Голограмма силы
Шрифт:
Какого черта инопланетный звездолет привозит на Землю земную технику? И почему эвакуаторы?
Алекс осмотрелся, подошел к молодому ельничку и осторожно положил Микки на сухую мягкую хвою. Мальчик мирно сопел, и его нисколько не волновали те дикие метаморфозы, которые претерпевала его судьба с момента появления пришельца. Не волновали. А Алекс ничего не понимал. И ему нельзя было ошибаться. Он должен был знать, что ждет их за нагромождением техники, за краем гигантского днища. Он должен был решить, идти им в город или нет.
Он прикрыл Микки еловыми лапами, отошел на несколько шагов, посмотрел на свою маскировку и остался ею доволен – мальчика заметить издалека было трудно. Потом он заправил
Алекс боялся далеко уходить от Микки: малыш мог проснуться и испугаться. Один, в глухом лесу, под фиолетовым светом, без отца… Это было еще полбеды – испуг, Микки обязательно бы заревел и обнаружил себя. Конечно, Алекс сильно рисковал, но что он мог придумать, он должен был узнать хоть что-то еще, понять, в какую сторону им двигаться, что делать! Его теперь успокаивало только одно. Он увидел, что пришельцы безбоязненно работают под фиолетовым освещением, а это означало, что излучение безопасно для жизни. У Алекса камень с души свалился: всю дорогу под днищем его преследовала подспудная тревога – они с Микки борются за свою жизнь, а фиолетовый свет их медленно убивает…
Пробираясь вперед по лесу, не затронутому посадкой звездолета, он считал шаги. Не больше ста, говорил он себе, не больше ста. На таком расстоянии ты услышишь плач Микки и сумеешь быстро вернуться.
Через пятьдесят шагов он достиг крайней в ряду самоходки-эвакуатора. Вокруг нее никто не суетился, Алекс одним прыжком пересек пустое пространство между лесом и машиной и прижался спиной к ее огромным колесам. Он не имел никакого четкого плана действий, но теперь стало ясно: нужно ползти вперед под эвакуатором. Сколько рядов имеет строй машин? Он посмотрел вперед вдоль тридцати метровой механической туши и ничего не увидел. Конструктивные выступы огромного механизма ограничивали обзор. Он опустился на землю, прополз между траками под эвакуатор и поглядел вперед.
Перед Алексом открылся тоннель высотой в человеческий рост с далеким выходом, заполошно мерцавшим огнями разных цветов. Аварийные огни стянутых к звездолету силовых служб города, понял Алекс. Судя по тому, как спокойно работают здесь парни, в гробу они видали нашу полицию и "чрезвычайку"… Он оценил расстояние, которое ему нужно было проползти, – не менее ста метров. Значит, машины стояли в три ряда… Алекс опустил голову на руки: о ста шагах и контроле за плачем Микки не могло быть и речи. Двигаться дальше или возвращаться?
"Я быстро, – виновато сказал он себе, – я быстро. Не могу же я сидеть с Микки и дрожать от холода в лесу всю ночь – не ведая, не понимая, ничего не предпринимая… Не имея возможности ни согреть его, ни накормить… Я быстро. Мне надо только понять, чго они делают там, впереди, на выходе из своего драндулета, на границе городских кварталов…"
Он скосил глаза, как бы желая еще раз посмотреть на своего мальчика, и усиленно заработал локтями и коленями.
Сто метров по земле, усеянной острыми щепками, колкими еловыми ветками и сосновыми шишками дались ему нелегко. Локти были изодраны в кровь, на свои несчастнее ноги он просто боялся взглянуть. Звуки шагов технического персонала, сновавшего между машинами, заставляли его замирать и прижиматься к земле. Это дополнительно отнимало силы. Задыхаясь от усталости и боли, он подполз к передним колесам машины первого ряда, прижался к тракам правой гусеницы и буквально впился глазами в развернувшуюся перед ним картину.
Все поле перед звездолетом было заставлено полицейскими и пожарными машинами. Они орали как резаные, почти человеческими голосами, сирены были включены на полную мощность. Фонари аварийной тревоги – «вертушки» – крутились в разные стороны,
Что они делают? И где наши люди?
Неожиданно Алекс увидел, как один из пришельцев что-то заметил около большой красной «пожарки» и громко окликнул своих товарищей. Пришельцы подбежали к нему, нагнулись к земле, и Алекс увидел, как они бережно подняли на руки бесчувственное тело в форме пожарника и быстро понесли его к эвакуаторам. Они двигались прямо на Алекса, он теснее прижался к тракам и, когда они проходили мимо, услышал:
– Еще один… Тяжелый, черт…
– Давай быстрее! Если он умрет от усыпляющей пули, с нас голову снимут! Приказ самого Пирса!
– Да знаю я… Они для него на вес золота, земляне эти!
Группа прошла мимо, Алекс вздохнул свободнее, еще раз оглядел видимое пространство и намного правее себя обнаружил еле заметный отсюда край гигантского трапа, спущенного из тела звездолета на землю. Трап рассмотреть как следует никак не удавалось, но и того, что видел Алекс, было достаточно – он оценил массивность и прочность конструкции и сквозь вой сирен уловил зловещий гул движущихся по ней механизмов.
Десант! Настоящий боевой десант! И оружие у них заряжено транквилизаторами: им не нужны трупы, нужны живые земляне!
Алекс вытянул шею, пытаясь увидеть жилые дома района – туда, именно туда спускался километровый мост между звездолетом и землей! – и ничего не добился. Он только отметил, что у десятка небоскребов делового центра горят все окна – горят так, как бывает только во время больших праздников: включены были все, буквально все осветительные приборы, превращая каждый небоскреб в светящуюся башню, огромный городской фонарь.
Алекс замешкался – может, встать в полный рост? Он очень хотел взглянуть на кварталы поверх машин. Совсем недалеко отсюда был их дом, он мог бы его увидеть. Что творится теперь вокруг него? Там их ждала Кэт… Он дернулся, чтобы подняться на ноги, но заставил себя остаться на земле. Он не встанет: его обязательно заметит кто-нибудь из рассыпанных между машин пришельцев. Ничего, сказал он себе, все и так ясно. Ползи назад.
И он пополз.
Назад, к Микки.
Алекс добрался до ельничьего молодняка и с замиранием сердца раздвинул лапник. Облегченный вздох вырвался из его груди: Микки спал под еловыми лапами, как под одеялом, как ни в чем не бывало. Он лежал, по-детски положив обе ладошки под щечку и трогательно поджав ножки в канареечных носочках.
Алекс присел рядом с сыном на корточки. Еще в детстве он почему-то не верил, что так удобнее – класть ладошки под голову, хотя у всех взрослых было это на языке. "Положи ручки под щеку и спи!" – говорила ему мама, воспитательницы в детском саду вторили ей, как одна, да и в книжках спящие детишки сплошь и рядом были нарисованы в такой позе. А Алексу это не нравилось, он не хотел спать, как все, и поэтому никогда не складывал ладошки вместе, чтобы сунуть их между подушкой и щекой. А став чуть постарше, просто перестал думать об этом – о том, что детишкам так удобнее. И вот теперь, когда появился Микки, он каждый вечер с удивлением смотрел на его толстенькую, раскрасневшуюся ото сна щечку, которая расплывалась по пухлым сложенным вместе ручонкам, и – верил, знал, любил и соглашался: да, да, так действительно удобнее, спи, Микки, спи, мой мальчик, сладких и сказочных тебе снов…