Голос мотылька
Шрифт:
Парень приобнял розововолосую за талию и улыбнулся. Похоже у нашей бестии новая любовь. Хорошо, что вскоре ее тело покинет Гордость, иначе мальцу несдобровать, если накосячит. Казни ее профиль. Я был уверен, что она такое не пропустит. Даже попкорн не постеснялась захватить. Я ухмыльнулся и посмотрел на Скалу. Он стоял возле пленных с винтовкой в руках. Все же выбрал наиболее щадящий способ убийства. Это заслуживает уважения. Сожжение заживо от Гордости смотрелось бы эффектней.
— Жалко, что символ победы не очнулся, — проговорил мне на ухо Артур. — Я завтра
— Это и к лучшему, что она не увидит расправы. А то казнь могла бы и не состояться.
— Тоже верно. А ты-то сам? Не хочешь помешать и помочь друзьям?
Я не нашел, что ответить или просто не хотел. Жить с осознанием, что принял решение не ты, гораздо легче. Дни правления страной я вспоминаю с содроганием. Я не готов к такой ответственности.
Прожекторы осветили место казни дневным светом. Скала смотрел в камеры лицом победителя и когда все стихли, заговорил:
— Этот день войдет в историю, как победа всего мира над изувером! Это сделали все мы! Отдавали жизни, боролись, не сдавались! Настал час поставить точку и наказать тех, кто безжалостно уничтожал ваших близких! Не щадил ни женщин, ни детей! Они заслуживают участи кануть в никуда, и пусть это будет последняя жестокость, которую вы увидите в своей жизни!
Боковым зрением я увидел, что одна из камер повернулась на меня. Теперь главное сохранять невозмутимое лицо.
— Илья! Помоги! Ты же знаешь! Артур, Аня! София! Вы же знаете, что это не я! Всадников больше нет! — закричал Марат, и я сжал кулаки и стиснул зубы. — Друг! Прошу! Спаси!
Его крики заглушил шум толпы. Они хлопали в ладоши и свистели, а я не мог пошевелиться. Чувство жалости выкручивало изнутри. Не справедливо их убивать, но действительно необходимо. Я не посмел посмотреть в глаза друзей. Заострил взгляд на Скале. Он повернулся к нам спиной и передернул затвор.
— Пожалуйста, не надо! Мы не виноваты! — продолжал Марат, а Боря с Эриком молчали. Они смотрели смерти в лицо и не пытались спастись. Не пали до мольбы. Умирали достойно.
Раздались выстрелы и я зажмурился. Инна до боли вцепилась в мое плечо, а Аня закричала:
— Смерть изуверам!
Я обернулся и посмотрел на нее. Гордость пожала плечами и улыбнулась.
— А что? Каждый получил по заслугам.
А что тут скажешь? Жалеть Борю, который измывался над ней всю игру? Аня всегда была по-своему справедлива и не боялась говорить в лицо все, что думает. Нравится это окружающим или нет, ей просто плевать. В ней нет и капли лицемерия.
От бурных оваций заложило уши, но я не разделил всеобщей радости и покинул место расправы.
Глава 40
Лана
— Уриил! Отзовись!
Я металась в поисках всадника, ведь не успела сказать ему даже спасибо. Внутри стало до жути пусто. Я прибывала в отчаянии и не хотела возвращаться в реальный мир. Снова видеть знакомые лица, которые обязательно напомнят о тех ужасах, что
— Мотылек, — послышался голос Ильи, так тихо, будто издалека, а потом я услышала свой голос. Песня, которую мы с Элвисом сочинили, зазвучала так громко, что я распахнула глаза и подскочила.
Первое что я увидела, был огромный телевизор на стене, который показывал жестокую битву на руинах бункера, потом меня с раскинутыми руками и измученным взглядом, возведенным к небу. Дождь смывал с лица грим, обнажая правду. Начался проигрыш песни и картинка сменилась. Скала произнес речь и застрелил всадников и Апокалипсиса. Вернее, тела невинных, которым не посчастливилось стать сосудами для великих существ. Невозмутимое лицо Ильи, когда убивали его друзей, а после этого белого мотылька, вылетающего из пламени.
— Победный ролик, — проговорил Илья, выключил телевизор и присел рядом.
Я ничего не сказала. Не было сил даже двигать губами. Теперь я понимала, почему пророк так вел себя, когда очнулся. Боль казалась невыносимой. Ныла каждая клеточка тела, возвращая давно забытые чувства.
— Как ты? — погладил он меня по руке.
Я так хотела посмотреть в его глаза, но боялась, что снова увижу в них отвращение или отчаяние. Мы расстались, и он больше мне не принадлежал. Что если после того, как война кончилась, он не захочет быть со мной? Ведь нас теперь ни что не связывает.
Я закрыла лицо ладонями, чтобы он не видел моих слез.
— Не плачь, мотылек. Все закончилось.
— Потому и страшно, — шепнула я.
Илья обнял меня и прижал к себе.
— Больше нечего бояться. Помнишь тот день, когда мы впервые встретились в кафе?
Я кивнула и мысленно нарисовала эту картину в голове. Первый день после стольких разочарований, когда я почувствовала, что все может быть хорошо, что началась новая жизнь без боли, а оказалось…
— Представь, что ничего после не было. Сегодня тот самый день.
Он оторвала мои ладони от лица, и заглянул в глаза. Не отводя взгляда, вложил мне в руку листок. Я развернула его с тем же трепетом, что и тогда в кафе. Там красовался мой портрет. Я улыбалась и смотрела на плечо, где сидел белый мотылек, расправив крылья. Внизу надпись: Давай в новом мире начнем все сначала?
Я прижала листок к груди и вздохнула. Неужели настало время, о котором я мечтала? Вот так неожиданно все решилось за несколько часов! Даже не верилось.
— Что теперь будет?
— Теперь все будет хорошо, — прошептал Илья и обхватил мой затылок. Притянул к себе и впился в губы со страстью и дрожью, будто впервые меня целовал. Я обняла его за крепкие плечи и прикрыла глаза от удовольствия. Я с досадой поняла, что больше не ощущала свежий бриз от него, а чувствовала лишь легкий запах парфюма.
Уриил ушел из меня вместе с даром, к которому я успела привыкнуть, но в новой жизни он мне не нужен. Гнилых людей в нее я все равно не впущу.
ЭПИЛОГ