Голос нашей тени

Кэрролл Джонатан

Я хотел было пойти пешком, но так волновался от своей предстоящей речи, что взял такси. Как и в случае со съеденным раньше супом, я был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как мы уже подъехали к ее дверям. Водителю пришлось дважды назвать цену — восемьдесят шиллингов. Я вытащил ключ, который мне дала Индия, и вошел. Меня поджидал запах холодного камня и пыли, но я слишком спешил, чтобы обратить на это внимание, и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по лестнице.

— Че-рез-две, че-рез-две, — повторял я в такт своим шагам. Бессознательно

я сосчитал ступеньки. Раньше я никогда этого не делал. Тридцать шесть. Двенадцать — затем площадка, двенадцать — затем площадка

— Двенадцать-затем-площадка! — Я запыхался, но, добравшись до ее этажа, так кипел адреналином, что боялся, как бы не вышибить входную дверь.

Она предпочитала, чтобы я пользовался ключом, потому что, когда я звонил, она каждый раз либо принимала ванну, либо доставала из духовки суфле и, открыв дверь, тут же возвращалась к тому занятию, от которого я оторвал ее своим звонком. Войдя, я удивился, что в квартире темно.

— Индия!

Я прошел в гостиную, где виднелись лишь темные силуэты, оконтуренные серым светом из окон. Ее не было.

— Индия!

В кухне тоже никого. И в коридоре.

Озадаченный темнотой и тишиной, я подумал, уж не случилось ли чего-нибудь, пока я добирался. Это было не похоже на нее. В чем же дело?

Я хотел включить свет, когда вспомнил про спальню.

— Индия?

Свет с улицы полосками падал на кровать. От двери я увидел, что Индия лежит на постели спиной ко мне. Она была не укрыта, и ее голая кожа напоминала мягкую, яркую глину.

— Эй, что случилось? — Я подошел было к кровати, но остановился. Индия не двигалась. — Индия!

— Поиграй с Малышом, Джои, — раздалось у меня из-за спины. Знакомый, любимый голос, от которого мой позвоночник перекрутило ледяными щипцами страха. Я боятся обернуться, но пришлось. Там был он. Малыш. Он стоял у меня за спиной. Он был.

Я обернулся. Пол Тейт прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди; из-под мышек виднелись края белых перчаток, цилиндр набекрень. Ночной танцор.

Я начал приседать, как ребенок. Деваться было некуда. Ниже. Если я опущусь ниже, он не увидит меня. Я смогу спрятаться.

— Поиграй с Малышом, Джои!

Он снял цилиндр и замедленно, как во сне, стащил лицо Пола Тейта со своего — с ухмыляющегося лица Бобби Хенли.

— С первым апреля, мешок дерьма.

— Джо? — крикнула с кровати Индия, и я, как завороженная дудочкой факира змея, обернулся к ней.

Теперь она повернулась ко мне лицом, и свет казался неестественно ярким на ее обнаженных формах. Она поднесла руку к голове и коротким движением сорвала с себя волосы и лицо.

Росс.

Не знаю, откуда во мне взялись силы, но я вскочил на ноги и, оттолкнув Бобби, опрометью бросился из квартиры.

Я бежал так быстро, что на первом пролете поскользнулся и чуть не упал, но ухватился за железные перила. Через дверь и на улицу. Двигаться, бежать; прочь, бежать.

Что я делаю? Куда бегу? Бобби, Росс, Пол, Индия. Мои ноги отбивали их имена, пока

я бежал в никуда, куда глаза глядят. Прочь. Так быстро, как никогда в жизни не бегал. Вперед! Загудела машина, и я рукой коснулся холодного металла. На ходу я задел собаку, и она взвизгнула. Хозяин что-то возмущенно крикнул. Раздался другой автомобильный гудок. Куда я бежал? Росс. Это все он.

Карен! Добраться до Карен! Эта идея озарила меня. Божий дар. Добраться до Карен! Добраться до Нью-Йорка. Убежать и скрыться и отправиться к Карен, где любовь, правда и свет. Карен. Она спасет меня. Я в первый раз испуганно оглянулся, не бегут ли они за мной. Нет. Почему? Почему их не было? Да не важно. Я вознес за это хвалу Богу и поблагодарил его за Карен. Я бежал и молился, и мне стало все ясно — вся игра Росса. Я увидел вес с такой ясностью, что у меня еле хватило сил удержаться на ногах. Мне хотелось лечь прямо на улице и умереть. Но — Карен… Она — убежище.

Все вокруг немного прояснилось. Я понял, что нахожусь у остановки поезда, маршрут которого проходит мимо отеля «Хилтон». Я мог поехать в «Хилтон» и оттуда, на автобусе, добраться до аэропорта. Не прекращая бега, я полез в задний карман, нащупывая бумажник со всеми моими деньгами и кредитными карточками. Он был на месте. «Хилтон», автобус в аэропорт, ближайший самолет — любой — из Вены, а потом откуда бы то ни было добраться в Нью-Йорк. К Карен.

Тяжело дыша, я взбежал по лестнице, снова перепрыгивая через две ступеньки.

На платформе никого не было. Я выругался, так как это, вероятно, означало, что поезд только что отошел. Я сжимал и разжимал кулаки, злясь на поезда, на Росса, на жизнь. Росс оказался Индией. Я влюбился в собственного брата, я занимался с ним любовью. Блеск. Просто блеск!

Я шагал туда-сюда по платформе, вглядываясь в даль и стараясь заставить поезд появиться. Потом оглянулся к лестнице, не идет ли кто-нибудь. Никого. Почему? Когда этот вопрос начал пугать меня, вдали на путях показалась тонкая полоска света. Поезд. Я спасен! Когда он был ближе, я услышал, как по лестнице кто-то поднимается. Шаги были медленные и тяжелые, усталые. Свет замаячил ярче; шаги приближались. Поезд с шумом подполз к платформе и остановился. Шаги тоже. Два вагона передо мной были совершенно пусты. Я подошел к двери и собирался уже открыть ее, когда услышал женский голос:

— Джозеф?

Я обернулся. Это была Карен. Моя Карен.

— Поиграй с Малышом!

Росс.

Эпилог

Формори, Греция.

Население этого острова — сто человек. Туристы никогда сюда не приезжают, потому что это безобразное, скалистое место, — в общем, совсем не то, что люди представляют себе, думая о Греции. Ближайший сосед — Крит, но до него плыть семнадцать часов. За исключением катера, что примерно раз в две недели доставляет провизию, мы редко видим посторонних. И это хорошо.