Голос сердца. Книга вторая
Шрифт:
— Надеюсь, ты не вообразил, что все мои карты в этих бумагах, любимый? Есть у меня другие улики или нет, это не имеет никакого значения. Если я передам копии этих отчетов своим друзьям-журналистам, то ты со своими красотками окажешься в глубокой луже. Пресса найдет, чем тут можно полакомиться, Виктор.
Он молча обдумывал ее слова, искоса наблюдая за нею и понимая, что это — не пустые угрозы. Она привела его в бешенство грязными намеками в отношении Катарин и Франчески, возмутительными предположениями насчет его сексуальных извращений. Но сообщение Арлин о нанятых ею для слежки за ним частных детективах не слишком удивило его. Они с Ником не раз обсуждали такую возможность. «Но все, что могли откопать
— Полагаю, что, говоря о друзьях-журналистах, ты имела в виду того маленького гангстера пера, что печатает непристойные заметки в «Конфидэншл»? — медленно и спокойно проговорил Виктор.
— И его тоже, среди прочих.
— Я подам в суд за клевету на тебя и на этот поганый бульварный журнальчик.
— Нет, этого ты не сделаешь. Еще ни одной кинозвезде не удавалось выиграть процесс против «Конфидэншл». Кроме того, лишняя реклама тебе вовсе ни к чему.
— Знаешь, Арлин, ты все-таки поразительно глупа. Мы давно разъехались, и я имею полное право завести другую женщину, если захочу. В этом нет ничего незаконного или сенсационного.
— Но может получиться забавная история для газет о твоем любовном гнездышке и вашей любви там втроем…
— Неужели ты так поступишь со мной, Арлин? — гневно перебил ее Виктор.
— Посмотрим, старина.
— Но почему? Скажи мне, ради Бога, за что, Арлин? — тяжело вздохнул Виктор.
— За то, что ты заставил испытать меня сердечные муки, боль и страдания. Клянусь, что я испытываю непреодолимое желание отплатить тебе той же монетой. — Она с видом оскорбленной невинности откинулась на спинку дивана.
— Сними маску Камиллы с лица, Арлин, она делает тебя смешной. Все-таки как актриса ты всегда была пустым местом, — сказал Виктор и рассмеялся, хорошо понимая сам жестокость своих слов. Но в них была истинная, хотя и обидная правда, а он вовсе не желал подсластить ей ту пилюлю, па которую она сама напросилась. — Ты не в состоянии особенно сильно навредить мне, — насмешливо бросил он. — Для тебя я слишком крупная и хорошо защищенная фигура. Ты просто сделаешь больно двум невинным девушкам, вот и все.
— Пусть так.
Виктор встал и подошел к маленькому комоду, стоявшему в дальнем углу комнаты. Он достал оттуда ящик своих любимых «Монте-Кристо» и потратил еще несколько секунд на то, чтобы откусить у сигары кончик и раскурить ее. Стоя спиной к Арлин, он искоса взглянул на часы. Было уже почти девять! Как, черт побери, ему выбраться отсюда?
Решив сменить тактику, чтобы все-таки довести их разговор до конца, Виктор сел и, попыхивая сигарой, сказал:
— Я готов быть очень щедрым, Арлин, дать тебе хорошие отступные. Вначале я предлагал тебе три миллиона плюс по десять тысяч ежемесячно в качестве алиментов, которые ты получала бы в течение пяти лет, независимо от того, выйдешь ты снова замуж за это время или нет. Две недели назад мои адвокаты предложили тебе еще пятьсот тысяч отступного. Я готов округлить эту сумму до миллиона и отдать тебе дом в Бель-Эйр. Думаю, что это поможет тебе пережить твои муки.
Она отрицательно помотала головой.
— Тебе недостаточно этого?
— Нет.
Арлин наградила его долгим пронизывающим взглядом и опустила глаза, задержав их на пачке документов, лежавших на столике. Она взяла их в руки, перелистала и снова, еще пристальнее уставилась в лицо Виктору.
— Эти отчеты — чепуха по сравнению с теми, что есть еще в моем распоряжении. Вот те действительно имеют убийственную силу. Я понимаю, что их публикация мало волнуют тебя самого, Виктор, но, как ты уже сам изволил заметить, она создаст немало проблем и огорчений для тех двоих юных… дам, особенно для графской дочки. Подумай об этом.
— Это — шантаж!
— Нет, милый, просто разумный расчет, — улыбнулась Арлин.
Виктор, сосредоточенно насупив брови, застыл в кресле.
— Позволь сделать тебе еще одно предложение. Помимо всего, что я тебе уже обещал, я готов отдать тебе половину акций компании и мое ранчо в обмен на все отчеты детективов и мирный развод, безо всяких скандалов, без упоминания каких-либо имен, без впутывания в это дело других женщин. Согласна?
— Нет. Совершенно не согласна!
Ее голос прозвучал так мягко, а лицо приобрело такое нежное выражение, что Виктор, затаив дыхание, молча ждал, недоумевая, что еще она попытается из него вытянуть. Арлин тоже ждала. Их взгляды встретились, и Виктор, не мигая, выдержал ее взгляд. Арлин моргнула первая и отвела взгляд в сторону. Наконец, глядя прямо в глаза Виктору, она заявила:
— Мне не нужны ни отступные, ни алименты, ни «Че-Сара-Сара», ни пятьдесят процентов «Беллиссима Продакшнс».
— Так чего же тебе нужно, Арлин? — холодно спросил Виктор.
— Ты, дорогой, — прошептала она.
У Виктора от изумления отвисла челюсть.
35
Франческа сейчас чувствовала себя по-настоящему красивой. Она еще раз взглянула в большое зеркало: ее лицо осветилось счастливой улыбкой. Девушка, что смотрела на нее, была ей вовсе незнакома. Франческа осталась довольна своим новым обликом, созданным, не в последнюю очередь, усилиями Катарин, которая незадолго до этого поднялась к ней в комнату. Она расчесала волосы Франчески на прямой пробор и уложила их совершенно по-новому, под мальчика-пажа. Выгоревшие на солнце волосы золотистыми прядями обрамляли лицо. Эта несложная прическа смотрелась просто и изысканно и очень шла Франческе. Макияж помогла наложить тоже Катарин. Легкие мазки румян подчеркивали высокие скулы Франчески, полоски золотистых теней над веками отбрасывали топазовый отблеск на ее карие глаза, оттененные темной тушью, наложенной на светлые ресницы. Все это деликатно подчеркивало природную красоту Франчески и придавало ее чертам особую прелесть.
Отступив на шаг назад, Франческа довольно кивнула, вполне удовлетворенная своей внешностью и особенно своим новым вечерним туалетом. Это платье пленило ее с первой минуты, как она его увидела на выставке новых моделей в универмаге «Харт» в Найтсбридже. Платье представляло собой облако тончайшего, как паутина, персикового органди на такого же цвета чехле без бретелей, плотно облегавшем стан и расходящемся книзу, образуя кринолин колоколовидной формы. Подол и шлейф были расшиты разбросанными в случайном порядке бисеринками, которые, искрясь и переливаясь, придавали тонкой материи радужное сияние.
Это было прелестное платье, но слишком дорогое для скромных финансовых возможностей ее отца. Граф был не меньше дочери покорен им и решительно отмел ее слабые протесты по поводу цены платья, заявив, что все остальные наряды, которые она примеряла, просто блекнут на его фоне. «В конце концов, раз в жизни ты сможешь надеть что-то приличное, не связанное с обычным компромиссом между ценой и нашими финансами, или тем более не самоделку из числа тех, что вы творите на пару с Мелли», — с неожиданной твердостью он настоял на своем. Франческа не долго спорила, хорошо понимая, что для отца столь же важно, как для нее самой, чтобы она была хорошо одета на балу по случаю его помолвки. В этом проявились и нескончаемая его любовь к дочери, и его собственная гордость, и многое-многое другое. После того как платье было приобретено и слегка подогнано по фигуре, отец повел ее завтракать в гриль-бар отеля «Гайд-Парк», чтобы отметить это событие. «Чудесный был день», — подумала Франческа, вспоминая его с удовольствием и признательностью.