Голос сердца
Шрифт:
— Мы еще поговорим об этом. Но сейчас мы вместе должны обсудить события той недели. Я проанализировала ситуацию с мисс Клейн и школьным психологом. Мы решили скрыть ото всех эти эпизоды. Часто, когда ребенок ворует, следует потребовать, чтобы он вернул вещи и извинился. В данном случае я сказала, что сама верну вещи, и мы больше не будем возвращаться к этому. Таким образом, Чарли сохранила лицо, а дети получили украденные ею предметы. Я попросила ее пообещать, что такое больше не повторится. Сказала, что позже мы обсудим, почему она это сделала. В среду происшествий не было,
— Отлично! — воскликнул Дерек. — Вы спустили все на тормозах, поэтому она решила попробовать снова.
— В сущности, все гораздо сложнее. — «Не бери на себя роль защитника, — напомнила Лили себе. — Просто обсуждай проблему». — Короче говоря, я спросила об этом Чарли, и она вернула мне мою вещь. — Лили взяла в руки пресс-папье в виде стеклянного шара, которое Чарли украла у нее со стола. Его подарил Лили первый ребенок Холлоуэев, Камерон, семь лет назад, когда учился в ее классе. Внутри шара была фигурка ангела в белом одеянии, вокруг него кружились хлопья снега. — Когда Чарли вернула пресс-папье, я решила позвонить вам, не дожидаясь собрания, посвященного результатам тестирования, которое состоится на следующей неделе.
— Ты поступила правильно, — кивнула Кристел. — С этим нужно разобраться, пока не случилось чего-то похуже.
— Куда уж хуже! — воскликнул Дерек. — Как далеко может все зайти с этим ребенком? Она не умеет читать, а теперь еще и ворует!
— Может, все дело в том, что ты враждебно настроен? — предположила Кристел.
— А может, все дело в том, что ты разбаловала ее, и она теперь не отличает хорошего от дурного? — откликнулся Дерек.
— В последнее время в жизни Чарли произошли какие-нибудь изменения? — спросила Лили. — Я хочу сказать, что такие отклонения в поведении могут быть ответом на изменения в укладе жизни.
— Ей было шесть лет, когда мы разъехались, семь — когда развелись, — сказал Дерек. — Она успела привыкнуть.
Лили подумала, понимает ли он, как тяжело ребенку — в любом возрасте — смириться с тем, что его родители развелись. Они выбили почву из-под ног Чарли, и сейчас она пыталась сохранить равновесие.
— Наверное, Чарли не может привыкнуть к твоей новой пассии, — отчеканила Кристел.
— Чарли знает Джейн уже три года, — возразил Дерек.
— Ну да, с тех пор, как у вас началась интрижка.
Бросив на мужа уничтожающий взгляд, Кристел повернулась к Лили.
— Говорят, на бывших мужей всегда находятся охотницы. Мне не следовало расторгать с ним брак ради блага всего женского населения Америки.
Лили откашлялась.
— В последнее время Чарли много рассказывала о своем дяде Шоне. Кажется, она в восторге от него. Он недавно вернулся откуда-то из-за границы, верно?
— От моего младшего брата все в восторге, — сказал Дерек.
— Да, кроме Паназиатской ассоциации гольфа, — отрезала Кристел и наклонилась к Лили. — Его брат провел последние десять лет в Азии, играл там в гольф. Потом смошенничал на турнире и его дисквалифицировали.
— Просто отстранили от участия, — быстро поправил ее Дерек.
— Да, и исключили из состава игроков.
—
— Он всегда избегал сомнительных для него ситуаций, — сказала Кристел Лили. — Избегал их любой ценой. Думаю, именно поэтому ты до сих пор не встречалась с ним. Он был очень занят — бегал от реальной жизни.
Лили смутно припомнила Шона… Он не носил фамилию Холлоуэй, потому что они с Дереком были единоутробными братьями. Шон Магуайер — вот как его звали. Она встретилась с ним шестнадцать лет назад, когда ей было пятнадцать, а он представлял собой весьма самонадеянного восемнадцатилетнего юнца. Тогда они присутствовали на свадьбе Холлоуэев. Лили, подружка невесты, в платье лавандового цвета, очень нервничала. Глядя, как Шон танцует, она решила, что он выучил движения по фильму «Грязные танцы», который ей тогда очень нравился. Шон постоянно таскал пиво из-за барной стойки и приставал ко всем девушкам — улыбался теплой, ласковой улыбкой и говорил хрипловатым голосом: «Хочешь побыть со мной?» Хотя, конечно, Лили он этого не говорил. Если к ней приставали, то лишь для того, чтобы посмеяться над ее очками и скобками на зубах.
— Значит, теперь он будет постоянно жить в Комфорте? — спросила она, горя желанием вернуться к проблемам Чарли.
— Едва ли Шон способен на какое-либо постоянство. — Кристел пожала плечами. — Что если Чарли научилась воровать у него?
— Или у твоей сумасшедшей мамаши, — вставил Дерек.
Кристел разразилась слезами.
— Даже не верится, что ты сказал это! — Она смяла бумажный платок в кулаке и теперь прикладывала его к глазам. — Дерек пусть и грубо, но напомнил мне, что в жизни Чарли произошли и другие изменения. Я… мне пришлось перевезти мать в пансион — очень хороший пансион для престарелых в Портленде. Я знала, что это должно произойти, что это неизбежно, но все-таки не думала, что это будет так тяжело. — Она опустила взгляд на свои руки, сжатые в кулаки.
Не успела Лили ответить, как Дерек вскочил и опустился на колени перед бывшей женой. Одну руку он положил на край стола, другую — на спинку стула Кристел, словно заключая ее в объятия.
— Боже, Крис, прости меня! Я же ничего не знал. Поверить не могу! Пожалуйста, прости!
От его слов, таких нежных и искренних, Лили захотелось расплакаться. Таков был Дерек Холлоуэй, обаятельный и харизматичный, способный растопить сердце несколькими фразами, произнесенными мягким голосом. Даже Кристел, несмотря на страсти, бушевавшие между ними последние два года, не могла устоять перед ним.
— Я всегда очень уважал твою мать, — добавил Дерек. — Как ужасно, что это случилось именно с ней.
— Я знаю. — Кристел вытерла слезы. — Знаю.
Лили на мгновение прикрыла глаза, сочувствуя горю подруги. Она любила Дороти Бэрд и знала ее с тех пор, как сама была в возрасте Чарли. Подрастая, Лили часто сбегала из своего мрачного дома в мир Кристел, в семью, над которой не витал призрак трагедии, туда, где люди умели прощать друг друга. Было страшно думать о том, что обширный инсульт отрезал Дороти от всех них и даже от себя самой.