Голос Ветра
Шрифт:
— Как взрослые женщины — ответила я и поморщилась.
— Да, и такое чудо в одиннадцатом классе. Я же думал, что наши тебя перекроят мигом. Ну, месяц выдержишь, потом под всех переоденешься.
— Они пытались, — продолжала смеяться. — Тёма даже спросила, почему так?
— Но ты держишься.
— Я объяснила – это для меня праздник жизни! Обожаю такую одежду. Не знаю, когда это отпустит, но пока не хочу другого. Илья!
— Ну? — он не смотрел на меня, погрузился в воспоминания и получал от них удовольствие. — А эти
— Ты влюбился в меня, — усмехнулась я. — Просто я не могу объяснить такое пристальное внимание.
— Конечно, как только пришла в наш класс, сразу влюбился, — он встретился со мной взглядом и замер как изваяние.— Ну, и ты в меня. Как сегодня смотрела? Думаешь, я не знаю, почему?
— Значит у нас взаимная любовь, — спокойно констатировала я, и попробовала бульон из-под лапши. — А вот это есть невозможно, острый.
Всё встало на свои места. Не нужно было мучиться, что-то выяснять. Это был мой парень, а я его девушка. Мы пока только начинали любить, но зато на душе мир и покой воцарились.
От сытости слипались глаза. Я так поздно никогда не ложилась.
— Спать хочешь? — очень тихо, с невероятной нежностью спросил Ветер.
— А в чём я буду спать? — посмотрела на него. — В трусах?
Илья ничего не ответил, поднялся с места и отошёл к старому шкафу. Скрипнули створки. Он достал белую футболку, бросил её на кровать.
— Вот, тут какие-то розовые сопли нарисованы, я такое не надену никогда.
— Какие ж это сопли? — возмутилась я, вышла к нему, глядя на неплохой рисунок заката и яхты, что плыла по солнечной розовой дорожке.
— Вот, ты всё понимаешь, значит, она твоя.
— А как же мы… И одеяло одно?
— Одно, Мышонок, но подушки две, — он продолжал беззвучно угорать.
— Почему ты смеёшься надо мной?! — крикнула я. — Если ты воспользуешься случаем и изнасилуешь меня, я…
— Дана, фигню не неси! — так же громко рявкнул Илья.
И хотя он повысил голос, мне почему-то полегчало.
*****
— «Машка тоже говорила, что у неё красивый парень, фото выслала, а потом оказалось, что это шведская фотомодель», — пришло сообщение от Кристины, которая прозябала в гимназии и считала дни, когда её выпустят.
— «Реально мой!» — отправила сообщение.
— Вышли ей фото, где мы вместе, — усмехнулся Ветер, подглядывая в мой телефон.
— Нельзя, они сойдут с ума от зависти. Это как с платьем. Пусть будет бабушкино, хотя стоит больше ста тысяч.
— «Так мы тебе и поверили. Ещё напиши, что не девочка уже!»
— Что ты там копаешься? — прошептала я, пряча от Ветрова сообщение и свои горящие щёки.
Он должен был расстегнуть молнию, которая находилась на спине.
— Такие деньги за платье отдали, а сама раздеться не можешь, — прошептал совсем тихо.
Он почему-то злился. Или не злился? Тогда что? Как же всё сложно, но очень интересно.
У Ильи дрожали
— Могу.
Я вылезла из платья, стянув его через голову. Оно потащило за собой лифчик, и я, ойкнув, прикрылась.
— Обалдеть, Мышонок, у тебя и трусы в горошек.
— Это не горошек, это пузыри, — надулась я как пузырь.
Разве можно горох от пузырей не отличить?
— Ё-ё-ё, ещё и чулки, — плаксиво протянул Илья и натурально заныл.
— Точно, на резинках. Нравятся?
— Тащусь.
Я быстро нырнула в футболку. Она оказалась очень широкой и длинной, похожей на платье. Пахла магазином. Видимо, её никто не стирал.
— Ложись на краю, ближе к окну. Я сейчас приду, — еле слышно сказал парень и быстро убежал.
— Ладно.
Хотела проводить его взглядом, но в комнате Ильи уже не было: Ветра сдуло.
— «Я сегодня с ним спать буду», — отправила Кристине.
— «Покажи фото».
Легла в холодную кровать ближе к краю, сделала селфи и отправила.
— «Парень где? Врунишка!»
Я улыбнулась, отключила интернет. Пусть так и думают, что я врунишка, им так легче, чем слёзы лить от зависти. А мне клёво.
Шевелилась старая жёлтая занавеска. Она висела над радиатором, от которого шёл горячий поток воздуха, а от окна тянуло холодом, и создавалось контрастное дуновение. Я боком лежала на очень мягкой подушке и утопала в ней лицом, приходилось уплотнять её, рукой прихлопывать, чтобы посмотреть на занавеску.
Постель странно пахла. Да, я сказала правду, парни воняют. Даже те, кто использует парфюм… Они в первую очередь. Но сейчас мне нравился запах. Потому что так пах мой парень. И я, засыпая в постели с его запахом, засыпала в его объятиях… Ну, мне так казалось. Очень быстро согрелась и прикрыла глаза. Ждала, когда Илья вернётся, и потом уже можно будет уснуть.
Он пришёл. Даже свет не включил. Коричневое покрывало скрутил и положил между нами. Сам под одеяло забрался и обнял меня со спины, уткнувшись носом в мои волосы.
Вот это класс!
Вот это ощущения!
Под тяжестью его руки, что он держал на одеяле, и оттого, что прижимал меня к себе, становилось невероятно комфортно. А его дыхание сдувало одиночество и странные мысли. Даже если он чего-то попросит от меня, я, пожалуй, не стану отказывать, потому что жарко так, приятно, в теле истома... Папа меня убьёт...
— От тебя крышу рвёт, — чуть слышно прошептал Илья. Из моих волос выбрался и припал к шее губами. Не целовал, а туда, в мою кожу говорил. — Дана… Как твоё имя полностью звучит?
— Богдана, — ответила я. — Я должна была умереть при родах, меня Бог родителям дал.
— Как же хорошо, что ты выжила, — он сильнее ко мне прижался.
— Я сплю? Такое странное ощущение…
— И у меня, словно ты мне снишься. Я тебя выдумал и схожу с ума…
— Это дождь? — я прислушалась.
— Похоже на то.