Всю ночь мечтала, сочиняла планы:«Вот заработаю, на пенсию пойдуИ буду посещать другие страны,Музеи и кафе, и рестораны,Отраду сердцу и уму найду.В ЮАР поеду! Нет, вначале – в Ниццу.В Париж, в Париж! А после на Тибет».И тянет женщину блаженно за границу,А денег всё как не было, так нет.На пенсии давно, забвенье ближе, ближе…А старость рядом дышит холодком,И, пролетая, как «фанера над Парижем»,Всё о Париже думает тайком.Мечтательница горестно застыла,Опять ей жизнь почти невмоготу.Прибавку к пенсии поутру получила –Хватило б пенсии с прибавкой на еду.Телеэкран едва мерцает тусклый,Немного скрашивая горестную тишь.Но
как заслышится «прононс» французский,Опять ей мнится сказочный Париж.Известно – мы во власти Божьей воли«Мечтать не вредно!» – рёк Козьма Прутков,И на Хрипанском одичалом полеЕй Елисейские Поля до болиНапомнить каждый камешек готов.Не замечает во дворе соседа Мытю,Там тень его качается слегка.«Непросыхающий» в очередном подпитьиПришёл занять на баночку пивка.Но где-то существуют на планетеБлистательный Париж и сказочный Мане;Привстав с поклоном в бархатном жилете,В лилово-голубом кабриолете,Зовёт ту женщину, которая «во сне».
Брошенная
Живу, но не живётся,И в сердце «стонет» боль,То нервы «разойдутся»,Как черти из колодцаНа Божий свет рванутся,И хохот понесётсяТо поперёк, то вдоль.Рассвет верхушки сосенОкрасил у пруда,В красивом месте бросилМеня – хожу туда.И там коварный теменьОбняв, лишает сил,Как сыромятный ре мень,Мне лёгкие сдавил.С тех пор немало вёсенИ зим, и эта осеньСпрессованы в года.Когда меня ты бросил,Ко мне пришла беда.Плыву одна без вёсел.Куда плыву? Куда?А жизнь? – Она без срокаВращает жернова.Пусть крепки зёрна мокко,Но ими так жестокоИх смолота судьба.Размолота, растёрта,Всё выпито до дна.Без Бога и без чёртаЖиву теперь одна.А вдруг? А вдруг нарушитТвой голос тишину,И ураган обрушитНа мой приют весну?И сладостность, и нежность,Как счастья неизбежность,Вдруг вспенятся в волну,В которой утону.
Не одолеть меня
Пока я в творческом «экстазе»,Не одолеть меня заразе.Какой? Да в общем, никакой!Соседской зависти слепой,Молве, несдержанной людской,Болезням, «тётушке с косой»,И всякой нечисти другой.Живу, дышу, стихи пишу,По полю мокрому брожу.Себе забавы нахожу,То не пеньке одна сижуИ слышу утра тишину.Сравнить себя я не спешуНи с кем. Со славой мировойКумир России всей и мой,Писал он в Болдинскую осень,А я – Московскою зимой,Любуясь снежной шалью сосен.
Ещё повременю
Прощайте лень, печаль и грусть,Я вам ни тётка, ни сестра,Хотя давно пришла пораСбираться мне в последний путь.Нет. Я ещё повременю,Ещё моя душа жива.Ещё как ценный дар ловлюУлыбки, тёплые слова.Ещё люблю мечтать, творить,Не отказать, понять, простить,Монетой звонкой одаритьЗа понимание, тепло того,С кем в сумерках светло.И всем депрессиям назлоНе доживать, а бодро жить!
Свобода!
Тихая грусть, не бери меня в плен.Дай мне немного ещё полетать,Дай мне немного ещё помечтатьПрежде, чем сдаться тебе насовсем.Буду со временем в тихом плену,Мне не досуг о прошедшем жалеть.Грусть, ты хотела бы мною владеть,Но на сегодня тебя обману!Рижский бальзам пригублю, не спеша,Письма твои разложу, чуть дыша,И, нерешительно взяв на ладонь,Без сожаления брошу в огонь.Здравствуй, свобода – моя госпожа!
Люблю дарить и угощать
Я люблю соседей баловатьБез событий и причин:Деткам их спешу раздариватьМного кукол и машин.От души сочла пожаловатьЯ подружке по судьбеПерстень бабушкин коралловый:«На, возьми его себе».Раз соседке поубавилаБоль истерзанной души,«Жениха» на ночь оставила –«Отдыхай и не тужи».Мне хотелось многих баловатьПросто, без на то причин,И презенты покупала яДля застенчивых мужчин.А узбеки-детки здешние,С незавидною судьбой,На Курбан-Байрам (не лишнее)Ждут подарочек и мойВот и годики сосчитаны,Дети, внуки – все воспитаны,Но, как выйду я во двор,Двух котов, весьма упитанных,Угощаю до сих пор.А ещё – собачку рыжую:Не могу ей отказать!Только издали увижу я,Как спешу колбаски дать.Даже серенького кроликаШарфом кутала вчера –Пусть хоть маленькая толикаПроявляется добра.Только дочке не позволилосьС детства баловницей стать,Потому что вседозволенностьМожет в жизни помешать.
Золотое руно
Злословьте, злые языки,Испепеляйте гневом взгляды,Слова, наполненные ядом,Сжимайте горло, как тиски –Но мне другой судьбы не надо!Тугим затянуты узломВесь мир и свет, цвета и звуки,Меня пред судным днём – концомВозьми, Спаситель, на поруки.Дозволь припасть к твоим стопам,Развей тоску движеньем нежным,Карай, даруй, я всё отдам,Но не последнюю надежду:Найти любовь! – своё Руно,Она, как солнце золотое,Мне без неё и днём – темно,Нет без неё в душе покоя.Ясон под парусом Арго,Презрев судьбы нелёгкий норовИ Божий гнев, и сеть раздоров,И кровь неистовых баталий,Обрёл Руно, а с ним – печали,Восторг, предательство и зло!А я любви хочу давно!И пусть в ней собрано в одно:И мифов мир, и боль реалий!
Обожаю эту сладость!
Обожаю эту сладость –Сочинять себе на радостьИ немного для других,Если вдруг удачен стих.Над стихами не потею,Не страдаю, не болею,Не беру пример с других.Не лопачу горы шлакаВ тишине ночного мрака,Ради «граммов золотых».Рифмы пусть текут привольно,Лишь бы мыслям было вольно,Да словам пусть будет тесно,И читалось интересно.
Больница
Меня едва полуживуюВезли из клиники домой.И дочь, склонившись надо мной,Мне руку гладила худую.Смотрела я в её глазаИ за неё переживала,И как-то очень даже зряЕй невпопад одно сказала:«Все будем «там» – придёт лишь срок,Вот мой почти совсем истёк».В больнице я дней двадцать лиЖила на краешке земли.Кроватей старые пружиныТерзали всем бока и спины,Но всё ж обед был неплохой:Куриный суп и хек с крупой.Врач с анорексией слегка,(Ввалились щёки и бока)Теряла папки на бегу,Склоняясь к столику в дугу,Подозревала в нас «врагов»,Ответ один на всё готов:Не замечая всех проблем,«Худеть, худеть», – твердила всем.Моя соседка справа – ТаняШептала мне: «Я здесь в изгнанье», –Почти не ела, не спала,Молилась каждый день с утра,Но становилась всё слабей.Мы, чем могли, делились с ней,И даже тихий разговорПереносили в коридор.Спросила раз от Тани тень:«Скажи, какой сегодня день?»Палата номер восемнадцать(Нам повезло – не номер шесть)Могла казармой показаться,Где дисциплина, словно «жесть»,Всем: спать, вставать, колоться, есть…И лишь во дворике усладу –Часовню видели в окне.