Голос
Шрифт:
— Ты действительно очень быстро стреляешь, Мартина.
— Ну надо же немножко повеселиться, шеф!
У Брюса зазвонил мобильный. Он быстро поговорил, условился о каком-то свидании. Потом нажал кнопку отбоя и улыбнулся Левин.
— Ладно, что теперь будем делать? — спросила она.
— Сейчас встреча со специалистом по роботам. Последняя гостья Кастро, Валери Кассен. Мне только что удалось с ней связаться. Она обедает в «Багатель» с приятелем.
— А почему надо с ней увидеться?
— Потому что нам с Шеффером удалось наконец понять,
— На какие же?
— Надеюсь, что Валери Кассен сможет тебе это сказать.
— Шеффера не будет?
— Сегодня воскресенье. Он со своими чадами.
— Он забывает, что Вокс-то работает и по воскресеньям. Жюдит Макер умерла в феврале девяносто девятого года именно в воскресенье.
Он восхищенно присвистнул. Левин проявила себя, перелопатив объемное досье Вокса. Сделав вид, что не обратил внимания на легкую критику в адрес Шеффера, он сказал:
— Если точнее, то в воскресенье, четырнадцатого февраля. В День святого Валентина. Ее жених купил ей плюшевого медвежонка. Он шел к ней, чтобы вручить его. Такая вот деталь, мне из-за этого было жутко не по себе, когда пришлось задержать его по постановлению судьи. В камере он не выпускал медвежонка из рук.
— В тот день ты и сказал по телевизору имя «Вокс».
— С тех пор между ним и мной что-то завязалось.
— Ас тех пор, как я вошла в дело, мы повязаны уже втроем.
— Вчетвером, Мартина. Но могло быть и хуже. Нам— Воксу, Шефферу и мне— могла бы достаться какая-нибудь зануда. Ладно, Левин, пошевеливайся. Нам пора.
«Жду вас в кафе-ресторане между входом и местом, где растут клематисы». По телефону голос Валери Кассен показался ему неприятно властным. Но, увидев профессора информатики, маленькую блондинку лет тридцати, сидящую на террасе на фоне зелени, Брюс переменил свое мнение. Она показалась ему прямой, симпатичной и, главное, готовой без лишних вопросов сотрудничать с полицией. Редкое качество для ученой дамы. С ней был бородач в очках, которому, казалось, тоже понравилось, что разговор перешел в допрос. Брюс сразу же определил его для себя как университетского профессора, а потом посмотрел на сосредоточенное лицо Кассен. Она несколько раз перечитала текст Вокса и сказала:
— По-моему, тут нет никаких сомнений. Речь идет о теории, пользующейся успехом главным образом в США. Некоторые ученые, немного перевозбудившись от перспективы скорого вхождения в двадцать первый век, предсказывают беспрецедентную революцию в истории человечества. Они называют ее «the great breakthrough». «Большой прорыв», благодаря которому мы войдем в новую эпоху, но без обратного билета. Глобальное преобразование, знаменующее собой самый грандиозный эволюционный процесс с момента зарождения жизни. Они утверждают, что совокупность достижений кибернетики, нанотехнологий и искусственного интеллекта приведет нас к созданию машин, далеко превосходящих умом человека. Иными словами, способных не только овладеть всеми знаниями, накопленными человечеством к настоящему времени, но и
— Самостоятельно?
— Да. Потому что они будут наделены способностью самостоятельно приобретать новые знания.
— Самообучающиеся машины?
— Именно так. А для человечества это станет началом великого переустройства. Динозавры царили на планете, а потом исчезли, уступив место млекопитающим. Может случиться, что самое умное из млекопитающих, человек, скоро будет побежден обстоятельствами. Новый организм, не биологический, более совершенный и более эффективный, сделает его ненужным.
— Это объясняет слова: «Мы проживаем последние часы человечества./ Мы строим то, что будет управлять нами./ Это затишье перед бурей./ Мы можем создавать своих богов». Но как разобраться с «Мы можем стать богами»?
— Ну, что же, вот тут-то и начинается самое интересное, майор. Или же это значит, что адепты «большого прорыва» перестраиваются на полном ходу. Одно из двух.
— Ну и?..
— Нам предсказывают нечто иное, нежели простое вымирание. Речь идет скорее о слиянии. Вот в чем идея: человечество как биологический вид не исчезнет. Все, что есть в нем лучшего, останется, — пояснила Валери Кассен, постукивая пальцем в такт своим словам.
Брюс нахмурился. Левин терпеливо ждала продолжения. Бородач, казалось, посмеивался про себя; безусловно, это было не первое его воскресенье в «Багатель», но ни одно из них не повторяло другие. Валери Кассен выдержала паузу и закончила с лукавым видом:
— Просто появится возможность перекачать нашу память в чудесные машины, которые мы создадим.
Все замолчали. Можно было услышать шаги официантов по гравию, позвякивание приборов, пение птиц, шум ветерка в ветвях деревьев. И солнце озаряло все это беззаботным светом.
— Для чего? — спросила Мартина Левин, опередив Брюса, который вжался в свое кресло и, казалось, погрузился в бесконечные раздумья.
— Да чтобы стать бессмертными, черт побери! — ответил бородач, сразу же обратив на себя внимание.
Он прочистил горло, с невинным видом пожал плечами и заказал всем кофе.
— А в ожидании этого, чтобы не слишком скучать, мы наконец-то всерьез занялись освоением пространства, — добавила Валери Кассен.
— Вообще-то, — снова подал голос бородач, — все это— новое с примесью старого.
— Ну почему же, Бенуа? — спросила Валери Кассен.
— Да потому что, если вглядеться повнимательнее, отбросив весь этот технологический и апокалипсический бред, видно, что под всем этим скрывается легенда о Фаусте.
— Да, но мы не продаем душу дьяволу в обмен на вечную молодость и власть, Бенуа. Дьявола больше нет!
— Да почему же нет, Валери! Дьявол — это машина.
— В легенде не было речи о том, чтобы создавать дьявола собственными руками.
— О, ну это зависит от того, как прочитать! Дьявола нет лишь потому, что мы стали уже достаточно взрослыми, чтобы разнести все в клочья без него. Вот и все.