Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

Хазанов Юрий Самуилович

5

И наградил их за дружбу и честность Небесный вождь — великий Манито: Помог он отважным этим скитальцам, Послал им силу, послал удачу, Путь указал им в сторону юга, Путь к благодатным, зеленым землям, И во главе со своими вождями, Хранителями заповедных трубок И заколдованных ожерелий, Лысым Орлом и Веселым Волком Все дальше и дальше они уходили Тропою мужества и надежды, Все дальше и дальше они уходили От дикого, северного побережья В сторону юга — сквозь дебри густые, Через скалистые горы крутые, Через стремительные потоки. Многие из молодых и храбрых Погибли в лесах, в непролазных топях, Многие в жадных волнах потонули, Многие сгинули в мрачных ущельях, А остальные все дальше и дальше Шли через дебри, потоки и горы Тропою мужества и надежды. Но вот перешли они через горы, Через последний хребет скалистый И на два племени разделились. Те, что вождя своего называли Лысым Орлом, повернули на запад, И вскоре на берег песчаный вышли, На солнечный берег великого моря. Было горячим и добрым море, Шумели у берега рощи густые, И ни следа ноги человечьей Не было на песке прибрежном. Там поселиться они решили — Возле широкого, доброго моря, Где много рыб, съедобных моллюсков, Где в теплом песке — черепашьи яйца, Где

ласково солнце, тенисты рощи. А те, что вождя своего называли Веселым Волком, пошли к востоку И через пороги, на легких каноэ Спустились прямо к Большим Озерам. Там поселиться они решили — Среди озер и лесов сосновых, Где много рыбы в проточных водах, Где много дичи в дремучих чащах, Где за высокой стеною сосен Раскинулись степи зеленым морем И где стада горбатых бизонов Бегут, бегут, сотрясая землю, По травяным, неоглядным равнинам.

6

А те, что остались в холодных пещерах На диком северном побережье, Все чаще ссориться, спорить стали, В ярости оскорблять друг друга, — Исполнясь ненависти и злобы, На кланы враждующие разбились, Стали хулить чужие святыни И оскорблять очаги чужие, И начал все чаще снег обагряться Кровью горячей, пролитой в гневе Братоубийственною рукою. Была и так суровой и горькой Жизнь на северном побережье — Теперь же совсем нестерпимой стала. «Уйдем отсюда!.. Уйдем скорее!.. Уйдем — иначе мы все погибнем!» — Так, обращаясь к вождям почтенным, Собравшись на месте большого совета, Кричали отчаявшиеся люди. Разграблены их жилища были, Растоптаны их святыни были, Истерзаны души, разбиты надежды. Тогда мудрейшие из старейшин — Красивый Бобр и Седая Птица Искать на востоке чудесный остров Своим соплеменникам предложили. И вот что на месте большого совета Оба старейшины этих премудрых Людям отчаявшимся сказали: «Есть на востоке чудесный остров — Змеиным островом он зовется, С давних времен на нем обитает Змеепоклонников странное племя. А остров прекрасен и благодатен: Там ласково солнце зимой и летом, Там не, бывает ни лютой стужи, Ни снежных ветров, ни долгой ночи. Там теплые реки не замерзают, На их берегах зеленеют рощи, А в рощах множество сытной дичи, А в реках множество вкусной рыбы, И счастливы те, чьим отважным предкам В награду за их чистоту и храбрость Небесный вождь — великий Манито Путь указал на чудесный остров. Но если и мы отважными будем, Дружными будем, правдивыми будем, Мы тоже добраться туда сумеем — Чудесным островом завладеем!» И, сидя на месте большого совета, Боясь мигнуть, затаив дыханье, Люди с волнением им внимали. «Если поможет нам вождь небесный, Должны мы пройти через Твердое море! Так продолжали двое старейшин, К своим соплеменникам обращаясь. — Должны мы пройти по Твердому морю, По удивительной, камнем застывшей, Скользкой воде — воде ненадежной, Готовой сломаться в любое мгновенье. Пройти нелегко через Твердое море — Шагать на восток сорок дней придется, И если не сдержим Священной клятвы — Былые обиды и распри вспомним, Тогда под ногами сломаются льдины, Жадною пастью раскроются льдины, И в черной пучине морской потонем. Но если священную сдержим клятву, Правдивыми будем, сплоченными будем, Тогда нам поможет великий Манито: Сломаться льдинам он не позволит, Нас потопить, погубить не захочет, Пошлет нам силу, пошлет удачу, Укажет нам путь через Твердое море, Тогда мы на сорок первое утро Выйдем на Берег Нарядных Сосен И отдохнуть хоть немного сможем. А там до нашей желанной цели Останется только треть дороги: Сделать должны мы большие каноэ И переплыть через три пролива — Тогда увидим заветный берег, Увидим зеленый, цветущий берег, Увидим чудесный Змеиный остров. С давних времен на нем обитает Змеепоклонников странное племя, Встретят нас дружески или враждебно — Этого предугадать невозможно, Но если мы явимся с трубкой мира, Если доверия их не обманем, Если соседями добрыми станем, Счастливы будем на новых землях!» Вот что на месте большого совета Красивый Бобр и Седая Птица Людям взволнованным говорили. «Скорей на восток! На Змеиный остров! Скорей на восток — там наше спасенье!» Так, обращаясь к вождям почтенным, Столпившись на месте большого совета, Кричали обрадованные люди.

7

Назавтра же собрались все люди, Все племя — от мала и до велика — У ледяных утесов прибрежных, Где начиналось Твердое море, Пришли изверившиеся в братстве, Пришли ненавидящие друг друга, Пришли измученные страданьем, Болезнями, голодом, страхом, злобой, Пришли, чтобы двинуться в путь далекий, В дерзостный путь — на поиски счастья, Через громадное Твердое море, К другим, неведомым побережьям, С женами и детьми явились, Со стариками, с домашними псами, С луками, копьями, топорами, Со всей небогатой своей поклажей. Пришли и огромной, зловещей толпою, Застывшей в тревоге и ожиданье, Вдоль голого берега расположились. Каким был плачевным и страшным облик Этих людей, позабывших правду, Этих людей, изменивших братству, Этих людей, потерявших счастье! Были блуждающие их взоры Полны недоверия и боязни, Были худы и черны их лица, Как будто обуглились над кострами, Тела уродливы и костлявы, Как будто звери их обглодали, А из-под жалких, гнилых лохмотьев, Как у скелетов, торчали ребра. Всего же страшнее глаза их были, — Тусклые, как угольки под пеплом, Жадной надеждой они светились, Мерцали от хищного нетерпенья, Как у волков, готовых вцепиться В почти настигнутую добычу. Но вот костер на священном камне Померк, догорая, и дым высокий От принесенного в жертву оленя Смешался с нависшими облаками, Окончили с небом святую беседу Красивый Бобр и Седая Птица И подали знак отправляться в дорогу. Двинулось племя вслед за вождями, Двинулись толпы переселенцев С детьми и женами, со стариками, Со всей небогатой своей поклажей — Двинулись в путь по Твердому морю, По удивительной, камнем застывшей, Скользкой воде — воде ненадежной, Готовой сломаться в любое мгновенье. И страшно порой становилось людям — Знали они: под корой ледяною Черная глубь водяная таится, Бездонная, гибельная пучина, Миг — и сломаются эти льдины, Жадною пастью раскроются льдины И дерзких путников похоронят. Но помнили люди, что обещал им Небесный вождь — великий Манито, Помнили люди о клятве священной, В день отправления произнесенной, — Снова правдивыми быть старались, Снова сплоченными быть старались, Старались ни разу в пути не вспомнить О прежних обидах, раздорах, спорах И о жестоких братоубийствах. И помогал им великий Манито, Давал им силу, давал удачу, И не ломались под ними льдины, И шли все дальше переселенцы, Шли

на восток — на поиски счастья, Шли, чтобы с берега вечного снега Переселиться на берег цветущий — На благодатный Змеиный остров, И после мучительных десятилетий, Полных отчаянья, страха, злобы, Впервые в этих сердцах почерневших, Впервые в этих глазах потускневших Надежда новая разгоралась.

8

Но с каждым днем все труднее было Людям шагать через Твердое море: Стужа крепчала, ветры свистели Над ледяным неоглядным простором. Вьюга слепила и с ног валила — И негде укрыться было от вьюги, Мороз вонзался ножом под ребра — И нечем бороться было с морозом. Уже на исходе были припасы, И многих голод жестокий мучил, Уже в пути износилась обувь, И многие шли босиком по льдинам, Уже из сил выбивались жены, Детей полумертвых таща на спинах, Уже с трудом шагали мужчины, Сгибаясь под непосильной ношей, Вполголоса бормоча проклятья. Вот уже тридцать дней миновало В тяжком пути, а на тридцать первый Людей отчаянье охватило. Горе! Забыли несчастные люди О лучших, заветных своих надеждах! Горе! Забыли несчастные люди О мудрых советах своих старейшин! И от усталости, скорби, страха, От тягот мучительного скитанья Снова в измученных этих душах Вражда и ненависть пробудились. Горе! Забыли жестокие люди О клятве дружбы — священной клятве, Вспомнили снова безумные люди О прежних обидах, раздорах, спорах, И тщетно мудрейшие из старейшин — Красивый Бобр и Седая Птица Пытались своих соплеменников буйных Речами разумными успокоить, — Все было тщетно! От лютой злобы Будто и впрямь обезумели люди — Стали кричать, обвинять друг друга, В ярости оскорблять друг друга, И обагрились холодные льдины Кровью горячей, пролитой в гневе Братоубийственною рукою. А после короткой, жестокой схватки Назад, к покинутым побережьям, На запад, во ледяным равнинам, Три четверти племени повернуло — Те, что забыли священную клятву, Те, что попрали законы братства, Те, что в порыве вражды и злобы Решились на страшное злодеянье — На соплеменников подняли руку! Тогда рассердился на злое племя Небесный вождь — великий Манито, На тех отступников рассердился, Что возвратиться назад решили, — Велел он проснуться Твердому морю, И пробудилось оно, загремело, И стали внезапно ломаться льдины Под теми, кто повернул на запад. В тот день ужасный и беспощадный ри четверти племени потонуло — Те, что забыли священную клятву, Те, что попрали законы братства. А остальные все дальше к востоку Шли, не теряя последней надежды, Шли за испытанными вождями — Красивым Бобром и Седою Птицей, Шли не забывшие клятвы священной, Шли сохранившие верность братству, Шли сорок дней сквозь моров и вьюгу По белой равнине Твердого моря, И только на сорок первое утро, Как было предсказано мудрецами, Увидели люди зеленую землю, Вышли на Берег Нарядных Сосен, В этом цветущем краю поселились. Так наказал людей недостойных Небесный вождь — великий Манито: Их потопил в ледяной пучине. Так наградил он людей достойных: Помог перейти через Твердое море, Вывел на благодатный берег. А как на чудесный Змеиный остров Их смелые правнуки переселились, Об этом в песнях других поется.

9

Умерли оба вождя знаменитых — Красивый Бобр и Седая Птица, И воин по прозвищу Красная Выдра Стал вождем. А после него Большелобый Охотник, Людей научивший капканы ставить, Стал вождем. А после него Никогда–Не–Спешащий, Людей научивший, как зерна сеять, Как их дробить и делать лепешки, Стал вождем. А после него С–Топором–На–Поясе Стал вождем, А после него Трех–Медведей–Убивший Стал вождем, А после него Далеко Смотрящий Стал вождем. За морем следил Далеко Смотрящий: Каждое утро с утесов прибрежных Глядел и глядел в открытое море, Будто неведомой встречи ждал. И вот однажды, весенним утром, Увидел облачко вдалеке. Расти и расти это облачко стало И превратилось в корабль с парусами, — Встал у прибрежья корабль тяжелый, И сто чужеземцев сошли на берег. Были они в незнакомой одежде, Темнобороды и бледнолицы, Были у многих глаза похожи На голубые кусочки льда, И длинные палицы из железа Крепко сжимали они в руках. Миролюбиво держались пришельцы, С вождем подарками обменялись, А стали охотиться, и оказалось, Что в длинных палицах из железа Спрятано колдовское пламя И далеко убивающий гром. Скажи, Манито, наш вождь небесный: Что нужно этим пришельцам странным На побережье нашей земли? Скажи, Манито, наш вождь небесный: Что нам сулит приход чужеземцев — Добро или зло они принесли?

Перевод С. Северцева

ПРЕДАНИЕ О ДЕГАНАВИДЕ И ХАЙОНВАТЕ И О ТОМ, КАК БЫЛ УСТАНОВЛЕН ВЕЛИКИЙ МИР

Много лет назад к северу от прекрасного озера Онтарио, в земле индейцев гуронов, стоял лесной город Ка-ха-на-ен. Жила в нем старуха с дочерью. Однажды во сне девушке привиделось, что у нее родится сын по имени Деганавида. Он сделается великим человеком, в странствиях повидает многие племена и установит среди них Великое Древо Мира. В скором времени девушка родила мальчика. Мать ее рассердилась, думая, что дочь скрывает имя отца ребенка. «От ребенка надо избавиться, — решила она. — Бросим его в воду». Трижды мать и бабка пытались погубить младенца, но наутро чудесное дитя вновь возвращалось на колени к матери. Тогда бабка сказала: «Возьми его и воспитай, ибо он станет великим. Его нельзя уничтожить, как правду, и рожден он чудесным образом — не от человека».

Но когда Деганавида вырос и возмужал, гуроны возненавидели его за благородство облика и доброту ума, за честность и искренность. Сердца их ожесточились против человека, который не поклонялся войне, как они. Не желая слушать призывов Деганавиды к миру, они заставили его покинуть свой народ. Так Деганавида отправился в изгнание.

…В те далекие времена не было мира и в землях ирокезского племени онондага. Между семьями и родами шла кровная вражда. Ночной порой никто не смел выйти из дома, боясь вражеского томагавка. Племена бились друг с другом долго и беспощадно. Солнце двигалось по небу, с восхода до заката видело одну бесконечную битву. А люди, побеждая в схватке, смотрели на Солнце и думали, что оно благословляет войну и придает силы воинам.

В то же время онондага знали, что на самом деле все зло происходит от могучего и злого волшебника по имени Атотархо. Он жил к югу от селения онондага; домом ему служила болотная трясина, а подстилкой — болотный тростник. Тело Атотархо скручивалось в семь узлов, а на голове шевелились змеи — злые мысли Атотархо. Это чудовище было людоедом и могучим заклинателем. Атотархо губил людей без счета, сам же оставался неуязвимым. Долго онондага боялись его и подчинялись всем безумным требованиям колдуна. Но однажды пришло время, когда у народа не стало сил терпеть.

В доме мудрого вождя Хайонваты собрался совет племени. Уже долгое время искал Хайонвата способ очистить разум Атотархо от черных мыслей, распрямить его злобное, скрюченное тело. И было решено на совете отправиться к жилищу людоеда всем племенем с двух сторон: по воде и по суше.

Но тщетно! Трижды пытались люди приблизиться к Атотархо, и трижды хитрый и злой колдун брал верх. В первый раз, заметив лодки, он крикнул зычным голосом: «Скорее вставайте! Близится буря!» Гребцы быстро вскочили, лодки опрокинулись, и все, кто сидел в них, утонули. В другой раз, увидев людей, Атотархо разбросал у них на пути красивые перья птицы Хагок, и все бросились их подбирать, позабыв о своей цели. Когда же люди отправились в путь в третий раз, среди них уже не было единства, и поражение их было неизбежным.

И вот в хижине одного прорицателя вновь был созван совет вождей. Прорицатель сказал: «Я увидел священный сон и понял, что победить Атотархо сможет незнакомый нам человек. Он явится сюда, пройдя с севера на восток. Хайонвата встретится с ним в земле Мохауков, или Кремней, и вдвоем они восторжествуют над злом. Но для этого Хайонвата должен уйти от своего народа».

Вожди поверили словам пророка и не желали больше слушать призывов Хайонваты к единству, к борьбе с Атотархо.

Семь дочерей было у Хайонваты. Все знали, как сильно он к ним привязан, как любит их и гордится ими. Люди были уверены, что, пока дочери живы, вождь не отправится в путь. Но случись им погибнуть, глубокое горе смогло бы разорвать все узы, соединяющие его с племенем. И тогда, став свободным, он сможет уйти — считали люди, — чтобы в думах о благе народа забыть собственное горе.