Голоса лета. Штормовой день. Начать сначала
Шрифт:
И ведь нельзя сказать, что Габриэла исчезла без следа. Наверху, на чердаке, ее комната с ее мебелью, игрушками, рисунками, ее письменным столом. На комоде в гардеробной Алека – фотография Габриэлы, рисунок в серебряной рамке, что она нарисовала для него. Ну как он не хочет понять, что своим нежеланием говорить о дочери он создает преграду, которую Лора не в силах преодолеть?
Глубоко вздохнув, она отстранилась от него, снова легла на подушку, ненавидя себя за слезы, за свой ужасный несчастный вид. Платок, что дал ей Алек, пропитался
– Если я не могу подарить тебе ребенка, значит я не могу дать тебе ничего.
Алек не стал утешать ее банальностями. Но через некоторое время спросил обычным голосом как ни в чем не бывало:
– Ты уже пила что-нибудь?
Лора покачала головой:
– Пойду принесу тебе бренди.
Он встал и вышел из комнаты. Она услышала, как он передвигается по кухне. Люси, потревоженная его возней, вылезла из своей корзины. Лора услышала скрежет ее когтей по линолеуму. Люси появилась в гостиной, подбежала к хозяйке и запрыгнула к ней на колени. Лизнула Лору в лицо и, ощутив на языке соль ее слез, лизнула еще раз. Потом свернулась калачиком и снова заснула. Лора высморкалась и убрала с лица непокорную прядь темных волос. Вернулся Алек. Принес виски для себя и маленькую стопку с бренди для жены. Дал ей бренди, пододвинул к дивану низкую банкетку и сел лицом к Лоре. Улыбнулся. Она тоже неуверенно улыбнулась в ответ.
– Теперь лучше?
Лора кивнула.
– Бренди – это лекарство, – сказал он ей.
Она сделала глоток и почувствовала, как бренди обожгло горло и потекло в желудок. Ощущение было приятное, успокаивающее.
– Ну а теперь, – сказал Алек, – поговорим о Гленшандре. Доктор Хикли считает, что тебе нельзя ехать?
– Да.
– И о том, чтобы отложить операцию, не может быть и речи?
Лора качнула головой.
– В таком случае Гленшандра отменяется.
Она сделала глубокий вдох.
– Вот этого я как раз не хочу. Не хочу, чтобы ты не ехал.
– Но я не могу оставить тебя одну.
– Я подумала, мы могли бы нанять сиделку. Миссис Эбни, я знаю, сама не справится, но можно было бы кого-то взять ей в помощь.
– Лора, я не могу оставить тебя здесь.
– Я знала, что ты это скажешь. Так и знала.
– А что, по-твоему, я мог еще сказать? Лора, я вполне обойдусь без Гленшандры.
– Как же обойдешься?! Нет. – Она опять заплакала и теперь уже никак не могла остановить поток слез. – Ты ждал этой поездки целый год, это твой отпуск, ты должен поехать. И остальные…
– Они поймут.
Лора вспомнила выражение ужаса на лице Дафны, ее слова: «То есть Алек тоже не поедет?!»
– Не поймут. Просто подумают, что я и в этом такая же никчемная и занудная, как и во всем остальном, по их мнению.
– Ты к ним несправедлива.
– Я хочу, чтоб ты поехал. Ты должен поехать. Как ты не понимаешь, что это-то и убивает меня больше всего. Я путаю все твои планы.
– В таком
– Тогда придумай что-нибудь. Филлис сказала, ты обязательно что-нибудь придумаешь.
– Филлис?
– Я сегодня ездила к ней. После доктора Хикли. Спрашивала, нельзя ли пожить у нее после больницы. Подумала, ты поедешь в Гленшандру, если будешь знать, что я с ней. Но она уезжает во Флоренцию. Говорит, что отменит поездку, но я не могу этого допустить.
– Нет, конечно. Пусть едет.
– Я сказала ей, что впервые в жизни жалею, что у меня нет своей семьи. Настоящей семьи, с кучей близких родственников. Прежде я никогда этого так сильно не желала. Будь моя мама жива, я бы поехала к ней и она клала бы мне в постель грелку.
Лора глянула на мужа, думая, что он усмехается над ее пустыми мечтами, но он даже не улыбался.
– У тебя нет семьи, зато у меня есть, – мягко произнес Алек.
Лора поразмыслила над его словами и сказала без всякого энтузиазма в голосе:
– Ты имеешь в виду Чагуэлл?
– Нет. Не Чагуэлл, – рассмеялся он. – Я очень люблю брата, его жену и все их потомство, но Чагуэлл – это дом, где можно гостить, только если у тебя очень крепкое здоровье.
Лора испытала облегчение.
– Слава богу, что это сказал ты, а не я.
– Ты могла бы поехать в Тременхир, – предложил Алек.
– Где это?
– В Корнуолле. На самом краю Корнуолла. Земной рай. Старинный елизаветинский особняк с видом на залив.
– Расписываешь, как агент бюро путешествий. Кто там живет?
– Джеральд и Ева Хаверсток. Он – мой дядя, она – чудесная женщина.
– Они прислали нам хрустальные фужеры в подарок на свадьбу, – вспомнила Лора.
– Точно.
– И милое письмо.
– Да.
– Он – адмирал в отставке?
– Впервые женился в шестьдесят лет.
– Занятное у вас семейство.
– И все очаровательные люди. Как я.
– Когда ты там был, в Тременхире? – Труднопроизносимое слово, особенно после стопки бренди.
– Мальчишкой. Мы с Брайаном там как-то целое лето отдыхали.
– Но ведь я с ними даже не знакома. С Джеральдом и Евой.
– Это не важно.
– Мы даже не знаем, примут ли они меня.
– Позже я позвоню им и все устрою.
– А если они откажут?
– Не откажут. А если откажут, еще что-нибудь придумаем.
– Я буду им мешать.
– Не думаю.
– Как я туда доберусь?
– Я сам тебя отвезу, когда ты выйдешь из больницы.
– Ты будешь в Гленшандре.
– Я не поеду в Гленшандру, пока не доставлю тебя туда в целости и сохранности. Как посылку.
– Ты пропустишь несколько дней отдыха. И рыбалку.
– Переживу.
Наконец возражения у нее иссякли. Тременхир, конечно, компромисс, но хоть какое-то решение. Да, ей придется познакомиться с новыми людьми, жить в чужом доме, зато Филлис сможет поехать во Флоренцию, а Алек – в Шотландию.