Шрифт:
Глава 1
Мерцающий розовый неон вычерчивал в воздухе слово «Отель», хотя больше здесь подошла бы вывеска «Финиш». Двухэтажное здание представляло собой бетонный куб, замаскированный под образчик испанской архитектуры, как будто бугристая штукатурка и рваная оборка черепицы могли внушить потенциальным гостям: «Это не бетонный куб. Это средиземноморская вилла!» Перед входом склонялись над тротуаром две худосочные пальмы, отбрасывая на стену закатные тени.
Убогая гостиница стояла на пересечении двух умирающих улочек Ист-Окленда. Витрины соседних
Сидя на заднем сиденье черного лимузина, Соломон Гейдж изучал расположение зданий и переулков, оценивал расстояния, пытался угадать, сколько пьяных пешеходов попадает здесь каждый год под колеса автомашин.
Неподалеку двое пьянчужек уже устраивались на ночлег, занимая лучшие крылечки. На парковке за ближайшим домом несколько дюжих парней сидели на заднем борту светло-шоколадного пикапа.
Еще с полтора десятка обитателей квартала на глазах у Соломона занималась уличной коммерцией. Наркоманы, толкачи, проститутки и геи прохаживались по тротуарам и маячили в дверных проемах. Смуглокожие парни в спортивных костюмах и бейсболках работали на точке, удовлетворяя нужду крэкистов и всякого рода полудурков в лекарственной дозе и всегда оказываясь под рукой, если субботнему покупателю приходила охота «курнуть» перед долгой поездкой домой.
Уличные дилеры настороженно поглядывали на лимузин. Лимузин мог сулить и легкие деньги, и внезапную пальбу по тротуару из «узи», прячущегося за тонированным стеклом. У каждого ведь свое представление о шике.
Когда лимузин остановился перед гостиницей, дилеры вернулись к своим делам, но бдительности не потеряли — чужой автомобиль их нервировал. Сплоченные в банды и отменно вооруженные, они, несомненно, правили в этом районе. При возникновении любых неприятностей они уладят их со смертельной быстротой. Никто и никогда не вызовет здесь полицию.
В общем и целом это было совсем не то место, где белому мужчине с габаритами футбольного полузащитника следовало бы размахивать пистолетом и вышибать двери. Соломон надеялся, что сумеет уладить дело без шума, но улица эта резко ему не нравилась.
Он ни за что не нашел бы сюда дороги, если бы не водитель лимузина, круглолицый негр по имени Карл Джонс. Они уже три дня работали вместе, ища Эбби Мейнс по разным закоулкам вблизи залива, показывая ее фотографию наркоманам, проституткам и разнообразной гопоте. Карл казался человеком компетентным, опытным и готовым разбиться в лепешку ради «Шеффилд энтерпрайзиз». Но как он отреагирует, если окрестности вдруг взорвутся пальбой? Соломону не хотелось выбежать на улицу с Эбби на плече и обнаружить, что лимузин исчез.
— Побудете тут один, Карл?
Седой водитель встретился с ним взглядом в зеркале заднего вида.
— А вы не передумали? — спросил он. — Она здесь уже так давно, что не грех и подождать приезда копов.
— Я справлюсь, — сказал Соломон. — Если возникнут осложнения, звоните девять-один-один.
Карл обернулся:
— Как я, сидя в машине, узнаю, что возникли осложнения?
Соломон на мгновение откинул полу
— Узнаете.
Карл отвернулся, и его руки легли на рулевое колесо, как стрелки, указывающие на десять и на два часа. Готов выполнить поручение или мчаться без оглядки?
Соломон распахнул дверцу и выбрался в вечерние сумерки. Помедлил перед открытой дверцей лимузина, одергивая пиджак и простреливая взглядом улицу. Провел ладонью по бритой голове с уже пробивающейся светлой щетиной, которая остро напомнила ему о том, как долго уже тянется этот день. А для него все еще только начинается.
Соломон как можно тише закрыл дверцу — внезапный хлопок никому в Додж-сити не нужен. Стремительно, в три шага, он пересек тротуар и, распахнув захватанную пальцами дверь гостиницы, вступил под перезвон колокольчиков в вестибюль.
Это был голый квадрат грязного кафельного пола, зажатый между двумя закрытыми дверями, лестницей с истертыми ступеньками и стойкой за толстым стеклом, на вид пуленепробиваемым. В нем имелось отверстие в форме полумесяца — для передачи ключей и денег. Выше было вырезано круглое окошко, чтобы постояльцы могли докричаться до тощего старика за стойкой. «Что за глупость, — подумал Соломон, — проделывать в пуленепробиваемом стекле дыру, в которую спокойно проходит дуло пистолета. Да грабитель под любым углом повернет свою пушку и обстреляет всю контору!»
Судя по карточке, прикрепленной к его фиолетовой куртке, портье звался Руфусом Брокстоном. Его морщинистое лицо цвета мокрой глины было перерезано напополам сверкающей улыбкой, полной золотых коронок. Брокстон не торопясь поднялся из потертого кресла с подставкой для ног и прошаркал к окошечку:
— Чем могу?
Соломон вынул из кармана пиджака служебную фотографию Эбби Мейнс.
— Вы видели эту девушку:
Улыбка Брокстона стала напряженной:
— А кто интересуется?
— Бенджамин Франклин.
Соломон снова сунул руку в карман, извлек хрустящую стодолларовую банкноту из лежавшей там пачки и, положив ее на стойку, подвинул к старику. Портье мгновенно упрятал деньги в карман брюк.
— Наверху. Комната двести семнадцать. Они жутко шумели несколько часов назад. Даже мне здесь было слышно.
— Они?
— Эта девушка, пара отморозков и пучеглазый мексиканец. Они приходят и уходят. Я не могу со всеми с ними разбираться.
— Сколько их там сейчас?
— А сколько у вас Бенджаминов?
Соломон покачал головой:
— Я не так работаю. Когда я в первый раз запускаю руку за борт пиджака, то достаю деньги. Опа-на!
Дежурный кивнул:
— Отличный фокус…
— Когда я во второй раз запускаю руку за борт пиджака, то достаю пистолет. Беседа приобретает иное направление.
Золотая улыбка Руфуса Брокстона померкла. Он громко сглотнул.
— Думаю, они все наверху, — сказал он. — Ваша малышка, еще одна кокаиновая шлюха и трое мужчин. Я видел, как тот мексиканец поднимался наверх.