Голубь над Понтом (сборник)
Шрифт:
– Придешь сюда ночью. А копать будешь за ручьем. Около орешины.
На другом берегу потока берег вздымался немного, и на нем росли ореховые кусты. Глядя на них, Злат ужасался. Все было как во сне. Неужели в этой земле лежит сокровище? Но надо было проверить расстояние.
Он прошептал:
– От дуба на полночь тридцать три шага…
– Что ты говоришь? – не расслышала старуха.
– Один монах открыл мне… Тридцать три шага…
– Сколько шагов, не знаю.
Злат прикинул мысленно, где полночь, и когда сделал тридцать третий шаг, то оказался уже за ручьем, на том месте около
– Так и монах сказал…
Все это было волнительно и странно. Он подошел опять к ворожее.
– Завтра днем приду сюда с лопатой.
Но она покачала головой:
– Днем нельзя, люди увидят.
Чтобы не расставаться со своей властью над людьми, старуха прибавила:
– Скажу тебе заклятье.
Злат почесал голову. Ему все еще не верилось, что это не снится, а происходит наяву. Неужели он в самом деле может сделаться богатым и построить хоромы, как Фома Ратиборович? А еще завести угорских коней, купить серебряное оружие…
Его мечтания прервал шепот горбуньи:
– Придешь сюда в полночь.
Ему стало вдруг жутко.
– Я друга приведу, княжеского отрока.
Но ворожея видела, как из-за сокровища человек убивал другого человека, не поделив богатства. Она слишком часто копалась в человеческих чувствах и убедилась, что порой опасен бывает друг, даже брат.
– Нельзя, – сказала она. – Приди один. Или земля не откроется.
Старуха с материнской печалью смотрела на отрока. Она теперь знала о нем довольно. Сирота. Родителей половцы погубили. Жил с дедом, а когда дед умер, очутился на княжеской гриднице, куда его отрок Даниил привел. Так рассказывала ей вчера прибежавшая сюда с пирогом Любава. Пусть этот отрок возьмет Любаву. Их дети будут знать, что богатство в семье от горбатой колдуньи. Хе-хе! Так легче ей будет покидать земную жизнь и отправиться туда, где обитают души умерших, плыть в бесшумной ладье среди кромешной ночи смерти. Там страшно и темно, если так русалки плачут по ночам, тоскуя по земной жизни, где светит солнце днем и поют птицы. Она тяжело вздохнула.
– Что же ты умолкла? – спросил Злат. – Какое же твое заклятье?
Старуха пошевелила беззубым ртом:
– Слушай! Скажешь три раза… – Она проговорила другим голосом: – Иду на высокую гору, по водам и облакам. На горе серебряный дуб стоит, на нем золотые желуди растут. На горе заря сияет. Заря, заря, освети мне дорогу, земля, разверзись предо мною…
В этих условиях не было ничего необыкновенного, но ему стало страшно, когда ворожея сказала:
– Теперь повтори…
Он повторил.
– Запомнишь?
– Запомню.
Злат привык запоминать песни и притчи. Отвязывая коня, еще раз повторил в уме заклятье.
– Теперь иди с миром, – сказала старуха.
Гусляр вскочил на седло.
В тот день Даниил допытывался у него:
– Почему ты такой ныне смутный? Разве не оказал тебе милость старый князь? Почему же не радуешься? Теперь он тебя не забудет своими щедротами. Но женишься – и прощай тогда воля. Нет, лучше чужих жен любить.
Помня завет старухи, Злат не открыл отроку свою тайну.
Даниил был старше Злата и прочел множество книг, собирая в них, как пчелы собирают медовую сладость с цветов, книжную мудрость. Он знал философов, что жили некогда в Афинах. Князь Ярополк ценил его начитанность. Злат не любил книжное чтение. Он черпал слова для своих песен в том, что видел вокруг себя собственными глазами. Даниил говорил ему в тот вечер:
– Женись, женись! Добро, если жена окажется милой для твоего сердца. Хорошая жена – венец для своего мужа и беспечальная жизнь. А злая – лютое горе. Червь дерево точит, а злая жена дома своего мужа. Лучше в дырявой ладье плыть, чем болтливой жене тайну доверить. Но куда спешишь? Не к своей ли красавице на огород?
Когда Злат, пряча под корзном железную лопату, взятую тайно на княжеском дворе, приехал верхом под эти сказочные дубы, у него сжалось сердце от волнения. Деревья устрашали теперь даже своим молчанием. Некоторое время ушло на то, чтобы найти нужное место. Вот пень… Когда глаза привыкли к темноте, он различил у ручья орешину… Отрок посмотрел на небо. Там сияли звезды. Вокруг неприметной звезды, которую Даниил называл Приколом, как некий вол на привязи, вращалось все мироздание. Широко двигалась в небесных полях Колесница, запряженная звездными конями. Четыре колеса и три коня. Ниже сияло золотыми яйцами Утиное гнездо. Стрелец натягивал тетиву своего лука, целя в Лебедя. Небо сияло, как божья риза, усыпанная жемчугом…
В ту ночь на земле еще не отцвели рябины. Злат вспомнил, как Даниил рассказывал, что там, где зарыто серебро, по ночам горит огонек или некое подобие свечи. Но только звезды озаряли землю своим мерцанием. Гусляр привязал тщательно коня к дубку и взял в руки лопату. Под сапогами хрустнули белые камушки в ручье. Вот берег, вот ореховый куст, здесь и надо копать. Еще днем он точно отмерил тридцать три шага и на том месте воткнул сухую ветку. Вспомнились иноки. Но зачем им богатство? Оно только помешает им в спасении души. Он и сам сделает вклад в Печерский монастырь.
Кроме звезд, ничего не было. Не кричала сова, не выли волки, в которых часто преображаются бесы. Все-таки холод бежал по спине. Еще надо прочитать заклятье… «Иду на высокую гору, по водам и облакам. На горе серебряный дуб стоит, на нем золотые желуди растут. На горе заря сияет. Заря, заря, освети мне дорогу, земля, разверзись предо мною…»
Теперь эти слова казались полными таинственного значения, они вселили веру в его сердце, и, прочитав заклятье, Злат стал усердно копать не очень податливую под лопатой землю. Только на мгновенье он порой прерывал работу, чтобы перевести дыхание и вытереть рукавом пот со лба. Потом ему стало жарко, Злат снял рубаху, прислушиваясь, не крадется ли из мрака злой человек. Но все было тихо в дубраве, и меч лежал рядом…
После полуночи звезды погасли, закрылись тяжкими облаками. Стало душно в мире. Теплый грозовой ветер прилетел с заката солнца. Наступила настоящая воробьиная ночь. Прошло еще немного времени, и разразилась гроза, полил дождь, первая голубая молния сверкнула среди деревьев, озарив их мгновенным светом и наполнив дубраву грохотом грома. Еще молния – и вновь раскаты в небесах. Но, щедро политый дождем, Злат не переставал копать. Яма углублялась с каждым ударом лопаты. И вот она ударила о большой глиняный сосуд…