Голубка
Шрифт:
— Ангелина Павловна, — наконец решила обратиться к директрисе воспитательница, и Иринка машинально про себя повторила имя: «Ангелина Павловна. Нужно выучить».
— Давайте я все выясню. Завтра схожу с Новиковой, найду хозяев куклы. Игрушка-то, видимо, дорогая, нужно вернуть.
— Придется, — согласилась директриса. — И займитесь этой красавицей, Нина Петровна. Следует найти ей занятие, чтобы не было времени для бродяжничества. Работой нужно детей загружать, Нина Петровна. Труд еще никого не испортил!
В
— Это ваша? — хмуро спросила Нина Петровна.
— Да. — Ленина мама вышла из-за стола. — Это кукла моей дочери. А в чем дело?
— Будьте добры, объясните, как эта вещь оказалась у этой девочки.
Воспитательница подтолкнула вперед жмущуюся к двери Иринку.
— Я дала ей поиграть, — бойко ответила Лена.
Воспитательница словно бы не слышала слов девочки, она выжидательно смотрела на хозяйку.
— Это правда, — подтвердила Ленина мама, оглядываясь на домашних. — Не вижу в этом ничего плохого. А что случилось?
Лена оторопело разглядывала изрядно потрепанную Снежану.
— Ничего. Кроме того, что эта девочка — воспитанница детского дома. Вы знали об этом?
— Ну да… — растерялась хозяйка.
— Да? Интересно… — поразилась Нина Петровна.
— Гражданочка, — наконец не выдержал Ленин папа, — чего вы, собственно, от нас хотите?
— Чего я хочу? Я хочу, чтобы вы знали, товарищи, — мы не разрешаем нашим детям самовольно уходить из дома. Ходить к кому-то в гости, заводить знакомства.
— Но почему? — поинтересовался мужчина. — Не думаете же вы, что мы или наша дочь научим ребенка плохому?
— Вы взрослые люди и должны понимать, что это недопустимо. Если мы разрешим нашим детям ходить, где им вздумается, мы не сможем их контролировать. К тому же вам ведь наши дети не нужны. Вы поиграете, привяжете ребенка к себе, а потом вам что-то не понравится. И вы выкинете его, как нашкодившего котенка. А он потом будет страдать!
— Ну зачем же вы так… — растерялся мужчина.
Бабушка, до сих пор тихо сидевшая за столом, заохала, засобирала со стола пирожки.
— А как нужно? Я опытный педагог со стажем и знаю, что говорю. У нас разный контингент. И когда вы впускаете в дом нашего ребенка, то должны отдавать себе отчет! Наши дети, бывает, и воруют! Или вы об этом не слышали? И потом вы бежите к нам и кричите, что наш ребенок украл!
Бабушка будто бы и не слышала гневных слов воспитательницы. Она шмыгнула мимо, в угол, где жалась Иринка.
— Возьми, дочка, покушай… — прошептала бабушка, словно была не у себя дома, а в гостях у Нины Петровны.
Иринка отрицательно качнула головой. Тогда бабушка стала совать пирожки ей в карманы.
— Мне понятна ваша позиция, — поморщился Ленин папа и отвернулся.
Иринка поняла уже, что никогда больше не попадет в этот дом. И пока взрослые ругались, она жадно впитывала напоследок теплую атмосферу семьи, где все обедают за круглым столом, где на стене висит коврик с оленями, пугливо поглядывающими на людей, где пекут пирожки и дарят ребенку красивые игрушки. Ей было стыдно за Нину Петровну перед этими людьми. Из разговора она уловила одну мысль и уяснила ее на будущее: их мир и мир детского дома — разные. И они ни в коем случае не должны пересекаться.
Детдомовская Ирина не такая, как домашняя Лена. И им нельзя дружить. Словно она, Ирина, в чем-то виновата. Только она так и не разобралась — в чем именно.
За обратную дорогу Нина Петровна не проронила ни слова. Иринка еле поспевала за ней. Искоса поглядывая на воспитательницу, она догадалась, что та все еще мысленно спорит с Лениными родителями или вообще со всеми семейными людьми.
Вошли на территорию детдома. Дежурный запер ворота.
Вечером, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, Иринка спустилась на первый этаж и пробралась на кухню. Здесь царило особое тепло — от плиты. Повариха тетя Поля уходила поздно — все делала что-то в своей подсобке, напевая себе под нос. Вот и сейчас по кухне гулял ее тягучий напев.
Иринка пробралась мимо огромных чанов и стопок одинаковых белых тарелок в закуток, где сидел Герка и чистил большую кастрюлю. Возле Герки стояла миска с песком, в которую он макал тряпочку и принимался скрести кастрюлю.
— Пришла? — спросил он, ничуть не удивившись ее появлению. — Что скажешь?
— Я тебе пирожки принесла. Домашние.
Иринка уселась рядом с Геркой на табуретку. Мальчик отложил тряпочку и понюхал предложенный ему пирожок.
— С капустой… — протянул он. — Я уважаю с капустой. А ты?
— Я сладкие люблю, — призналась Иринка.
Герка понюхал второй пирожок.
— Сладкий. — И отдал ей.
Они жевали пирожки и весело болтали.
— Вообще-то я сегодня наелся, — хвастался Герка, озорно блестя глазами. — Тетя Поля мне в обед добавки положила. А в ужин запеканка была, так я знаешь сколько съел? Три порции!
— Не лопнул? — засмеялась Иринка.
— Ну! Я могу ведро щей съесть и не лопну! — уверял Герка. — Вот вырасту, уеду отсюда, буду каждый день трескать жареную курицу! Ты когда-нибудь ела жареную курицу?