Голубой молоточек
Шрифт:
— Это наверняка будет ему очень полезно. Но как связать эту версию о мести с попыткой самоубийства?
— А вы уверены, что она пыталась его совершить?
— У меня сложилось такое впечатление. Милдред желала уйти, и ее задержала только эта металлическая ограда. Ну, и стечение обстоятельств, благодаря которому я заметил ее на этой галерейке.
— Ну что ж, в сущности, это не противоречит версии о мести. Ее замысел не удался, вот она и обратила свой гнев против себя.
— Я не вполне вас понимаю, господин прокурор...
— Правда?
Я отвечал весьма вежливо, так как он мне мог еще понадобиться: — Действительно, я никогда не изучал право...
— Но несмотря на это, вы очень помогли нам, — сказал он, словно желая меня утешить. — И я вам весьма благодарен за вашу помощь, — он поднялся с рассеянным выражением в глазах. Я также поднялся, со страхом понимая, что утрачиваю контакт со всем этим делом.
— Не могу ли я на минуту повидать вашего узника, господин прокурор?
— Которого?
— Хантри, мне бы хотелось задать ему несколько вопросов. — Он отказывается отвечать по совету своего адвоката.
— Мои вопросы не касаются этих убийств, во сяком случае непосредственно не касаются...
— А чего же вы хотите?
— Хочу спросить, каково его настоящее имя, и посмотреть на его реакцию. И кроме того, спросить, почему Милдред Мид пыталась покончить с собой.
— У нас нет доказательств этого.
— Я знаю, что пыталась, и хочу понять, почему.
— А почему вы считаете, что он может знать ответ?
— Я думаю, с Милдред он связан очень близко. Между нами говоря, я уверен, что эта проблема заинтересует также Джека Баймеера. Как вы знаете, это он меня нанял...
— Если у мистера Баймеера есть какие-нибудь вопросы или предложения, он должен обратиться ко мне сам, — заявил Лансинг тоном человека, желающего удостовериться, что его голос звучит достаточно внушительно.
— Я сообщу ему об этом.
Дом Баймееров казался вымершим, словно общественное здание, эвакуированное из-за угрозы взрыва бомбы. Я вынул из багажника портрет Милдред Мид и направился к входной двери. Не успел я подойти, как в дверях появилась Рут Баймеер. Она прижала палец к губам:
— Муж страшно вымотался. Я уговорила его лечь отдохнуть.
— К сожалению, миссис, я должен поговорить с ним.
Она повернулась к двери, но лишь за тем, чтобы прикрыть ее за собой. — Вы можете так же поговорить со мной. Ведь это я пригласила вас.
Похищенная картина — моя собственность. Я вижу, она у вас с собой, не так ли?
— Да. Но я не называл бы ее похищенной. Договоримся, что Фред позаимствовал ее, потому что она была нужна ему для научных и биографических изысканий. Он хотел установить, кто и когда написал ее и кто на ней изображен. Несомненно, ответы на эти вопросы важны для Фреда по личным причинам. Но это еще не означает, что он преступник.
Она кивнула, соглашаясь. Ветер растрепал ей волосы и она вдруг похорошела,
— Мне внятны мотивы поступков Фреда.
— Разумеется, ведь и вы купили эту картину из личных побуждений. В город приехала Милдред Мид и ваш муж снова виделся с нею. Разве не именно поэтому вы повесили в доме ее портрет? Разве это не было предупреждением ему или даже угрозой?
Она наморщила брови.
— Я не знаю, зачем ее купила. Тогда я даже не сообразила, что там изображена Милдред.
— Но ваш муж должен был об этом знать.
Между нами воцарилось молчание. Я слышал, как далеко, у подножья горы, море отмеряет время.
— Мой муж скверно себя чувствует. Он постарел за эти два дня. Если все это станет явным, его репутация погибнет. А может, и он сам...
— Он рискнул всем уже давно, выбрав именно такой, а не иной путь.
— Но что он совершил?
— Думаю, это он сделал возможным фальшивое опознание Хантри.
— Фальшивое опознание? Что вы имеете в виду?
— Думаю, вы знаете, что я имею в виду. Но об этом я предпочитаю говорить с вашим мужем.
Она прикусила губу, с обнаженными зубами напоминала ворчащего у двери сторожевого пса. Потом взяла картину, вошла в дом и проводила меня к мужу. Он сидел перед фотографией своих медных копей. На лице его отражалась абсолютная беспомощность. Борясь со слабостью, он улыбнулся мне одними уголками губ.
— Что вам угодно? Снова денег?
— Нет, всего лишь несколько ответов. Все это дело началось в 1943 году. Пора его закрыть.
— А что, собственно, произошло в 1943 году? — вмешалась Рут Баймеер, обращаясь ко мне.
— Всего я не знаю. Думаю, все началось тогда, когда Вильям Мид получил отпуск и приехал домой, в Аризону. Собственно, дом его был где-то в другом месте. В Санта-Терезе его ждали молодая жена и маленький ребенок. Но его мать все еще жила в Аризоне. Где именно жила тогда Милдред, мистер Баймеер?
Он сделал вид, что не слышит меня. Жена ответила за него:
— Жила в Тьюксоне, но проводила уик-энды в горах, с моим мужем.
Баймеер изумленно глянул на нее. Я спросил себя, а говорили ли они когда-нибудь откровенно о его связи с Милдред?
— Наверняка Вильям не был этим поражен, — продолжал я. — Его мать и до того жила с разными мужчинами, дольше всего с художником по имени Лэшмэн. Лэшмэн заменил ему отца и научил его рисовать. Приехав в отпуск в Аризону, Вильям узнал, что его сводный брат Ричард украл часть его картин и выставил как свои. В сущности, личность Хантри начал фальсифицировать сам Хантри, украв картины и рисунки Вильяма, а также женившись на Франсин. Из-за этого между молодыми людьми произошла драка. Вильям убил Ричарда и бросил его тело в пустыне, переодев в собственный мундир. Будучи внебрачным сыном, он наверняка всю жизнь мечтал занять место Ричарда. Теперь у него появился шанс занять его, одновременно освободившись от службы в армии и от брака.