Голубые холмы Синтры
Шрифт:
— Но… но здесь сказать н-нечего.
Элинор чувствовала: он прекрасно понимает ее несчастье и удивление. Но Мигел лишь сказал:
— Нет, дорогая Элинор, здесь есть что сказать.
Она быстро подняла на него глаза и заморгала, пытаясь сдержать слезы.
— Ты такой странный, Мигел, — прошептала она. Ей страстно хотелось, чтобы он откровенно поговорил с ней, объяснил, что произошло. — Я… я совсем тебя не понимаю.
Он глубоко вздохнул и на мгновение крепко прижал ее к себе. Не говоря ни слова, он прошел с ней в центр зала, чтобы не отделяться от других танцующих пар.
Санчес позже нашел Элинор и разразился словами благодарности:
— Спасибо, дорогая Элинор, за то, что вы нам помогли. Я никогда этого не забуду.
— Я ничего не сделала, — возразила девушка.
— Я навсегда запомню, — возразил Санчес, — что благодаря вам мы с Карлотой смогли пожениться. И если когда-нибудь смогу отплатить вам тем же, я ничего не пожалею… не важно, когда или во что мне это обойдется. — Его голос, полный искренности, дрожал. Он говорил так, будто действительно надеялся, что придет день, когда он сможет отплатить ей. Элинор улыбнулась и поблагодарила. Она-то знала, что такого случая не будет.
Супружеская чета в полночь вылетала из Лиссабона в Мехико. Там им предстояло провести медовый месяц в красивом особняке одного из дядюшек Санчеса, который гостил у родственников в Штатах.
— Как скучно становится, когда со свадьбы исчезают новобрачные. — Мигел снова танцевал с Элинор.
На этот раз она сумела заговорить обычным голосом, несмотря на ком в горле.
— Чудесный праздник, Мигел. Ты прекрасный организатор.
— Опыт, — довольно беспечно ответил граф. — У нас часто бывают большие и важные вечеринки.
Она кивнула и прижалась головой к его плечу.
— Наверное, Рождество в Португалии — незабываемо. — «Особенно в доме такого великого идальго, как Мигел», — добавила она про себя.
— Рождество… — Он запнулся. Но потом бодро сказал: — Да, Элинор, мы празднуем Рождество по-особенному.
— А меня здесь не будет. — Ей пришлось это сказать. Должна же она узнать, как он отреагирует. Реакция чуть не стоила ей жизни. Она всем сердцем пожалела, что не промолчала.
— Значит, ты решила уехать? — В его голосе не было ни возражений, ни убеждений.
Она подняла к нему побелевшее лицо и неуверенно ответила:
— Да, Мигел, я решила уехать.
— Тогда мне нечего сказать. Остается только поблагодарить тебя за твой приезд и за… за все. — Он замолчал и яростно схватил Элинор в объятия. В этот миг смолкла музыка, избавив их от неловкости.
Вечеринка закончилась.
Элинор повела детей на прогулку, чтобы те насладились видом весеннего пробуждения природы. Дети собирали цветы и травы на берегу реки. Она все время была настороже.
— Сьюзен, отойди от края.
— Я умею плавать, мисс Солуэй… то есть если упаду.
— Гораздо проще не падать.
Сьюзен засмеялась, но послушалась.
— Заманчиво, правда, мисс Солуэй? — Стивен с озорной улыбкой медленно приближался к реке.
— В таком случае, — ответила Элинор, — мы уйдем подальше от реки — в поле.
— О нет! — раздался нестройный хор голосов.
— Перестаньте, Сью, Стив! — сердито закричала Эврил. — Из-за вас, дураки, нас всех накажут!
Через полчаса они вернулись в школу с цветами и растениями.
— Игры! Конфеты! — Эврил оставила свои сокровища на парте и выбежала из класса.
Остальные помчались следом. Элинор пришла в учительскую и села в большое кресло. Директор улыбнулся ей и спросил о прогулке.
— Надеюсь, никаких трупов?
Она любезно улыбнулась и покачала головой. Необычный комментарий для школьной экскурсии.
Дежурная старшеклассница предложила чай с печеньем. Забавно, подумала Элинор, наблюдая за ней, как девочкам нравится раздавать печенье. Они бы предпочли игру уборке дома. Но такие уж дети! Матери всегда со смехом жаловались, что их маленький Джонни или Мэри готовы больше сделать для учителя, чем для матери.
Элинор в который раз вспомнила Мигела.
Что он делал сейчас, в эту самую минуту? Ее влекло к нему страстно, будто он мог рассказать ей о своих чувствах с помощью телепатии. А тогда он ничего не объяснил. Просто отпустил ее через два дня после свадьбы. Сам отвез в аэропорт и остановил машину в тихом переулке неподалеку от Лиссабона. Мигел нежно привлек девушку, к себе. Элинор почувствовала, что их сердца бьются одинаково сильно. Он очень мягко и нежно поцеловал ее в губы.
— Лишь прощальный поцелуй, моя дражайшая Элинор, — прошептал он, выпустил ее из объятий и поехал дальше в аэропорт.
Она решила, что все поняла: он просил Дору дать ему развод, а она отказалась. Значит, Элинор напрасно думала, что дело в супружеской неверности. Но она не могла найти ответ и попыталась выбросить все это из головы. Ей нужно как можно скорее забыть графа Рамиро Висенте Мигела де Каштру. Он создан не для нее.
Но забыть оказалось нелегко. Элинор знала, что так и будет. Но она много работала в Нортумберленде… подальше от Терри Кершоу. Ей хватило двух неприятных встреч с ним, когда гостила у кузины.
Карлота хотела переписываться, и Элинор согласилась, не в силах сказать, что желает все забыть. Письма были довольно редкими, главным образом по вине Элинор.
Элинор снимала квартиру вместе с Джин. Она возвращалась домой раньше — Джин работала в офисе и уходила оттуда не раньше пяти часов. Так что Элинор готовила еду, всегда часам к шести. Джин мыла тарелки, а Элинор обычно проверяла тетради. Эта регулярность наводила скуку, занимала время, и Элинор оставалась довольна. Вот только любовь к Мигелу… Она не собиралась уходить из ее сердца. Она постоянно была рядом с Элинор. Даже находясь в классе, девушка ощущала боль, хотя тридцать два ее ученика отнимали много времени и сил.