Гомо акватикус
Шрифт:
Акванавты много трудились. Кроме помощи, оказываемой медикам, надо было выполнить довольно-таки обширную и трудную для двух человек программу гидрологических исследований под водой. Испытывали опытную партию часов «Амфибия», предназначенных специально для водолазов и аквалангистов. Это поручил им Чистопольский часовой завод.
Любопытными оказались наблюдения над так называемым слоем скачка в море. Вот что о нем рассказывает Владимир Бурнашев:
— Этот слой иначе называется термоклином — здесь резко меняется температура, соленость и
Акванавты применили красящие индикаторы. Краситель, оседая на термоклине, повторял все его контуры движения, делая зримой динамическую структуру слоя и, в частности, внутренние волны. Например, наблюдались удивительные явления, когда в слое толщиной всего полтора метра — на его верхней и нижней границах — течения воды имели противоположное направление… Если на море долгое время нет ветра, нет волнения, то термоклин поднимается все выше. Напротив, при сильном шторме слой скачка размывается…
Гнев и милость царя морского
Эта необычная история приключилась в Стокгольме. Однажды аквалангист швед Свен Налин гулял по берегу реки со своим терьером Лавли. Что-то заинтересовало собаку, она неожиданно прыгнула в воду и нырнула. Это ей очень понравилось. С тех пор Лавли стал сопровождать Свена и в его подводных странствиях.
Но Свен боялся, что Лавли при его неумеренной страсти к плаванью, переоценив свои возможности, захлебнется. И Свен Налин отправился в магазин. Но, увы, аквалангов для собак еще никто не делал. Тогда он решил восполнить этот пробел и сам сконструировал однобаллонный аппарат — все как полагается, с легочным автоматом и маской. Был сделан и гидрокостюм, ведь собаки, как и люди, быстро мерзнут в прохладной воде. Вскоре Лавли настолько привык к аквалангу что не обращал на него ровно никакого внимания.
Лавли стал снобом: он уже совсем не плавает по поверхности, а только ныряет. Слава акванавта Лавли растет. О нем пишут в газетах, его фотографии печатают в журналах. А как-то раз Лавли даже «выступал» по стокгольмскому телевидению…
В отличие от Лавли Чика, как видно, не помышляет о карьере подводного пловца. Да и молод он еще — всего месяца четыре. Хотя, впрочем, наша пресса тоже не обошла его вниманием.
Чике больше нравится водить дружбу с акванавтами на берегу, нежели лазать с ними в море — в собачьем ли акваланге или без такового. Этот веселый, смешной щенок, кстати, тоже терьер, появился в лагере неизвестно откуда и вскоре стал баловнем акванавтов.
…Беда, как обычно, пришла неожиданно. В тот день — четвертый с начала подводного эксперимента, — занятые своими заботами, люди не обратили внимания на то, как суетливо и беспокойно бегала по лагерю маленькая, неразумная собачонка. А к ночи на море разыгрался сильнейший шторм. Приближение его своим звериным чутьем и почуял Чика.
Ураганный ветер снес все палатки, где жили ленинградцы. Лагерь в буквальном смысле слова взлетел на воздух. Волнами смыло и палатку — пост наблюдения и связи с экипажем «Садко». Седой от пены девятый вал сорвал с якоря и потащил в море дежурный катер.
Положение в лагере становилось угрожающим. Промокшие до нитки и продрогшие на суровом ветру люди спасали аппаратуру, одежду и свои палатки, едва не превратившиеся в ковры-самолеты.
Сообщение с подводным домом прервалось. «Как они там?» — тревожила и мучила мысль. Но тросы, связывающие подводный дом с берегом, были туго натянуты — отчаянный скрип их таял в сердитом грохоте прибоя. И это внушало надежду, что все обойдется…
Так и было. Море, натворив дел на берегу, обошлось с «Садко» довольно миролюбиво: дом лишь несколько раз сильно встряхнуло. И акванавты спали ночь напролет, еще не подозревая о драме, разыгравшейся в окрестностях Сухумской бухты.
— Видно, не зря назвали наш дом именем былинного гостя. Морской царь и на этот раз оказался милостив. И хоть устроил бучу на море, жителям подводного дома вреда не причинил, — шутили акванавты.
К счастью, шторм был непродолжителен. Утром, когда море немного успокоилось, связь с «Садко» восстановили. Акванавты получили приказ: «Из дома не выходить. Питаться из НЗ». Но вскоре Вениамину с Николаем лишь с небольшим опозданием доставили горячий завтрак. Добраться до них было все еще сложно. Самое трудное — на старте и финише: удержать равновесие при входе в море и возвращении, не дать сбить себя с ног, иначе волны швырнут тебя о булыжную гальку, побьется маска, а самого тебя, беспомощного, отбросит от берега и непременно заставит хлебнуть горькой, мутной водицы.
В тот день первыми в нелегкой роли подводных связных выступили врач Володя Кужелко, захвативший с собой необходимые инструменты, и — с горячим завтраком в другом боксе — вахтенный аквалангист Анатолий Игнатьев.
В этот же самый день, в пятом часу, в сопровождении Вали Беззаботного и отправился под воду корреспондент «Известий» Станислав Сергеев, о чем нам уже известно.
«Море по-прежнему штормило. Волны, словно сокрушаясь о чем-то незавершенном, яростно бросались на берег. Картину дополняли ветер и ливень. Связанные с Валентином бечевой, мы прыгнули в кипящую неуютными барашками пучину, подплыли к шлангу и по нему пошли к дому. Уже метра через три нас поглотила кромешная тьма. Не видно собственной руки, приставленной к маске. Только слабое подергивание веревки напоминает о присутствии спутника. Ощущение, что тебя веретеном крутит вокруг шланга, — это работа подводных течений. Добрались до дна… Цепляемся на ощупь за камни и ракушки. В глазах — непонятные искры. Объяснили: фосфоресцировал планктон. Наконец, сквозь мрак прорываются блестки электрических иллюминаторов «Садко»…»
Вид у подводных жителей гораздо лучше, чем у гостей. Попав в дом, оба долго не могли отдышаться. А те дышат ровно и вообще чувствуют себя прекрасно. Через полчаса визитеры возвращались обратно. Обессиленный спецкор и его уставший проводник появляются на берегу моря…
Прошло еще несколько суток. Владыка морской не изменил своего доброго расположения к «Садко». Дом стоял так же прочно, как и раньше. Прошло еще несколько суток. Уже ни у кого не было сомнения в успешном окончании начатого дела.
На десятые сутки Вениамин Мерлин и Николай Немцев, счастливые, побледневшие, ступают на твердую землю. И море тихо плещет им вслед…
Первые из Тримонциума
…пересек глубину водяную, открыл путь, что природой закрыт.
Акванавты окрестили свой подводный дом «Хебросом» — в честь реки Марицы, на берегах которой стоит Пловдив. В древности, когда город находился под властью римлян, он имел другое имя — Тримонциум, а река Марица носила названье Хеброс.