Гомо акватикус
Шрифт:
Конструкторами «Медузы» — а такое названье, как видим, дано ей неспроста — были сами акванавты. Дом строился по всем правилам корабельной науки на верфи имени Парижской коммуны в Гдыне.
У «Медузы» нет твердой опоры. Обладая изрядным запасом плавучести, она парит в воде наподобие обычной медузы. Секрета особенного в этом нет — все дело в мертвом якоре и домашней лебедке с тросами, как у «Кракена». Персональный балласт — а его не так мало, почти две тонны, — хранился в особом контейнере под полом дома.
Электроэнергия и воздух подавались с берега. Кроме того,
Живя под водой, акванавты часто покидали свой дом, удаляясь от него, насколько позволяли их шланговые акваланги.
17 июля, в восемь часов вечера, по приказу, отданному штабом экспедиции, Дембски и Лассауд задраивают входной люк и всплывают на глубину двенадцать с половиной метров. Трехчасовая остановка на декомпрессию.
Шесть часов проводят акванавты на глубине семь с половиной метров. Последний «перекур» — в трех метрах от поверхности. Он занял ни много ни мало треть суток.
Уже не четыре, а семь дней — и не в озере, а в Гданьском заливе на Балтике — провел под водой экипаж «Медузы-2»: Антони Дембски, Ежи Кулински, Богдан Белдовски. Все трое — члены подводного клуба «Посейдон».
Дом установили на глубине двадцать пять метров, по соседству с погибшим в годы второй мировой войны кораблем…
«Медуза-2» конструировалась и испытывалась по заказу производственной организации, специализировавшейся на экскаваторных, гидротехнических и водолазных работах. Понятно, это наложило свой отпечаток на весь ход эксперимента, на его программу: использование подводных станций в инженерно-строительных работах.
Экспедиция проходила в суровых условиях, на Балтике начались затяжные осенние штормы. Погружение состоялось 9 ноября 1968 года, в промозглый, пасмурный день.
«Медуза-2», как и первая станция, всплывала и погружалась при включении бортовой лебедки. Новый дом тоже невелик. В нем всего две комнаты — водолазная и жилая, про запас хранятся баллоны со сжатым воздухом и кислородом — всего на пятьдесят часов.
Акванавты трудились не покладая рук. И, несмотря на штормовую обстановку, проводили под водой по шести часов ежедневно, временами посещая шестидесятиметровые глубины. Интересно, что Дембски, как и «черноморец» Борис Громадский, выходил в скафандре.
«Медуза-3» в отличие от своих предшественниц живет на гелиокислородной смеси, но преследует она ту же цель — участие в гидротехнических и горных работах на дне Балтики. «Потолок» третьей польской «Медузы» — сто пятьдесят метров. Иначе говоря, ее можно послать в любой район балтийского дна.
Наконечник стрелы
Медленно опускается бело-голубой штандарт «Ихтиандра». Экспедиция окончена, и можно разъезжаться по домам.
— Черное море! До новых встреч! Мы скоро вернемся! Несмотря на все испытания и тревоги.
…После Тарханкута и премьеры в Ласпи будущее казалось светлым и радостным. Об «ихтиандрах» писали газеты «Правда», «Советская Россия», «Комсомольская правда», еще многие. Не обходило вниманием радио, и не скупилось на похвалы телевидение.
«Донецк — город морской!» — так восторженно называлась одна из журнальных статей, посвященных клубу «Ихтиандр». С большим интересом и уважением отнеслась к «ихтиандрам» Океанографическая комиссия Академии наук. И, как говорится, ничто не предвещало беды. Но случилось так, что вскоре после экспедиции шестьдесят седьмого года был издан приказ о роспуске клуба.
— Тогда мы пристроились к Горному научно-техническому обществу, — рассказывает Юрий Барац, — начали исследования по подводному бурению и подводной геодезии. Увы, «роман» с горным НТО тоже был недолгим…
Однако, несмотря ни на что, «Ихтиандр» продолжал жить, акванавты не отчаялись.
На первомайские праздники шестьдесят восьмого года, собравшись все вместе, отправились на Донец. Четыре дня бродили по его берегам, опьяненные зеленью непримятых трав и солнечными россыпями тюльпанов. Спорили и строили планы.
А после 9 мая — это уже стало традицией — все онова закружилось. Несмотря на понесенные потери, энергично готовились к новой поездке в Ласпи. Заново спроектировали подводный дом. Решали труднейшие интендантские задачки. Монтировали механизмы. Уточняли программу научных исследований.
И вот к югу потянулся караван автомашин и мотоциклов. Путь в Ласпи по крымским горным дорогам не прост. Нередко водителей заставляла двигаться вперед только невозможность развернуться назад. Но уже открылась синева моря, замаячили корабли. А скоро взволнованные «ихтиандры» высыпали на каменистую ладонь террасы на диком крымском бреге, где станет их лагерь.
Подъемного крана не было, но семеро «ихтиандров» сгрузили тяжеленную стальную махину дома всего за полчаса. Окрашенный в ярко-желтый цвет, он напоминал по форме наконечник стрелы.
Сотня людей была разбита на отряды. Во главе их — члены совета «Ихтиандра».
— Всем этим, как хороший дирижер, руководит Юрий Барац. Каждый вечер под тентом — планерка. Наряды на завтра. Десятки дел, деталей, фамилий, характеров. И я не помню случая, чтобы Юра вышел из себя, повысил на кого-то голос или что-нибудь подобное. Нет. Всегда выдержанный, обаятельный. А рядом с ним — Юра Киклевич, заместитель Бараца по научной части. Человек очень добрый, скромный и при всем при том энергичный, деловитый, отличающийся огромной трудоспособностью, — отзывается о своих друзьях Юра-3, Качуро.
В Москве, Киеве и, наверное, в других городах демонстрировался цветной фильм «Ихтиандр-68», созданный киевскими кинодокументалистами. И должно быть, нашим читателям запомнилась эта яркая, интересная картина. Но очень многое, как говорят кинематографисты, осталось за кадром…
Дом спустили на воду, но установить на дно не успели. Главную роль — в который раз уже в спектаклях с подводными домами! — захватывает шторм.
Почти неделю пятнадцатикубовую стальную коробку, загруженную шестью тоннами балласта, швыряло, как пробку, у прибрежных скал. Рвались цепи и канаты, держащие дом. Их крепили вновь и вновь — по пять-шесть раз на день. В конце концов, балластные корзины оторвались и дом затонул.