Гончаров и Бюро добрых услуг

Петров Михаил

– Зачем ругаешься, Кира?
– После обильного матоотделения осуждающе спросил тоненький голосок кастрата.
– Надо не ругаться, а под ноги смотреть.

– Пошел бы ты на ...
– С болью посоветовал хриплый, надтреснутый баритон.
– Темно тут как у негра в желудке. Ни хрена не видать. Посвети зажигалкой.

– Тут никого нет.
– Очевидно выполнив просьбу хрипатого озадаченно проблеял Кастрат.
– Куда они могли сквозануть?

– Тебе в ..., козел.
– Раздраженно назвал адрес пострадавший.
– Не видишь дверь,

что ли? Туда они и слиняли. Стрелять надо лучше! Зажги зажигалку.

– Она раскалилась, пальцам больно.

– Козел, будет ещё больнее! Зажигай, я кому говорю!

– Она же взорвется.
– Ужаснулся евнух и немного погодя спросил - Ты что же, хочешь зажигалкой разрезать дверь? Сам зажигай.

– Умолкни, Тура. Посвети, сейчас я пулями сшибу засовы и спокойно замочу голожопых придурков. Отойди в угол.

– Ты сам придурок.
– Протестующе завизжал Кастрат.
– Разуй шары! Засовы-то с нашей стороны, а они закрылись изнутри, если вообще они там.

– Точно.
– После некоторого раздумья согласился хрипатый.
– Изнутри закрылись, а я думал... Смотри, на засовах свежие следы крови. Точно, там засели паскуды. Да и следы ног туда ведут... Что делать будем? Такую железяку и "калашом" не прошибешь, а засовов не видно. Взрывать надо.

– Чем?
– Восстановив нарушенный статус въедливо спросил Кастрат. Газом из газовой зажигалки, или расковыряем десяток патронов? Ничего взрывать не надо.

– А что же делать?

– Нужно просто садиться и ждать.
– Вынес категоричное решение Тура.

– Чего ждать-то? У моря погоды?
– Недоуменно пробубнил хрипатый.

– Ждать пока они там околеют от холода и своей глупости.

– Долго же нам куковать придется.
– Недовольно прохрипел Кира.

– Не так уж и долго. На улице минус пять, а здесь и поменьше будет. Они голые, учитывая это можно надеятся, что через пару часов они превратятся в сосульки или сделают попытку вырваться наверх, а тут мы их и положим.

– Раскатал губенки! Не такие уж они и голые, на нем свитер и носки, а на бабе пиджак, да ещё рубашка. Я уже жрать хочу, а тут жди пока они подохнут.

– А что ты предлагаешь?
– Возмутился евнух.
– Оставить их как есть и уйти? А Топору сказать, что мы их урыли? Это ты предлагаешь? А потом они нарисуются и...

Ты не хуже меня знаешь, что он с нами сделает.

– Знаю.
– Едва злышно проскрипел хрипатый.
– Холодно только.

– Лучше сидеть в холоде живым, чем лежать в тепле мертвым. Философски заметил Кастрат.
– Да ты не переживай, самое большее часов в семь они дадут дуба.

– А сейчас и трех нет. Еще четыре часа! Послушай, Тура, мы должны замочить только одного... Зачем нам двое? Может быть поговоришь с ними. Понимаешь о чем я...

– Понимаю.
– Удивляясь сообразительности своего подельника повеселел Кастрат.Эй, вы, как вас там... Предложение есть.

– Какое предложение? Гнусное?
– Насмешливо отозвался я. Докладывайте,

козлятки.

– Жить хотите?
– Проглотив оскорбление спросил Тура.

– Хотим.
– Не стал я разубеждать его в этом.
– А что хочешь ты?

– Откройте дверь и мы гарантируем замочить только одного из вас. Второго отпустим на все четыре стороны.
– Сделав это иезуитское предложение без указания рода он замолчал, видимо с тайным сладострастием ожидая скорой расправы.

– Кого именно вы замочите и кого отпустите на волю?
– Поставил я вопрос ребром.

– Открой, тогда узнаешь.
– Как в кукольной сказке пропел он.

– Слушайте, петушок - трепаный гребешок, и второй качок, опущенный бычок, а не пойти ли вам в лес погуляти, не пойти ли вам к ... матери?

– Дурак, зачем ты их злишь?!
– С кулаками набросилась на меня Верещагина.

– Чтобы боеприпасы потратили, чтоб тебе поменьше досталось.

Выполняя мое желание в дверь тяжело и гулко забухали пули оставляя в моей душе неприятный осадок.

– Мужики!
– Едва наступило затишье отчаянно заорала Верка.
– Кого вы отпустите?

– Конечно женщин и детей.
– Сраженный собственным остроумием громогласно заржал хрипатый.
– Женщинам цветы, а детям мороженное.

– Отвянь, Верка!
– Отшвырнул я её вглубь темноты.
– Неужели теде непонятно, что они угробят нас обоих. Меня как жертву, а тебя как свидетельницу, или наоборот.

– Я ничего не знаю, я домой хочу. Пусти меня, тварь!

– Что такое? Бунт на фрегате?
– Подтянув поближе я дважды съездил по её щекам.Ну вот, мадам, теперь полное спокойствие и абсолютное подчинение капитану. Мало мне внешних врагов, так у меня в трюме ещё и внутренняя контра завелась.

– Не трожь женщину, кабан кривоногий. Верочка, ты можешь не волноваться, открой нам двери.
– Истекая медом пропищал Кастрат.
– Мы завалим только этого козла, а тебя отпустим. Можешь даже не сомневаться...

– Ага, разбежалась.
– Верно оценив ситуацию и не поддаваясь на провокацию ответила Верещагина.
– Сейчас по сотовому я вызову своих качков и остаток дней вы будете работать на аптеку.

– Не веришь, ну и не надо.
– Разочарованно отступился Тура.
– Замочим тебя вместе с твоим кабаном, только потом не говори, что мы тебя не предупреждали.

Кира, а мне тоже жрать захотелось.
– После паузы переключился он на хрипатого.Я рано позавтракал. Давай что - нибудь придумаем.

– А что тут думать, к тачке шлепать надо, а это больше километра. Недовольно отозвался хрипатый.
– Но там в багажнике лежит ржаной батон и курячьи окорочка. Я думал дома поджарить, но на крайняк можно и здесь сожрать.

– Сырые окорочка?
– С отвращением спросил Кастрат.
– Жри их сам.

– Что ты сразу сырые! Их и зажарить можно. Наверху костерок запалим и все дела. Такой шашлычок получится - в кабаке не пробовал! Ну что? Я пошел?