Гончаров и стервятники
Шрифт:
Валентина ответила, что не знает, где они, и что сама хотела бы это узнать.
Наотмашь, тыльной стороной ладони я влепил пощечину этой твари, имеющей несчастье называться женщиной.
– Я же ее пальцем не трогала и Генку отговаривала, а вы... вы... так...
– Заткнись! Дальше!
– Он ее долго мучил, а мне велел смотреть. Она только вскрикивала негромко и все твердила, что не знает, где деньги. Говорила, что их не было уже в первый день, когда она решила проверить "Капитал". Ну, связали мы ее и начали обыск. Все перевернули вверх дном, а найти ничего не можем. Совсем отчаялись. И тут в баночке с кремом, я там шпилькой ковыряла, нахожу золотой. Тут Генка вообще
– Дальше!
– Ночевали у меня, а с обеда уже караулили во дворе, когда Борис со своей женой уедет из дому. Вас там видели и этого дурачка, что потом к нам вперся.
Я сжал пальцы, чтобы не ударить ее снова; знал, если ударю хоть раз, то не сдержусь.
– Дальше!
– Вы уехали в пять часов. Мы еще подождали минут пятнадцать, тут верзила куда-то потопал.
– А если бы Борис никуда не уехал, то что?
– Тогда бы мы ночью все равно пришли. Дверь я открыла ключом, что забрала у тетки. Сразу же принялись долбить этот угол, стамески мы принесли с собой. Долбили, кафель отдирали, а ничего нет. Около часа так провозились, и тут я поняла, что тетка действительно ничего не знала. А сюда указала просто потому, что больше не в силах была терпеть боль. Соврала, думала, мы оставим ее. Похоже, Генка это тоже понял. Он смотрел на меня тяжелым взглядом. Я подумала: сейчас и меня так же, как тетку.
Только не на ту напал. В кармане куртки у меня лежал газовый баллончик, и я решила: еще один шаг, и я пускаю газ, но тут раздался звонок в дверь. Мы замерли, соображая, что делать дальше. Тихо подойдя к двери, я прислушалась.
Звонок повторился, и хриплый голос заявил: "Открывайте, чего притаились? Сейчас милицию вызову". Я вытащила баллончик, и Генка одобрительно кивнул, забирая его. Он встал за дверью, велев мне открывать. Я открыла. Верзила слесарь пер как на буфет. Он уже был во внутренних дверях, и в руке у него торчал здоровенный ключ.
"Кто такая, что тут делаешь?
– И тут он узнал меня.
– А как ты вошла?" - "Через дверь", - это ответил Генка и ударил газовой струей по глазам. Ну а дальше...
– Дальше я знаю, - прервал я, вырубая режим записи на магнитофоне. Дальше я сделаю то, что не успел сделать твой ублюдок, то есть убью тебя за четыре человеческие жизни, и это будет справедливо.
– Не имеешь права.
– Она побелела.
– Я должна рассказать всю правду на суде.
– Магнитофон все расскажет.
– Я вытащил кассету и перебросил ее на заднее сиденье.
– Что касается суда, то он уже состоялся, а теперь перейдем к исполнению.
Я блефовал, но она об этом не знала. Пусть почувствует, каково было ее тетке и троим мужикам. Я удобно взялся за удавку, для прочности намотав ее на кулак. Потом добродушно успокоил:
– Да ты не бойся, дуреха, не больно будет, не то что твоей тетке.
По салону пошел смрад. Она обгадилась. Успев подумать, что Борис Андреевич Кротов будет недоволен, я выскочил из салона, открыл настежь дверцы. Она вывалилась из кабины, как гнилой зуб изо рта.
– Приведи себя в порядок. Сейчас ты сделаешь заявление в милицию, расскажешь все, что услышал я.
Она торопливо и согласно закивала.
* * *
В дежурной части сидел знакомый офицер и при нашем появлении брезгливо сморщил нос, отодвигаясь.
– Что это от вас несет, Костя, никак обделались?
– Издержки производства, старина. Эта женщина хочет добровольно признаться в убийстве Кротова и своем соучастии еще в трех, вами, как я полагаю, не раскрытых. Привет.
– Постой, тебя Артемов ищет.
– Не сейчас.
– Я поспешно выскочил за дверь, надеясь поскорее исчезнуть с глаз долой. Уже садясь в машину, увидел, как из подъехавшего только что "уазика" вываливается вся компания, так поспешно оставленная мною два часа назад. С ними были Артемов, два оперативника, эксперт и дежурный следователь. Я понял: уйти от них нет никакой возможности, и поплелся следом, прихватив магнитофонную кассету. Но мысли мои работали в одном направлении: как скорее от них отделаться. Выход был один - говорить правду. Я и рассказал правду, утаив только несколько малозначащих эпизодов, бросающих легкую тень на мой моральный облик.
– Закрыть бы тебя, - мечтательно сказал Артемов.
– И видик у тебя подходящий.
– За что же?
– Искренности моего удивления не было границ.
– Да и разрешение нужно.
– А без разрешения - на пару суток, сортиры бы пока почистил, а то загажено все у нас...
– Хватит, - брезгливо и властно прервал его Чистов с монументально застывшей шеей.
– Очищайтесь лучше сами. Мы свободны?
– Идите пока. Но подписку о невыезде оформите. У кого все-таки монеты? У тебя, Чистов?
– Не у тебя, а у вас.
– Совсем не ворочая шеей, он повернулся всем корпусом и тяжело посмотрел на Артемова.
– Оперился, птенчик? Вижу, оперился, а крылышки еще слабенькие, и щебет бестолковый.
И вновь тяжело развернув туловище, Чистов первым пошел к выходу.
– У кого монеты, у кого монеты?
– язвительно продолжал он в машине. Сам прекрасно понимает, к кому надо обращаться, да кишка тонка. Хотя, с другой стороны, не мог Князев за те несколько минут, что находился в доме покойного, извлечь из тайника монеты.
Но я уже все знал и прикидывал, как бы артистичней вернуть им эту фальшивку.
Борис совсем расклеился при виде разбитой машины, а известие о фальшивом отцовском кладе тоже настроения не поднимало. По-моему, он не поверил и сейчас подозревал Чистова. Нужно было окончательно ставить на этом деле точку.
Фигуры я расставил так.
Чистова я подбросил домой. При этом я доходчиво вдолбил ему, что нужно говорить Князеву, если тот позвонит, а позвонить он должен. Потом, попивая у Бориса кофеек, который нам подливала собственными ручками его все еще не жена, я детально прогонял весь его предстоящий разговор с Князем.
– А может, зря все это, если монеты фальшивые, а убийца найден?
– Не зря, Боренька. Чистова надо отмыть от твоих подозрений. Но хуже от этой попытки не будет. А если она сработает, может, что-то прояснится насчет подлинных царских монет. Звони.
Еще раз прокрутив в голове предстоящий разговор, Борис наконец набрал номер.
– Але, будьте любезны, пригласите к телефону Степана Ильича. Да. Скажите, беспокоит Борис Кротов. Благодарю вас. Степан Ильич, добрый вечер. Узнали? Да вот решил позвонить. Ага, привалило мне. Да нет, клад отцовский все-таки нашел. Да нет. У Валентины отродясь его не было. Нет, нет. Убийц нашли. Двое их было. Ага. Нет, в стене на кухне. Убийцы искали, но надо было чуть правее. Все как есть. Да вы приезжайте. Все расскажу. Да. Сейчас и Чистову позвоню. Все соберемся. Сегодня ведь девять дней... Почему не надо? Ну хорошо. До встречи. Через час.