ГОНИТВА
Шрифт:
Около пяти вечера со стороны бора тревожно захлопали выстрелы. Кто стреляет, с болота видно не было. Зато хорошо были видны пронесшиеся из леса на хутор конники.
– Штуцеры! – скомандовал Леон Потоцкий.
По цепи студентов пронеслось:
– К оружию!!
Залязгали затворы. Далеко в кустах позади и вокруг захрустели ветки – отряд спешно разбегался по номерам.
Леон подполз к девушкам:
– Кто стреляет?
Гайли, не успевшая толком проснуться, пожала плечами. Франя потерла глаза:
– С юга дозор
– Кохановский! Ян! В деревню духом, спроси в штабе распоряжения.
Проводив его взглядом, они замерли в ожидании. С полчаса ничего не происходило, даже стрельба за холмом стала пожиже. Потом на лысой верхушке началось спешное непонятное движение.
– Что делают?!… – скривился Леон. – Уйдем с холма – надерут, как котят. Ой!
Окончательно смутиться командир не успел. Из деревни к ним бежал, пригибаясь, Янек. Скоро стали видны мокрые от пота усы, выбившаяся из-под ремня рубашка.
– Леон? Тьфу, пан Потоцкий…
– Тут, – Леон призывно махнул рукой. – Говори.
– Немцы.
– Сколько?
– Много, – Кохановский шлепнулся на землю, тяжело дыша.
Франя раздвинула прутья и тут же отпустила, едва не схлопотав по глазам.
– Боженька, сколько их!…
Из пущи на западе неправдоподобно ровным строем выдвигались плутонги.
– Одна, две, три, – поправляя выпадающий монокль, считал Леон. – Ух ты! Вон те, слева, красные, видите, панны? – двайнабургская пехота. Те, подальше, зеленые – те трокские фузилеры. Вон их штандарт болтается: коршун и башня в кресте.Они с карабинами теперь, а название осталось…
Отогнув ветки, девушки послушно внимали пояснениям.
– Вон тот, что гарцует, с алым плюмажем, – азартно делился Леон, – вон тот, с грудью малиновой – их трубач.
– Подстрелил бы – так далековато, – пожаловался Ян.
– А эти справа… в медвежьих шапках… – Потоцкий нервно подергал монокль, чуть не оборвав цепочку, и присвистнул: – Ой, паненки, простите. Это бергенские егеря. Оборотни. Как шинели мехом наружу вывернут, в буро-желтом лесу не заметишь. Ой. Я читал. Лучше их к себе не подпускать, ножом орудуют, как мясники.
Франя сморгнула.
– Пожалуй, нам удалось их на себя переманить, – оборвала ужасы Гайли.
– Ага. В историю мы уже попали. Теперь выбраться бы… – гонец знала, парню тоже страшно.
– Пан загоновый!… Пан Мись… тьфу, Михал, приказывает вам находиться здесь в резерве, и чтоб готовы были ударить в бок, как немцы на холм пойдут.
– А кто на холме?
– Туда из лесу стрельцы остальные двинули, и косинеры. Потому как немцы с захода прут! – ткнул Януш рукой.
– А то мы не видим.
Парень иронии не принял, продолжал делиться взахлеб:
– Ихний дозор дошел по бору до самого лагеря и там с нашим секретом стыкнулся. Перестрелка была. У нас двое
– Сколько?
– Сотня, не меньше. Им бы в щеку врезать прямо – так не сдюжим. Пан Михал считает, они холм будут брать. Потому наша конница деревню прикроет, а обоз с ранеными уже выправляется на броды. А как на горку пойдут – тут мы их и…
– Ясно.
Вестовой почесал затылок:
– Панна Франя, а вас велено до обоза отвести.
– Нет!
Леон тоже почесал затылок. Должно быть, предчувствовал, что ожидает от Михала. Гайли наблюдала за ним из-под век: а ведь не прикажет. Все они тут перед Цванцигеровной на цыпочках ходят. Уговаривать начнет?
Неожиданный залп прошел верхом. С противным воем срезала ольховник свинцовая коса.
– И тут они!
– Везде! – почти радостно согласился Кохановский. – За болотом – левый край. Те, что в бору закопались – правый. А эти вот, – Янек ткнул пальцем на три плутонга в поле, – эти главные.
Снова качнулась лещина. Пуля срезала ветку и ушла за спину. Тихо вздохнула Франя.
– В лоб пойдут. Да сколько же их, мамочка!
Леон пожал плечами, деловито скусил набой:
– Сотни четыре. Думаю.
Между тем немцы выжидали. Томительно и душно прошла еще четверть часа. Янек не раз хлопнул себя по уху:
– Ух, шли бы уж, что ли, а то комары меня раньше сгрызут.
Франя поглядела на него огромными серыми глазами и постучала согнутым пальцем по лбу. Янек хмыкнул.
– А ведь они нас боятся… – посопел Леон. – Сейчас их Ширман ждет, как мы построимся, разведку на все стороны шлет…
– Так это ж главное. Разведка. После жратвы.
Потоцкий сердито вскинул голову:
– Вот что, пан Кохановский! Бегите снова в штаб. Что там скажут.
Покрасневший Ян нырнул в переплетение веток. Леон уполз в другую сторону – проверять стрелковую цепь.
Девушки остались кормить собой комаров и в таки уроненный Потоцким монокль разглядывать застывшие вражеские плутонги.
Еще через полчаса воротился Ян. Франя спряталась, чтобы опять не потащил в деревню, но вестник ее даже не заметил:
– Панна Гайли, командир где?
Гонец указала рукой. Кохановский ужиком нырнул в кусты.
Женщина кинула взгляд на поле и приподнялась на локте. Немецкие роты наконец пришли в движение. Неторопливо отмерили шесть шагов, приложились – над майской травой повис сизый дым, а по ушам хлестнул залп. Потом перезарядились: "Патрон скуси!", "Порох в ствол!", "Пыж забей!", "Пулю забей!", "Порох на полку!", "Целься!".