Гонщик
Шрифт:
– Хоть что-то в вас сохранилось, Тина Хэдис! Женщина должна быть покорной и заботливой, в этом ее предназначение.
– Это он сказал вам вместо «спасибо»? – рассовывая по карманам свое наиболее ценное имущество, поинтересовался Риган.
– Полагаю, да, – усмехнулась в ответ Тина.
Она привыкла брать с собой только самое необходимое и уже закончила с сортировкой. Нашлись даже камни, которые она хотела подарить Ли. Тина спрятала их на дно внутреннего кармана. Тем временем Кезем более-менее согрелся (а также, видимо, успокоился, уловив, что противники намерены обращаться с ним цивилизованно), и в нем проснулось дремавшее до сих пор красноречие.
– Тина Хэдис, какую отвратительную жизнь вы ведете! – Он говорил на общегалактическом, не желая потерять лишнего слушателя в лице Ригана. – До чего вы докатились, в то время как ваши благоразумные сестры на Манокаре живут под опекой своих отцов, братьев и мужей беззаботно и скромно…
– Как пауки в банке, – дополнила Тина.
– Это вы, убийца и хищница, похожи на паука! – Кезем повысил голос. – И вы еще порочите своих кротких сестер, от которых вы отреклись!
– Кезем, я знаю о чем говорю. Человек, которого постоянно подавляют и унижают, накапливает громадный заряд агрессивности. Если он не смеет выплеснуть эту агрессивность открыто, она будет проявляться замаскированно – в сплетнях, интригах, затаенной злобе, жестоком отношении к детям… и так далее. Это у вас называется кротостью и благоразумием?
– Вы топчете святое! – ушел от ответа манокарец. – И ведите себя прилично, вы, беспутная женщина! Для вас я не Кезем, а «ваше превосходительство господин-защитник». Чему вас только в детстве учили! Болтаетесь по Галактике в компании паршивого инопланетянина…
– Тина, как вы думаете, вот эта тряпка сойдет для кляпа? – перебил Риган, вытащив из чемодана небольшое полотенце.
– Сойдет, – согласилась Тина.
Кезем понял намек и замолчал, оскорбленно поджав губы. Больше он не пытался затеять дискуссию. Тина и Риган начали грузить в аэрокар отсортированные вещи.
– Хорошо, если дотянем до космопорта, – вполголоса проворчал Риган. – Но хоть бы уж через горы перевалить и не грохнуться…
– Похоже, тут еще кое-кто потерпел аварию. На дне одного ущелья как будто лежал разбитый аппарат, и рядом стоял негуманоид, пытался нам сигналить. Это был кудонец, силарец или синисс, в темноте не разберешь… – Тина заметила, как напряглось на долю секунды лицо манокарца, и спросила: – Кезем, вы что-нибудь о нем знаете?
– Ничего не знаю, – подчеркнуто сухо отрезал пленник. – С чего вы взяли? И обращайтесь ко мне как подобает, вы!
– Мы сейчас не сможем его подобрать, – нахмурился Риган. – Я разбираюсь в аэрокарах – наш готов сдохнуть в любую минуту. Если вы засекли координаты, мы пошлем этому парню помощь из космопорта. Кезем, лезьте в кабину!
– Я для вас не Кезем, – пленник отступил к самой границе освещенного круга, на его лице появилось торжественное и непреклонное выражение. – Я – администратор второго уровня, гражданин единственной высокоцивилизованной нетоталитарной планеты в этой оскверненной Галактике! А вы кто такие? Инопланетянин и предательница! Вы обманули медицинский компьютер, привели в негодность манокарский летательный аппарат, а теперь оскорбляете меня. Вы должны знать свое место!
– Он что, спятил? – вполголоса спросил Риган.
Тина пожала плечами. Манокарцам, а в особенности – манокарцам трех высших уровней, с детства прививали дикую гордость за свой мир вкупе с презрительным отношением ко всем остальным обитателям Галактики. Гордость Кезема в данный момент была жестоко травмирована, в этом и крылась причина его вызывающего поведения.
– Кезем, идемте, – позвала Тина. – В космопорте мы вас отпустим, и вы сможете вернуться к своим.
Манокарец демонстративно отвернулся.
– Да пусть остается здесь, – Риган поежился при очередном порыве ледяного ветра. – Или просто хватайте его и тащите…
На сегодня Тина была по горло сыта насилием, поэтому вместо того чтобы последовать совету напарника, она пошла на компромисс:
– Ваше превосходительство, займите свое кресло в аэрокаре!
– Не так! – педантично поправил ее замерзший, но упрямый Кезем. – Скажите «ваше превосходительство господин-защитник»!
– Ваше превосходительство господин-защитник, – вмешался Риган, – садитесь в машину, чтоб вас… или мы без вас улетим!
– Вы, инопланетянин! Это она, женщина, должна называть меня «господин-защитник», – проигнорировав сарказм, прозвучавший в его голосе, надменно пояснил Кезем. – А вы обращайтесь ко мне просто «ваше превосходительство». Или, может, вы – извращенец?
Этого Риган стерпеть не мог – его левый кулак взметнулся и врезался в челюсть манокарца, тот свалился в сугроб.
– Ну зачем вы это сделали? – вздохнула Тина. – Я-то надеялась, что он сам пойдет…
– А пусть соображает, что говорит! Извините, но я его тащить не смогу, – Риган развел руками. – Вдруг швы разойдутся, а я не хочу больше связываться с манокарским медавтоматом. Тина, вы же киборг, для вас это не тяжесть!
Кончилось тем, что Тина, про себя ругаясь, перенесла бесчувственное тело Кезема в кабину и бросила в кресло. С куртки пленника сыпался снег. Риган уселся на место пилота:
– Я поведу эту рухлядь, а вы отдохните… Черт, что такое?!
Поднимаясь вверх, аэрокар все сильнее вибрировал, что-то лязгало и стучало, опять запахло горелой изоляцией.
– Так мы продержимся в воздухе не больше двадцати минут, – процедил Риган, – и то на малой скорости!
– У меня идея. Давайте дотянем до негуманоида, который попал в аварию, – Тине пришлось повысить голос, чтобы перекрыть лязг. – Это рядом, координаты в памяти!
– Ладно! – крикнул в ответ Риган.
– Пустите меня за пульт, я лучше переношу вибрацию.
Они поменялись местами. В придачу к тряске аппарат начал раскачиваться, тело Кезема съехало с кресла на пол. Внизу медленно проплывали темные неровности, потом Тина заметила далекий слабый огонек.
– Вот он!
Наступила тишина. Саймон не сразу поверил, что он все-таки жив. Осторожно приподнял голову: на полу лежало шесть тел… плюс еще одно, седьмое, в кресле. В коридоре послышались возгласы и топот, и он снова замер. Потом рядом кто-то застонал. Тела на полу начали шевелиться, манокарцы понемногу приходили в себя. Значит, Гонщик убил только Мажирава, остальные живы… Эта мысль вызвала у Саймона смутную тревогу.