Гопак для президента(Аполитичный детектив)
Шрифт:
За последние дни Семен Черник уже успел привыкнуть к разносам, которые ему учинял совсем потерявший чувство меры Казаренко.
Семен Черник был профессионалом; как профессионал он понимал, что не бывает таких ситуаций, в которых нужно суетиться, и появившийся у шефа после отсидки анально-фекальный юмор его коробил.
Семен Черник ни на минуту не сомневался, что рано или поздно Гребски объявится в Штатах, просто потому, что на Украине или в России его рано или поздно достанут люди Чивокуна или Ляшенко. Да и не похож журналист на человека, который будет долго бегать от кого бы то ни было. Черник невольно проникся уважением к Гребски после того, как тот улизнул из-под залога, а через три дня объявился в Киеве.
Это было правильно, это было профессионально: вместо того чтобы блеять на суде о своей невиновности, пойти и раздобыть доказательства этой самой невиновности, а заодно затянуть петлю на шее своих обидчиков.
Гребски на один шаг опережал своих преследователей, и Черник считал, что это нормально. Так и должно быть. Догнать его — всего лишь вопрос времени. Одиночка никогда не устоит против структуры. Рано или поздно его обложат со всех сторон, и ему не останется ничего, кроме как поднять лапки.
Пять лет назад, получив от Казаренко задание найти выход на таинственную организацию, собирающую информацию обо всех и вся, но при этом никак ее не использующую, Черник подумал, что начальник попросту сбрендил.
Зачем и кому это могло понадобиться?
Однако после долгих размышлений и осторожных бесед с бывшими коллегами по органам он понял, что в этом есть определенный резон. В самом деле, собрать компромат на политиков и «новых» всех мастей, не слишком стесняющих себя соблюдением законов, а потом, когда они будут у власти или на пути к ней, получить возможность ими манипулировать. Просто, эффективно, но очень дорого.
И Семен Черник начал работать, создавая и раскидывая свою собственную сеть, благо в средствах ограничений не имелось. Работая против структуры, реальной или гипотетической, он на деньги отдыхающего на американских нарах Петра Сергеевича создал свою собственную структуру, единственной задачей которой был сбор хоть какой-то информации о деятельности «прозрачников», как он называл для себя сотрудников неведомой организации. Отовсюду, из газет, Интернета и разговоров в курилках, стекались к Чернику все мало-мальски имеющие или могущие иметь отношение к «Прозрачности» слухи и сплетни. Большая часть оказывалась при проверке пустышкой, вроде время от времени звучащих заявлений депутатов об обнаружении в собственных кабинетах прослушивающей аппаратуры или появившихся в прессе расшифровок бесед, якобы сделанных в кабинете президента Кучука.
Время шло, а ничего реального, что могло бы подтвердить существование «Прозрачности», у Семена Черника не появлялось. Но он не отчаивался и продолжал раз за разом закидывать свою сеть, надеясь, что когда-нибудь, подобно старику из сказки, получит кроме грязи и тины в самом деле ценный улов.
Предвестник удачи появился, но не с Украины, а из Сан-Франциско. В руки Чернику попали пять крохотных «жучков», извлеченных из стен в офисе одной риелторской фирмы во время ремонта. Тщательное расследование показало, что «жучки» абсолютно не похожи на своих собратьев, применяемых спецслужбами, во много раз превосходя их по всем параметрам.
Все эксперты, к которым обращались люди Черника, удивленно вздергивали брови и качали головами. Ни о чем подобном они никогда не слышали. Это обнадеживало. Наконец-то в руки Чернику попало хоть что-то, что могло указать на реальность «Прозрачности». Судя по рассказу Казаренко, у этой организации должно было хватить средств на разработку и изготовление собственной аппаратуры.
Последующие действия Черника были просты и логичны: потеряв свою аппаратуру, «Прозрачность» наверняка захочет в том или ином виде восстановить этот канал получения информации о деятельности риелторской фирмы, тесно связанной с целой группой украинских политиков и бизнесменов и… уголовников.
Через полгода слежки и анализа в поле зрения Черника попала Зоя Рафалович, русская девушка, специалист по налогам, которая сотрудничала с компанией ИТМ, весьма плотно контролируемой руководителем все той же риелторской фирмы. А еще через три месяца на столе у него лежала фотография пожилого мужчины. Семен Черник был уверен, что именно он является руководителем одного из подразделений «Прозрачности».
Наконец-то после пяти лет упорных поисков в сеть попала золотая рыбка.
Чего Семен Черник не мог предположить, так это того, что ушлый риелтор сам захочет провести расследование и выяснить, кто проявлял столь пристальный интерес к его деятельности и вмуровал в стену «жучки». Действия были грубыми, но достаточно эффективными: сначала был ликвидирован резидент «Прозрачности», а потом и девушка, которой, как не только Черник подозревал, он успел передать ключевые файлы. Семен Черник имел достоверные данные, что Зоя Рафалович была с «прозрачником» буквально за пять минут до того, как неизвестный воткнул ему в спину нож в ста метрах от небольшого итальянского ресторанчика, где они вместе обедали. Агенты, следившие за «прозрачником», доложили Чернику о нервозности, с которой тот шел на встречу с Рафалович. Опытный Черник сразу подумал, что человек, скорее всего, подозревал о замыслах риелтора, но не смог предотвратить слишком быстро развивающиеся события.
И вот теперь то, что было в течение пяти лет целью жизни Семена Черника, находилось в руках журналиста, которого бывший чекист по мере возможности оберегал от неприятностей во время его поисков и с которым собирался встретиться в ближайшее время.
Семен Черник помог Олесе забраться в машину и поехал к уже открывающимся воротам особняка.
Поговорив с Олесей, Мартин усмехнулся, в очередной раз убедившись в своем умении очаровывать не только женщин в возрасте, но и молоденьких красоток. Ему совсем недавно исполнилось сорок два года, однако благодаря постоянным занятиям в спортивном зале и правильному питанию его возраст определить было затруднительно. При желании Мартин мог выдавать себя либо за преуспевающего бизнесмена средних лет, либо, как в случае с глупышкой Олесей, за студента, приехавшего из Европы изучать английский язык. Мартин перепробовал множество способов обучения и сменил несколько преподавателей, пока наконец не понял, что избавиться от своего швейцарского акцента ему не удастся, как это не удалось и его почти земляку — нынешнему губернатору Калифорнии. И тщательно разрабатывая для себя легенду, помнил об этом и каждый раз представлялся выходцем из Европы, что снимало множество вопросов, в том числе оправдывало незнание каких-то чисто житейских мелочей. Мартину уже приходилось бывать в Калифорнии, и при выполнении этого заказа он не испытывал никаких трудностей. «Легкие деньги!» — как говорят американцы.
Мартин спрятал телефон и подошел к желтому фургончику с надписью «Империя пиццы» и физиономией румяного пухлощекого повара на борту.
Прежде чем открыть заднюю дверцу, он еще раз полюбовался красотой пролетов моста «Золотые ворота», наполовину скрытого в густых клубах тумана. Сан-Франциско, раскинувшийся на другой стороне залива, не было видно совсем.
С этого места, предложенного его помощником, достаточно пустынного и уединенного, чтобы никто не поинтересовался, что же здесь делает фургон, призванный утолять голод любителей пиццы, вид был замечательный. Мартин посмотрел в сторону городка Новато, где меньше чем в десяти милях сейчас радовалась обнадеженная его ласковыми словами Олеся. На мгновение он прислушался к своим ощущениям. Убедившись, что сердце бьется ровно, пульс нормальный, уколов совести не наблюдается, Мартин удовлетворенно вздохнул. Он любил при выполнении заказов сочетать приятное с полезным. Но отнюдь не желал, чтобы это «приятное» каким-либо образом влияло на его профессионализм. И этого до сих пор не происходило. Мартин знал, что едва обнаружит в себе даже капельку жалости к нечаянным жертвам, настанет время уходить на покой.
Разросшиеся акации надежно скрывали фургон от любопытных взглядов проезжающих по дороге.
Он постучал по металлу, и дверцы тут же распахнулись. В глубине фургончика была видна странная конструкция из скрепленных друг с другом прямоугольных темно-зеленых ящиков и ящичков разного размера, которая даже в кошмарном сне не могла бы походить на приспособление для изготовления продукта, большинством американцев называемого национальным блюдом, несмотря на бесспорно итальянское происхождение пиццы.