Горе побежденным
Шрифт:
Перегрузка на первых двух броненосцах оказалась столь значительной, что требовалось ее снизить. Потому на «Апраксине» поставили в корме одноорудийную башню, это его отличало из всей троицы. Было бы лучше, на взгляд самого Фелькерзама, если еще одну такую же поставили в носу, и за счет этого усилили бы бронирование, прикрыв ватерлинию на всем протяжении — тогда корабль стал бы более пригодным для боя.
Как не странно, но именно эти три вроде однотипных броненосца береговой обороны свидетельствовали о пороках отечественного кораблестроения. Все они имели существенные отличия друг от друга, причем многочисленные, даже в расположении 120 мм орудий.
Замыкали колонну «Адмирал Нахимов» и вернувшийся в строй «Сисой Великий». Броненосец получил значительное число снарядов, но два броневых пояса с казематом выстояли, хотя многие небронированные конструкции были изломаны взрывами.
— Вовремя он выскочил из переделки, могло быть и хуже, — подытожил Фелькерзам, разглядывая концевой корабль. Теперь линия как бы подпиралась спереди и сзади двумя полноценными броненосцами, которые выстоят под массированным огнем броненосных крейсеров. А в том, что предстоит бой именно с отрядом вице-адмирала Камимуры, Дмитрий Густавович не сомневался. Второй раз Хейхатиро Того не допустит ошибки, и не подставит слабо защищенные броненосные крейсера под тяжелые орудия новых русских броненосцев. Гибель «Асамы» наглядно показала, чем такое противостояние может окончиться в самом скором времени. Но пять броненосных крейсеров тоже страшный враг, и о победе над ним речь не идет.
— Жаль только, что «домашние заготовки» закончились, и теперь нельзя предугадать, что адмирал Того затеет. Ладно, бой покажет…
Схемы бронирования и вооружения русских броненосцев береговой обороны
"Генерал-адмирал Апраксин"
"Адмирал Сенявин"
Глава 35
— Вот и стал ты, Алексей Силыч настоящим моряком, что прошел по трем океанам, — баталер Новиков горделиво пожал плечами, бормоча себе под нос. Он мысленно радовался, что пережил все страхи сражения с японцами, которое на самом деле оказалось не столь страшным. Да и сейчас, оглядывая «Орел», можно было видеть, что в недавнем бою броненосец пострадал сравнительно с другими кораблями немного.
От правой кормовой шестидюймовой башни доносился насыщенный мат и громкий звон от кувалд — вышибали здоровенный осколок, что заклинил ее и не давал провернуть. В надстройках кое-где зияли пробоины, на броне орудийных башен виднелись неглубокие вмятины — пробить толстую броню японские снаряды оказались не в состоянии. Зато снесли пару 47 мм противоминных орудий, хорошо, что расчетам категорически запрещалось выходить наверх во время боя, а лишь по команде для отбития атак миноносцев. А потому потери оказались небольшими — семь убитых, да в лазарет доставили два десятка раненных и контуженных.
Смехотворные для боя потери — ничего тут не скажешь!
И все благодаря предупредительности начальства, на которое никто из матросов никогда не рассчитывал, раньше втихомолку проклиная Рожественского, а сейчас благословляя Фелькерзама.
Везде на «Орле» имелись следы пожаров, и даже оплавления — все матросы, входящие в состав пожарных команд, говорили, что жар от взрыва идет сильный, и железо прямо-таки горит. Хотя все дело в краске, как сказал ему инженер Костенко, молодой
С Владимиром Полиевктовичем баталер Новиков сошелся во время долгого плавания, даже сдружился, хотя между серебряными погонами с тремя звездочками и двумя унтер-офицерскими лычками дистанция огромного размера. Но Костенко был не родовитым дворянином — сын земского врача и дочери помещика, детство провел на одном из хуторов Малороссии. Пять лет тому назад закончил обучение в Белгородской гимназии с золотой медалью, что позволило ему поступить в Морское инженерное училище в Петербурге. Его он тоже закончил с блеском — с очередной золотой медалью, с занесением своей фамилии на Мраморную доску училища.
Тема дипломной работы была значимой — проект броненосного крейсера, что смог бы при равном водоизмещении победить любого из «асамоидов». И это Костенко удалось — бортовой залп им спроектированного корабля оказался на треть весомей. И как говорил сам молодой инженер, в Англии недавно построены для Чили два похожих корабля, настоящих «убийц» броненосных крейсеров.
Сам Новиков был сыном крестьянина, но благодаря матери, очень религиозной женщиной, что мечтала о пострижении сына в монахи, научился грамоте у церковного дьячка, учась в церковно-приходской школе. По призыву на отбывание воинской службы сам попросился на флот охотником, а такое давало определенные привилегии. Потому во время службы усиленно занимался самообразованием, посещал в Кронштадте воскресную школу — в гарнизонной газете даже опубликовали его призыв к матросам посещать ее, чтобы повысить собственное образование.
Служба баталером являлась «непыльной» и не хлопотной — он отвечал за выдачу команде ежедневных винных порций — традиционной чарки за многотрудную морскую службу. Но многим служивым доставалось две, а то и три — офицеры часто поощряли нижних чинов за ревностную службу. За семь лет выпивали ой как много водки, становясь законченным алкоголиком — и находясь на «гражданке» бывшие матросы оставляли значительную толику своего заработка в винных монопольках, не только возвращая казне потраченное на «дармовую выпивку», но уже и с достаточно весомым прибытком для министерства финансов.
Отвечая еще за корабельные запасы восьмидесятиградусного рома, который разбавляли перед выдачей до консистенции казенной водки, Новиков по статусу приобрел отношение к «аристократии» среди нижних чинов. И дружил даже с боцманами, «приятельствовал», пользовался покровительством всесильных кондукторов. А потому перед боем его засунули под броневую палубу в лазарет, в распоряжение корабельных врачей. Там находился и Костенко — подняться наверх на костылях для инженера было проблематично, так что Алексей Силыч был сейчас его глазами.
Новиков внимательно посмотрел на идущие во второй колонне броненосцы командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала Фелькерзама. Вот те, на первый взгляд пострадали больше — по крайней мере, концевой «Сисой Великий» сильно подгорел, и кое-где еще дымился. Пострадал «Наварин», на котором был искорежен мостик. А вот броненосцы береговой обороны и крейсер «Адмирал Нахимов» выглядели вполне сносно, без видимых серьезных повреждений. Между двумя броненосными отрядами двигались «Алмаз» и «Урал», оба буксира и отряды миноносцев, словно стиснутые с двух сторон стальными крепостными стенами.