Горе побежденным
Шрифт:
— Несомненно, вы заметили, что японцы прекратили стрелять через туманную дымку, ориентируясь на мачты наших кораблей? И время от времени их миноносцы выныривают из пелены и тут же убираются обратно, постоянно проводя разведку?
— Да, это так, мы их немедленно отгоняем огнем.
— Этого недостаточно, а ведь впереди участок, где полоса воды сужается до 15 кабельтовых, судя по докладу Шеина. Там миноносцы могут выскочить немалой толпой, выпустить торпеды и убраться в туман обратно. А потом японские броненосцы и крейсера перейдут через дымку и довершат битву своими пушками, — Фелькерзам говорил совершенно безмятежно,
— Можно отойти к противоположной кромке, и при атаке повернуть «всем вдруг» и уйти в туман, подставив винты, а бурун за кормой будет отталкивать торпеды, — немедленно предложил начальник штаба, такой маневр отрабатывался, и специально предназначался для отражения торпедных атак. Именно его пропагандировал в качестве панацеи, другого слова тут не подберешь, командир крейсера «Олег» капитан 1 ранга Добротворский.
— В тумане от столкновений мы потерям больше кораблей, чем от вражеских торпед, — фыркнул Фелькерзам, и с нескрываемым ехидством добавил. — Потом замучаемся броненосцы с крейсерами собирать, пяток кораблей точно потеряются в этом молоке, как легендарный ежик.
— Какой ежик, ваше превосходительство?!
— Не обращайте внимания, так, к слову пришлось, непонятно откуда в мыслях появилось. И не напрасно — нужно как ежик иголки выставить и пойти между Сциллой и Харибдой, как раз посередине. И при минной атаке каждый корабль отвернет индивидуально. А так как самодвижущие мины имеют намного больший ход, то они первыми уйдут в туман. Тогда наша эскадра может спокойно вытянутся колонной — и пусть Хейхатиро Того дальше стреляет через туман, хоть до посинения.
Фелькерзам прикурил очередную папиросу, и после мучительной для начальника штабы паузы, произнес:
— На бой японцы пойдут в самом широком месте, там, где тридцать кабельтовых. Уже вечереет, и после схватки Того поведет свои эскадры к норду, к скалам Лианкур или острову Дажелет, предоставим миноносцам вести атаки. Так что нам предстоит незабываемая ночь, но до нее еще далеко. Так что, Константин Константинович, идите и передайте приказ — быть готовыми к отвороту вправо при атаке миноносцев на выходе из тумана. А как вести бой ночью, и с какими силами, вскоре станет ясно.
— Есть, ваше превосходительство!
Начальник штаба вышел из каюты, а Дмитрий Густавович откинулся на спинку дивана, размышляя над ситуацией. И после раздумий выходило, что само сражение между главными силами как бы разделилось на четыре этапа, почти соответствуя тому, что было по времени, но совершенно разное по достигнутым результатам.
Первый момент связан с завязкой боя и «петлей Того» — вот тут выжали из ситуации максимально возможное. С «Фудзи» за счет детонации сложенных в башне боеприпасов, ведь шимоза чрезвычайно капризная взрывчатка. «Асама» попала под «раздачу» от всего 1-го отряда Небогатова — выдержать сосредоточенный огонь броненосцев с короткой дистанции броненосный крейсер не смог, да и не для того он предназначался.
— «Домашняя заготовка» сработала на все сто двадцать процентов, а то и побольше, — усмехнулся Дмитрий Густавович. — Из ситуации выжали все, и даже больше, сама судьба подыграла.
Фелькерзам хорошо знал, что и «Асама», и «Фудзи» в начале прошлого Цусимского сражения оказались на краю гибели, но тогда Фортуна подыграла японцам, как и произошедший, точь в точь, случай с «Кассаги». А вот теперь расплатилась той же монетой по полной программе, но уже в пользу русских. Будто где-то на небесах решили убрать с игрового стола три важные фишки, и переставить фигуры на другие клетки.
— Смотрят за игрой, и подыгрывают по мере интереса, подставляя под удар никчемных участников, «мальчиков для битья», — Фелькерзам закурил папиросу, он был предельно серьезен, как никогда. В сражении явно пошли определенные странности, которые не предвидели ни он, ни Того. Ладно, 5-й и 6-й отряд активно участвовали в сражении, причем Катаоко со своими «симами» подставлялся и Рожественскому, только тот не воспользовался удачным моментом, в отличие от него.
Но вот зачем Ямада полез в бой с отрядом Миклухи, этого Фелькерзам совершенно не понимал. На старых корытах, причем два из них около нулевой ценности, а еще одно вообще деревянное, тихоходных, и лезть в драку, ожидая своей очереди добить «подранка»?!
Нет, японцы народ храбрый и всегда склонен проявлять в бою инициативу — но не такую же безумную?!
Моча в голову ударила господину контр-адмиралу, не иначе, других объяснений в голову прийти не может!
Хотя, а ведь он мог и не делать этот бросок к зюйду, который не диктовался необходимостью — все могло пойти дальше по классическому варианту — дневной и вечерний бой до захода солнца, а там атаки миноносцев. И тогда отряд Миклухи был бы обречен на вероятную погибель — он ведь пошел в сторону от пролива, а не к нему, как сделал Энквист в настоящей реальности. И мог сделать Серебренников на «Бородино», если бы отвернул на вест, когда Того пошел на норд. Да, тогда было бы горькое поражение, с утратой двух новых броненосцев, но то неизбежная плата за возможность избежать разгрома, а потом позора следующего дня.
— Прямо мистика какая-то выходит. Сам по себе набор случайных ситуаций и спонтанных решений, которые крутятся в калейдоскопе, а человек в какой-то момент останавливает рулетку и смотрит картинку. Нет, скорее попадает в нее, как белка в колесо, и крутит, крутит, крутит…
Фелькерзам прикрыл глаза — сейчас Дмитрий Густавович боялся признаться даже самому себе, что теперь его понесло по течению, которому он оказался не в силах противостоять…
Броненосный крейсер "Касуга" в Цусимском бою 14 мая 1905 года
Броненосный крейсер "Адмирал Нахимов"
Глава 45
— Я готов ответить на вопросы вашего превосходительства…
Русский офицер говорил глухо, и хотя ему дали сухую матросскую робу, он дрожал — все же купание, пусть и короткое, в холодном море всегда отражается на здоровье. А может, этот молодой человек переживал гибель своего броненосца — потрясение от того, что надежная прежде палуба неожиданно уходит из-под ног, а корабль, дав последний залп, ложится на борт и опрокидывается, слишком ужасное, чтобы его спокойно пережить.