Гори, наш костёр!
Шрифт:
Но вот он трубит на весь лагерь — голосистый, весёлый, звонкий пионерский горн!
Теперь зевать нечего. Гриша сбрасывает с себя одеяло и принимается будить Васю. Он тормошит его, трясёт за плечо:
— Вася, вставай! Вставай же, Васька, уже горн!
Вася спит крепко. Он укрылся чуть ли не с головой и горна не слышит. Он просыпается с трудом. Глаза у него заспанные, лицо недовольное. Он отбивается от Гриши, ворчит на него:
— Пусти! Сам знаю… Не дадут человеку выспаться!..
А в дверях уже стоит Таня. Она в спортивных брюках, в майке. Она торопит их:
— Мальчики, мальчики, на зарядку! Раз, два, три — встали! Смотрите, девочки уже строятся…
Такими словами она поднимает их каждое утро, и Грише нравится, что каждое утро Таня их будит по-одинаковому.
А потом они на лужайке перед терраской делают зарядку. Все в трусиках. Все без маек. И все глаз не сводят со своей вожатой — как она, так и они, как она, так и они! К концу зарядки, если кому и хотелось подольше поспать, теперь проснулся окончательно!
Всё было хорошо у них в лагере. Даже толстая Люся ни разу не попросила у Гриши обещанного киселя и компота.
— Ладно уж, — сказала она, когда Гриша, верный своему слову, в конце первого обеда подвинул к ней стакан киселя. — Ладно уж, ешь сам. — Она великодушно толкнула обратно к Грише его стакан. — Я возьму добавку, а то мне тебя жалко…
Впрочем, Люся брала добавку не только киселя и компота. Она просила и борща, и котлет, и макарон, и блинчиков. Она с трудом поднималась из-за стола после еды, и Таня ей однажды сказала: «Ты будешь у нас рекордсменкой!»
Гриша не очень хорошо понял, почему именно Люся будет у них рекордсменкой, — ведь зарядку по утрам она всё-таки делала хуже всех. Но зря Таня так её не назвала бы, и Гриша теперь с неизменным почтением смотрел, как Люся уминает за обе щёки свои добавки за завтраком, обедом и ужином.
Да, всё было бы хорошо у них в лагере, если бы не Вася!
Вася был его самым лучшим товарищем. Они дружили и прошлую зиму, и позапрошлую зиму, и ещё раньше, когда им было только по четыре года. А разве приятно, когда твой лучший товарищ то и дело получает выговоры? И от кого? От их собственной вожатой!
Разве приятно, что Васька не хочет её слушаться, всё время куда-то убегает и его приходится искать? Он даже нагрубил однажды Тане — он в глаза назвал её малявкой…
Но главное было не в этом. Почти каждый день он твердит Грише то громко, то тихо, то почти шёпотом: «Вот возьму и убегу! Вот увидишь! Достанется ей тогда от старшего вожатого! Тогда узнает она…»
«Она» — это была Таня, и Гриша понять не мог, почему Ваське нужно, чтобы Тане попало от старшего вожатого.
И Гриша томился и страдал оттого, что он знает о Васькиных планах, но не смеет о них никому рассказать. Ведь Васька лучший его товарищ!
Но пока Васька только грозился. И Гриша, с опаской наблюдая за товарищем, всякий раз вздрагивал, когда тот твердил: «Убегу!»
Луковая грядка
Однажды Таня спросила:
— Как называются люди, которые ничего не делают?
Сначала все молчали и думали. Потом Гриша Бочаров нерешительно поднял руку и не очень уверенно сказал:
— Они называются — бездельники.
— Правильно, — похвалила его Таня.
— Ещё они называются — лентяи, — громко, баском сказала толстая Люся.
— И это правильно, — похвалила Таня и Люсю.
— А ещё они называются — лодыри! — выкрикнул рыжий Саша. — Папа говорит, если люди ничего не делают, значит, это дармоеды!
— Всё так! Всё правильно! — сказала Таня. — А мы с вами разве бездельники? Разве мы с вами лодыри? Разве лентяи и дармоеды?
Ох, какой поднялся крик! Весь пятый отряд в один голос закричал, что они не хотят быть ни бездельниками, ни лодырями, ни дармоедами… А громче всех кричал Вася Скалкин.
— И я так думаю, — сказала Таня: — очень плохо, если про человека говорят, что он бездельник! Знаете, какое самое важное правило из всех октябрятских правил? — спросила Таня и сама за всех ответила: — «Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут!»
В этот день они впервые пошли работать на большой лагерный огород.
А огород в лагере был действительно огромный. Чего-чего только там не было! И грядки с огурцами. И грядки с морковью. И репа там росла. И укроп. И петрушка. И капуста. И помидоры. И свёкла.
А пятому отряду отвели все грядки с луком и редиской. Эти грядки были самыми зелёными на огороде. Редиска кое-где даже выставила из земли свою розовую спинку, а лук всюду пустил высокие зелёные пёрышки.
— Вот это будет наше, — сказала Таня, показывая на луковые грядки и на грядки редиса. — Мы будем ухаживать за ними всё лето. Когда нужны будут к обеду редиска или лук, нам скажет об этом старший повар, и мы нарвём сколько будет надо и того и другого. А там, где вся редиска будет выдернута, мы посеем новую. И всё лето у нас будет и зелёный лук и молодая редиска!
Потом Таня показала, какую кому грядку полоть. Васе досталась луковая грядка. Она была, как показалось Васе, совсем чистая, почти без травы. А Грише, наоборот, досталась грядка редиски, и она была до того заросшая, до того заросшая, что и самой редиски меж травы не было видно.
«Нарочно дала мне чистую, а Гришке засорённую», — подумал Вася и обиделся.
— Ты почему же не работаешь? — спросила Таня, подходя к Васе, который стоял возле своей луковой грядки и ничего не делал.