Гори все синим пламенем
Шрифт:
После этих слов драчуны оба уставились на меня, выпучив глаза. Особенно меня поразил Сур уже забывший об опасности схлопотать по наглой роже. Нахмурился, не понимая, что происходит и, глядя на них как на идиотов.
– Чего?
– наконец спросил я.
– Ты горишь, - повторил, будто недослушивающему младший.
– Ты курнул чего или тебе Сур окончательно маковку стряхнул?
– не поверил я в его утверждение.
– Правда, горишь, и дым из носа валит, - подтвердил, опуская руки, и разжимая кулаки, наш любитель подраться.
Я свел глаза к переносице и обнаружил две струйки черного дыма тянущегося из ноздрей вверх.
– Бля! - выкрикнул, замахав руками в попытке сбросить с себя огонь.
У меня это получилось, вот только легче не стало. Один из ошметков пламени улетел в сторону опушки леса и потерялся где-то в высокой зеленой траве. А вот второй угодил в аккурат в крышу сарая, покрытую по прошлой осени соломой. На беду кормов хватало и эту солому за зиму скотине так и не скормили. Полыхнуло прямо загляденье. Следом за соломой живенько занялся сухой тес, что был под ней, затем стропила и все остальное, но мы, по определенным причинам не стали досматривать.
– Ептыть!
– воскликнул Сур, увидев разгорающийся пожар.
– Бежим!
– подал более рациональную идею Милт и первым понесся прочь от места происшествия.
Все правильно. У нас такое происшествие не первое. В прошлый раз нечто похожее случилось, когда каким-то чудом в наше захолустье забрел фокусник с целой повозкой различного псевдомагического барахла. Наши на радостях все дела отложили, и целый праздник устроили, а мы под шумок уперли фейерверки, да вот беда не знали, как их использовать. Запалили мы их прямо в сарае, и полыхнуло так, что еле успели скотину вывести. Несмотря на то, что скотину вывели именно мы, я после понесенного наказания сесть не мог пять дней. И все эти пять дней вместе с сотоварищами, активно участвовал в восстановлении пострадавшего имущества. Таскал бревна, пилил, строгал и делал многое другое, от чего не удалось отмазаться, и что доверили наши плотники. Самостоятельную работу нам в виду озорных характеров тогда не доверяли, да и теперь обязательно обеспечивали строгим надзором.
Хотя беги, не беги родители наверняка, и так узнали бы абсолютно все. Да даже если бы сарай спалили не мы, списали бы все на нас. В любом случае нашлись бы те, кто видел или слышал, что напроказила именно наша троица. А кто еще? Сур, Дашь и Милт самые первые оторвы на селе. Где беда там эти трое - это аксиома доказанная жизнью и более не требующая никаких доказательств. Мне до сих пор порой кажется, что случись в то время нашествие пустынников или гоблинов, то обвинили бы нас.
Сурта вон вообще родители готовы в армию записать. Его папаша так и сказал, что дебила (ага прямо так) только армия исправит. И желательно попасть хулиганистому сыну именно туда где служит сержант, воспитавший столь достославного отца. А мы с Милтом, разумеется, без Сурта, посмеивались над подкаблучником, плотно засевшим под туфлей жены. Супруга только шикнет на него, а он уже побитой собакой смотрит и ищет как вину, которой нет, искупить. Достославный просто слов нет.
Про то, что нас вычислят, как-то тогда никто не вспомнил. Так и побежали к лесу: впереди парни, а позади я с дымящимся как у дракона носом. Бегу и машу руками, стараясь стряхнуть ничуть не обжигающее пламя и то и дело роняя в траву огненные капли в траву. Сердце в пятках, а сфинктер сжался, так что игла не пролезет. Деревья мелькали перед лицом так, что так и не понял, как ни в одно не врезался.
– Стой! Стой!
– завопил Милт.
Сур видя что, не реагирую, набрался смелости сбить с меня с ног на груду намытого ручьем речного песка. Я смотрел на то на них выпученными глазами, а парни спасали жертву огня, бодро засыпая полыхающие конечности речным песком.
– Что это было?
– всплеснул руками здоровяк, когда полыхающие руки скрылись в толще песка.
– А я знаю?
– решив, что все уже затухло, сбросил с себя песок: - Ебаный в рот!
– изумленью моему не было предела.
Милт стянул с себя через голову рубаху и принялся сбивать пламя. Огонь вместо того что бы послушно потухнуть перекинулся на одежду и уже через мгновение парень втаптывал рубаху в песок своими очень похожими на козлиные копытами.
– Вот это ж...
– эмоции у паренька плескали через край, так что продолжить предложение он не сумел.
– Ручей! Попробуй водой!
– подал идей наш драчун, сопровождая свои слова притопыванием и тыча пальцем в неспешно бегущий за нашими спинами источник воды.
Я бросился к ручью и сунул руки по самый локоть. Раздалось шипение, пошел пар и конечности вроде потухли, но как только я их достал на воздух вспыхнули вновь.
– Да что же это такое!
– с воплем сунул руки обратно в ручей и так и оставил.
Просидели какое-то время в нервном молчании.
– Ну, что?
– пристроился рядом на корточки Милт и сунул в воду грязную рубаху.
– Не знаю. Боюсь доставать, - признался я.
– Потухло, наверное, уже, - по другую сторону плюхнулся на песок Сур.
– Наверное, уже, - скривив лицо, зло передразнил товарища: - А если ни хрена не потухло и не потухнет? Что делать? Русалкой становиться?
– У русалок титьки говорят большие, - наш старшенький тут же мечтательно закатил глаза, напрочь забыв о постигшей меня беде.
– Иди вздрочни уже и успокойся. Тебе ялда совсем думать не дает, - ворча с опаской, достал одну руку и тут же сунул ее обратно: - Горит, блядь.
– Зато у русалок манды нет, - решил огорчить товарища неумело полощущий в воде рубаху Милт.
– Как нет?! Обязательно есть! У любой бабы должна быть манда иначе это и не баба вовсе! Бабы без титек бывают, а без манды нет!
– встрепенулся наш чрезмерно озабоченный друг.
– Дебилы, - констатировал факт, чувствуя, как понемногу успокаиваюсь.
Вместе с успокоением потихоньку и жар в брюхе стал уменьшаться, но это я понял не сразу.
– У тебя вроде нос дымиться перестал, - обратил внимание мелкий.
Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.
– Слава Творцу, - воздел мелкий руки к небу.
– Ага, - вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.
– Э! Э! Э!
– Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.
Усталость накатывала волнами пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.