Горизонты нашей мечты
Шрифт:
— Ты здесь новенькая? — озадаченно спросила она. — Я тебя, кажется, раньше не видела.
— Я работаю здесь всего несколько дней, госпожа Сиори. Вернее, подрабатываю. Госпожа Айсока оказалась настолько добра, что приняла меня на половинное жалование, пока болеет другая девушка.
— Ты местная? Хотя ты больше походишь на северянку. Как тебя зовут?
— Да, я с севера, госпожа Сиори, но сейчас живу в Цетрии. Меня зовут Канса. Канса Марацука. Рада знакомству, нижайше прошу благосклонности. Госпожа Сиори, твои неприятности как-то связаны с юношей по имени Май Куданно?
— Даже ты о нем успела услышать? Ну, в какой-то степени да.
— Не надо за него волноваться. С ним ничего не случится. Не изводи себя лишний раз по пустякам, госпожа.
— Да ты-то откуда знаешь? — удивилась ректор.
— Я с ним уже познакомилась. Когда я встречу его снова, я скажу ему, что он… неправ, поступая таким образом.
— Если бы он тебя еще послушал…
— Послушает. Желаю приятного дня, госпожа Сиори.
— Спасибо… — машинально ответила ректор. Ее мысли уже опять скатились на беглого Мая, и разговор с горничной почти мгновенно ускользнул из памяти. Она пристроила под мышку поудобнее стопку бумаг и вышла из квартиры. Похоже, ей предстоял долгий и совсем не приятный день.
[042]
"Палек, контакт. Канса в канале. Лика, милый, зачем ты так поступаешь?"
"Палек в канале. Привет, Каси. Ты о чем? Давай быстрее, а то у меня рабочие, похоже, окончательно на ночной образ жизни перешли. Ну, или на вечерний. К палатке толпа валит, сейчас требования предъявлять начнут. И во дворце проекцию краем глаза контролировать нужно".
"Лика, из-за твоей выходки на госпоже Сиори лица нет!"
"Найдем, если потеряла. Каси, мне самому неловко тетушку так нервировать, но здесь, похоже, цейтнот. Я не знаю, когда ситуация взорвется, а у меня даже общей картинки в голове нет. Каси, солнышко ты мое рыжее, у меня и в самом деле нет времени на разговоры. Я с удовольствием выслушаю все, что ты обо мне думаешь, но давай не сейчас, ладно?"
"Хорошо, Лика. Я знаю, что ты у меня умница и добрый в душе, но уж очень ты импульсивный. Пожалуйста, веди себя поаккуратнее, ладно?"
"Договорились. Отбой".
"До встречи".
Уж если день не задается, то не задается во всем. Мечта посмотреть контрольные по истории до похода в бассейн так и остались мечтой. Сразу же после того, как Сиори добралась до своего кабинета, завибрировал ее кубирин — с кухни вызвала нервничающая Исука. Оказалось, привезенное сегодня молоко, предназначенное в соответствии с меню для рисовой каши, свернулось в кастрюлях еще до того, как в него успели высыпать крупу. Вероятно, что-то попало в бидоны — или их просто не вымыли как следует накануне. Следовало решать, что делать с завтраком. После разговора с шеф-поваром и Айсокой Сиора постановила заменить кашу омлетом, благо яйца в леднике еще оставались, а сливовый джем выдать по обычной норме. Затем к Айсоке пришел водопроводчик, жаловаться на проржавевшие трубы в водонапорной башне, и проректор по хозяйственной части отправилась с ним оценивать масштаб бедствия. На голову же Сиори внезапно свалился бригадир артели каменщиков, которые наконец-то соблаговолили приступить к работе по восстановлению полуразрушенного злополучным Маем спортзала. После получасового обсуждения объемов работ, смет на закупку материала, размера оплаты артельщиков и режима их работы (не прерывать же из-за них занятия!) Сиори наконец-то от него отделалась. Она махнула рукой на тайное требование обеспечить постоянное присутствие взрослого преподавателя, дабы тот наблюдал, чтобы рабочие ненароком не подсмотрели чего в Арене, по уложениям государственной канцелярии относившейся к секретным объектам. Нет у нее сегодня свободного преподавателя, и не предвидится. Пусть Святая Церковь присылает своего клирика, если у них есть незанятые. Бригадир ей активно не понравился своими бегающими глазками и хитрющей физиономией, но дело свое он, похоже, знал. Сиори даже согласилась, чтобы рабочие за довольно умеренную плату переложили несколько каменных блоков в стенах раздевалок, а заодно и перештукатурили их — старая штукатурка заметно пооблупилась. Раз уж влезли в непредвиденные расходы, то процент туда или сюда неважен, а дополнительные затраты провести окажется проще, чем специально затевать косметический ремонт.
На бегу перекусив, она собрала было преподавателей, чтобы еще раз проинструктировать о том, как вести себя в бассейна в присутствии Ее Высочества, будь она неладна (последнее она, разумеется, добавила про себя), а также напомнить остававшейся на хозяйстве Исуке, куда бежать и кого хватать в случае ЧП. Однако инструктаж пришлось скомкать, потому что именно в этот момент в Академию принесло бишопа Сумарто собственной персоной. Поскольку проигнорировать такого важного члена попечительского совета и представителя Церкви Сиори не могла, ей пришлось махнуть рукой и на инструктаж. Клирик долго тянул в ее кабинете чай, несколько раз завариваемый секретаршей, таскал из вазочки печенье, которое Сиори очень любила и сама, и говорил ни о чем и обо всем сразу. В конце концов он прямо поинтересовался, что за слухи ходят по дворцу о странных кадетах Академии, появившихся там вчера поздним вечером (и когда только успел дознаться?), так что пришлось рассказать ему все. Сумарто задумчиво покивал, стянул из вазы последнюю печененку с изюмом (после чего желание Сиори стукнуть его чем-нибудь тяжелым стало особенно сильным) и изъявил желание поприсутствовать на состязаниях по плаванью. В ответ же на нескрываемо ехидную шпильку на тему суетности и нескромности такового события он лишь развел руками и сообщил, что Господь в бесконечной милости и разумности своей склонен прощать своим служителям увеселения, посещаемые по долгу служебной необходимости. Посидев еще немного, он откланялся, на прощанье с сожалением заметив, что появиться в бассейне все-таки не сможет, но попросит отца Фасара как следует присмотреть за иномирянином.
В общем, утро оказалось растраченным на всякие пустяковые мелочи, и к моменту, когда кадеты выстроились на плацу перед вратами в колонну по двое, ректор дошла до крайней степени взвода. Саомир, однако, на которого возложили подготовку кадетов к выходу в свет, не подвел. Оглядев блистающих золотой вышивкой парадные формы мальчишек и девчонок, Сиори слегка успокоилась. Она уже свыклась с мыслью, что иномирянина следует относить к разряду стихийных бедствий. Сбежал и сбежал. Во дворец так во дворец — некоторые кадеты, случалось, и в Приграничье бегали, с чудовищами воевать, и с поезда их ссаживали уже на границе графства Цветов. А что принцесса явится — ну, в конце концов, ей во дворце все время сидеть тоже несладко. Девица она славная, дружелюбная, и хотя слегка взбалмошная, но в целом почти не испорченная. Так что ничего страшного от ее присутствия не случится. Куда хуже получится, если служащие бассейна засунут куда-нибудь отправленные им накануне купальные костюмы, как случилось в прошлом году…
До центрального городского бассейна колонна кадетов дошагала почти вовремя. В пять минут десятого она втянулась на небольшую уютную площадь перед главным входом, обсаженную кустами розы-нобары, как раз недавно зацветшими. Ученики других академий уже выстроились там стройными колоннами. Все, разумеется, вырядились в парадные униформы. Красные мантии юных семинаристов Махотрона, серые с начищенными бронзовыми бляхами мундиры Академии Белладора и зеленые бархатные камзолы Академии Белой Башни светились и сияли под солнцем. Сбоку переминался с ноги на ногу директор бассейна, достопочтенный Ироха Омован, невысокий толстячок с вечной жизнерадостной улыбкой на лунообразном лице. Кадеты Академии Высокого Стиля едва успели встать рядом с остальными (Сиори даже не успела поприветствовать других ректоров), как зазвучали фанфары притулившихся сбоку музыкантов, и на площади появился королевский кортеж.
Принцесса ехала во главе процессии на своем любимом черном жеребце. На сей раз она нарядилась в длинное, до пят, платье зелено-золотых цветов королевского дома с массой оборок, рюшечек и мелких блестящих камешков. В платье наверняка было душно и тяжело, но принцесса героически терпела. Она сидела в дамском седле, свесив ноги на левую сторону, и на ее лице играла рассеянная улыбка. Рядом с ней шел второй жеребец, куда более могучих статей, наверняка наследник древних рыцарских скакунов. На нем тоже виднелось дамское седло, в котором восседала Мира. Девочка, хотя и в идеально отглаженной форме, выглядела явно не в своей тарелке. А позади нее, прямо на крупе жеребца, устроился Май. Он сидел очень странно, поджав под себя пятки и охватывая круп только бедрами, но держался вполне уверенно. На лошади он явно оказался не впервые. Он что-то рассказывал принцессе, что и служило причиной ее улыбок. Кителя на нем не наблюдалось, рукава оказались закатанными до локтей, а утреннее солнце играло на его серебряно-золотом кубирине, совершенно не скрываемом воротом форменной рубашки, расстегнутой едва ли не до пупа.
Охламон.
Позорище.
Ну, только вернется он в Академию!..
Эскорт наполовину состоял из двух десятков конных гвардейцев, возглавляемых неизменным капитаном Крейтом. За ними катились три автомобиля — длинных, приземистых, с открытыми салонами. Их моторы негромко урчали, словно гигантские коты. Физиономии восседавших в машинах придворных тоже смахивали на самодовольные кошачьи морды. Двоих или троих из них Сиори видела раньше в ходе кратких визитов во дворец — на день рождения принцессы и канцлера и по финансовым делам Академии. Ни одной важной фигуры, одна мелочь, из прихлебателей. Гроши за душой, но расфуфырены как натуральные кудзяки. У них задача — не столько других посмотреть, сколько себя показать, даром что вертеть хвостом придется перед подростками.
Фанфары запели снова. Кортеж затормозил, и Май непринужденно соскользнул на землю. Захлопали дверцы автомобилей, придворные бросились к принцессе, но мальчишка уже за талию снял с седла Риту и поставил ее на землю. Затем он помог слезть Мире, по лицу которой скользнула и тут же пропала обиженная гримаска. А ведь девочка уже начала ревновать его к другим. Ну-ну. Но как же он умудрился настолько близко сойтись с принцессой за одну ночь? Особенно после того, как несколько дней назад та спешно уехала из Академии, пребывая в заметном расстройстве духа из-за какой-то его фразочки?