Горькая брусника
Шрифт:
Автобус трясся на ухабах со скоростью двадцать километров в час. Густой лес подступил вплотную к щебёночной дороге. Пассажиры стали горячо ругать местную власть. Я поняла, что к интересующей меня теме больше никто не вернется, и стала рассматривать в окно проплывающие мимо деревья и кустарники. В сплошной зелёной стене мелькнула прогалина, и на ней возник неясный силуэт мужчины, вызвавший у меня внезапный озноб.
«Напугала-таки старуха», – рассердилась я за свой глупый испуг.
***
В гостинице действительно мест не оказалось. Но симпатичная дежурная, не старше меня, подсказала адресок.
– Бабушка
Я поблагодарила девушку и отправилась на поиски временного места жительства. Через два квартала урчащий живот напомнил о себе. В ближайшем магазинчике я купила немного «Докторской» колбасы, нарезной батон и бутылочку питьевого йогурта. Решив, что квартира от меня не убежит, уселась на симпатичную лавочку, полускрытую от дороги зарослями дикого винограда. Колбасу я умяла за пять минут. Насытившись, к йогурту приступила не так плотоядно. Успела сделать пару глотков, когда услышала на дороге странное цоканье. С бутылочкой в руке я вылезла из своего укрытия и чуть не попала под копыта огромного коня. Громкий крик ужаса мое горло издало машинально. Животное шарахнулось в сторону, женщина, сидящая в седле, завизжала на несколько тонов выше меня, так что заложило уши. Мне даже стало завидно. Рука, держащая йогурт дрогнула, содержимое бутылочки живописными розовыми каплями украсило мне белую футболку.
– Какого чёрта вы выскакиваете на дорогу! – заорал на меня мужчина, сидящий на чёрной лошади. Повернувшись к визгливой женщине, сразу сменил тон и заботливо поинтересовался: – Эля, с вами всё в порядке? Придерживайтесь дороги, не захватывайте тротуар.
Вот гад! Значит, женщина ехала по тротуару, а он винит меня. Я окинула сердитым взглядом незнакомца – мужчина лет тридцати, симпатичный, загорелый до черноты, спортивного телосложения, спокойно глянул на меня и усмехнулся. Позабавил мой вид? Из-за этой Эли я теперь выгляжу замарашкой.
«Бог мой, какие у этого всадника красивые зеленые глаза. Прямо колдовские», – восхитилась я.
Такие бредовые мысли явно возникли под влиянием рассказов попутчиков. Иначе с чего бы мне так восторгаться первым встречным. Группа всадников продолжила движение. Лошади шагом, размеренно повезли людей по улице. Я смотрела на ухоженных, красивых животных. Таких лошадей с роскошными блестящими гривами, пышными хвостами, гладкой лоснящейся кожей я видела только один раз: в цирке. Шесть молодых женщин неуклюже подпрыгивали в седлах, двое мужчин тоже неуверенно цеплялись за поводья и только тот, кто наорал на меня, составлял одно целое со своим вороным конем.
«Он проводник, – подумала я, – обязательно выберу время и покатаюсь на лошадях».
Когда мне было лет десять, я с друзьями пошла на конюшню. Конюх разрешил нам проехать на старенькой понурой лошадке. Потом мы помогали ему: разносили сено по яслям, насыпали овёс в кормушки и угощали животных морковкой и сахаром. Я до сих пор помню бархатные губы лошади, которыми она осторожно брала сахар с моей ладони, и влажные печальные глаза, смотревшие прямо в душу. После той поездки я стала часто наведываться на конюшню. Кто-то любит кошек, кто-то собак, а я мечтала о собственной лошадке и упрашивала отца приобрести её. Мы жили в собственном доме, держали небольшое хозяйство: кур, уток, гусей. Но покупать лошадь родители отказались наотрез. Четыре года в свободное от танцев время я садилась на велосипед и отправлялась на конюшню. В один далеко не прекрасный день обнаружила
– Дядя Ваня, где лошади?
– Нету больше лошадок, Настена, всех увезли. Совхозу давно кирдык и так нас держали из жалости, а сегодня всё: забрали. А мне посоветовали: сиди дома и получай пенсию. – Он отхлебнул водку прямо из горлышка и даже не поморщился.
Я посмотрела на его загорелое морщинистое лицо, на белый пушок волос, из-за которых голова дяди Вани походила на одуванчик, и к горлу подкатил ком.
– Куда их забрали?
– Не волнуйся, девочка, на другую конюшню. Это очень далеко. – Пресек он мои расспросы. – Там им даже веселее будет. – Дядя Ваня смахнул слезу, заплутавшую в глубокой морщине. – Ты иди домой, я хочу попрощаться с конюшней, почитай пятьдесят лет тут провел.
Только через год я узнала, что лошадей сдали на мясокомбинат. Даже сейчас, спустя шесть лет, у меня запершило в горле, а тогда я рыдала, как сумасшедшая. Мне мерещились грустные глаза кобылы по кличке «Малинка», которую я любила кормить с руки. Сглотнув ком в горле, оглядела себя. Розовые пятна на футболке подсыхали. Придется показаться бабе Поле в таком непрезентабельном виде. В три глотка я допила йогурт. Удачно закинула пустую бутылку в урну и, подхватив сумку, отправилась на поиски улицы Озерной.
Вереево показалось мне небольшим, но очень уютным селом. Дома утопали в зелени садов. Во время крутого спуска на автобусе я разглядела четыре длинных улицы, расположенных с востока на запад. Они пересекались десятком небольших улиц с короткими переулками. Центральная дорога, для сельской местности, в прекрасном состоянии: без выбоин и ям. Имелись даже тротуары из крупных бетонных плит. Весёленькие красочные урны украшали улицу. Дом номер восемнадцать порадовал яркой расцветкой: жёлтые стены, голубые ставни, бирюзовая беседка под виноград. Я покричала у калитки. На мой зов появилась бабуля: кругленькая, улыбчивая, в белом платочке и переднике с кружевами. Таких симпатичных старушек обычно снимают в рекламе сметаны и творога. На мгновение даже померещилось, что она сейчас предложит мне молока.
– Мне сказали, вы сдаете отдыхающим комнаты. – Я прижала дамскую сумочку к груди, скрывая пятна от йогурта.
– Да сдаю. А тебе надолго? – поинтересовалась бабушка, внимательно разглядывая меня, по-детски яркими синими глазами.
– Может на месяц, может на два. Я неловко переступила с ноги на ногу. – «Как рентгеном просвечивает», – промелькнуло в голове.
Пожилая женщина ещё раз оглядела меня с головы до ног и приняла решение.
– Пойдём, покажу комнату. Если понравится, останешься. – Баба Поля толкнула голубую дверь и приглашающе махнула рукой.
В доме приятно пахло выпечкой, глаз радовался чистоте и уюту, но не той маниакальной стерильной чистотой, знакомой мне с детства, а житейской, простой. Мы прошли по коридору, по обе стороны которого располагались двери. Баба Поля провела меня в самый конец коридора и распахнула дверь.
– Ничего себе! Как красиво! – вырвалось у меня.
Золотисто-зелёный цвет комнаты пришелся мне по душе. На кровати ярко-жёлтое с золотым покрывало, три маленьких подушки цвета молодой травы и одна такого цвета, но большего размера. Окна украшали светло-салатовые шторы, на полу лежал темно-зёленый палас. Просторное помещение не загромождала мебель. Кроме кровати в комнате имелся небольшой шкаф светлого дерева, крохотное трюмо с пуфиком и кресло в жёлто-зеленую полоску. Возле зеркала стояла ваза с некрупными подсолнухами. Баба Поля, польщенная моим искренним восхищением, улыбнулась.