Горький шоколад

Жигалова Ульяна

Взять хотя бы поставку оборудования, договор заключили, предоплату внесли, а оборудование лишние две недели болталось на железной дороге. Фирмачи, приехавшие на установку и мастер-классы, не дождавшись, уехали. И возвращаться отказались. Такие сложности возникали на каждом шагу. В это время Оксана с Дэном виделись довольно редко, не чаще раза в месяц. Он все время ссылался на работу, да и она уставала как никогда.

Когда салоны заработали, стало легче, и Дэн предложил ей переехать к нему. Она с радостью согласилась, он часто заговаривал о будущем, но останавливал себя. И она думала, вот-вот получит предложение руки и сердца.

Это грело ее душу, она летала на крыльях, готовила редкие блюда на ужин, устраивала ужины при свечах, делала Дэну массаж.

Близилась годовщина смерти Даньки — 15 лет. Черная дата приходилась на 25 ноября. Но больше тянуть Дэн не мог, ему было тяжело видеть Оксану в своем доме, и он наметил завершение операции на июль. Начал понемногу подкидывать Оксане информацию о том, что ему нужны большие деньги, и как только они у него будут, он сделает важный шаг… как любой мужчина… он тоже мечтает… и так далее.

Глава 30. Опустошение

И вот, результат достигнут. Ксения ушла раздавленной. Он видел, как сереет, и даже стареет ее лицо прямо на глазах. Как она идет к двери неуверенной походкой. И ненависть куда-то ушла. Было почему-то гадко на душе. Мерзко от своего иезуитства. От изощренной пытки самого себя за эти почти два года — близость с женщиной, которую ты ненавидишь. Улыбаться ей, касаться ее кожи, когда хочется кричать и трясти ее за плечи, за что ты так с моим братом? Это дерьмо в душе затопило все иные чувства. Теперь, когда все закончилось, он не знал, что делать.

Теперь он думал — стоило ли это того? Месть не была полной, квартира у Ксении все же осталась, не получилось вышвырнуть ее на улицу. Почему-то от этого было чуть-чуть легче.

Ксения вышла из здания, шагнула было к стоянке, вспомнила, что это машина Дэна, и водитель Дэна, резко повернулась и пошла по улице, обхватив себя руками и почти согнувшись вперед. Слез уже не было, глаза были горячечно сухие.

— Стой, Ксенька! Стой! — она с трудом обернулась, — к ней подходил какой-то потертый мужик, с помятым лицом, слегка трясущимися руками, — не узнала? Красавчик я, недавно откинулся. Гога и Бес вышли через десять лет, так-то им дали по двенадцать, да по два скостили за хорошее поведение.

— Вы живы? Бес жив? Но я же сами видела, как Беса убили? Он только вышел из подъезда, был выстрел и крик. Да я всю жизнь это в кошмарах вижу…

— Живы, мы все живы. Подстрелили тогда всех, меня в ногу, когда побежал, Гоге через сиденье в спину, в легкое попало, спасли. Беса в руку ранили, а потом опять же по ногам били. Вот, такие дела… Ты сама-то смотрю, цветешь? Бабки то так и не нашли, я слышал, они у тебя? Делиться надо, подруга…

— Делиться. Деньги я вернула, Денис, поздно, но вернула, так что…, делиться нечем. У меня осталась только квартира.

— А у нас не осталось ничего, Ксень. Ничего. Давай соберемся все вместе и поговорим.

Ксения пожала плечами, ей было все равно. Она сказала Денису адрес, махнула таксисту и поехала домой. Квартира встретила ее пылью и застоявшимся воздухом. Даже вещи ее, в основном, были на квартире у Дэна.

Она прошла в комнату, открыла балкон и села на диван. В ее ушах еще звучал голос Дэна:

«Госпожа … Валеева… точнее — Ксения Брюханова…. … пора вернуть деньги… украла … отмороженными … убили моего … брата… Ты знала его имя?»

Ксения действительно за пятнадцать

лет не удосужилась узнать, что стало с тем коммерсантом, на которого напали ее одноклассники, кто он, сколько ему лет. Она даже не знала, выжил он или нет. Ей было страшно, она считала, что погибли все трое ее безбашенных дружков. Она боялась за себя, и никогда, ни разу не задумалась об этом парне, его близких. Ей было горько, и она понимала Дэна, да, да понимала. Понимала, что на его месте поступила бы хуже.

Дэн не знал о наследстве Ника, которое она получила на имя Миланы Войцеховской, и деньги не были проблемой. Только зачем ей деньги? Зачем ей жизнь без Дэна? Она все равно уже умерла. Да, тело еще ходит, а душа… душа мертва.

В дверь позвонили, пришел Денис, с бутылкой. За ним подтянулись Игорь с Борькой, все трое старые, потрепанные. Разлили водку, разговорились, мужики работали водителями на стройке.

— Хорошо, хоть сюда взяли, — пустым голосом рассказывал Игорь, — помотались мы эти три года. Приехали домой, предков нет в живых, дома завалились, да и растащили все. Туда-сюда кинулись, не берут. На вахту хотели, там бабки вроде хорошие платят, да не берут. Дворы мели, в подсобке в подвале жили. Сейчас нормалек, общагу нашли. Вот Красавчика пристроим, болтается пока…

— Ребята, скажите мне, за что мне такая жизнь? Разве я вас отправила на этот грабеж? Я вам в шутку пересказала разговор и всю жизнь бегу… за вашу дурь, за вашу жадность… у меня ничего не было, ни учебы, ни работы, ни семьи, ни детей…

— Не кипишуй, Ксенька, мы же видим тебя уже два года, как ты тут, вся в шоколаде, с этим богачом крутишь шуры-муры… Мы значит, козлы, а ты на эти кровавые денежки по заграницам катаешься, чистенькая? — пьяные глаза Борьки начали наливаться кровью, — мы свою вину от звонка до звонка! А ты? На чьи бабки? Рожу вон смотрю, перекроила и не узнать, бля… Да если бы твой Дэн не сказал, хрен бы мы тебя нашли.

— В шоколаде, да… горький ваш шоколад оказался… и давно он вам это сказал?

— Месяц, только просил не трогать. А сегодня велел Денису встретить тебя.

Ксения горько усмехнулась, это второй акт мести, не такой публичный, как первый — но не менее болезненный. То есть все вокруг знали, что готовится месть, и все молчали.

— Что вы хотите? Господин Нейман хотел отнять еще квартиру, вы ее хотите поделить? Давайте, мне все равно.

Ксения ушла в спальню и закрыла дверь. Мужики продолжили пить, шумели, спорили. Выгнать их Ксения не могла, это их дом, они правы. Звуки стихли не скоро, на улице уже было светло — часа четыре. На чистом листе бумаги написала, что передает свою квартиру наследникам — Денису, Игорю, Борису. Дата, подпись. Надела ветровку, на автомате взяла сумочку, тихо вышла, не захлопнув двери.

Спустилась на пустынную улицу, машин и такси еще не было. Она шла пешком к мосту через реку. Идти было далеко, мысли были легкими, теперь-то все будет кончено. Бег длиной в пятнадцать лет окончен. Она больше никому ничего не должна. Вроде бы должна плакать, жалеть о сломанной жизни, но нет — ей было легко-легко. Как будто не голова, а воздушный шарик.

Ксения дошла до середины реки, поставила сумку. А зачем брала, спрашивается? Свернула ветровку, сняла балетки. Сложила все аккуратно рядом с сумкой. Перелезла через ограждение. Посмотрела на солнце — оно сияло так ярко, так радостно! Для всех, для Дэна, но только не для нее.