Горькое лето 41-го
Шрифт:
Более того, ИПР знала, что во время этих обсуждений рассматривалась возможность передачи Советскому Союзу афганского Туркестана при условии, что Москва гарантирует Афганистану возврат под юрисдикцию Кабула северо-западных районов Британской Индии. ИПР каким-то образом получила и разведывательные данные о переписке между Молотовым и Риббентропом по афгано-индийским вопросам.
Немцы постоянно нагнетали слухи о мощной советской группировке войск, якобы уже подготовленной для вторжения в Афганистан и Индию. Британское правительство отдало приказ военному командованию в Индии сконцентрировать войска вдоль индийско-афганской границы. Искусно подогревавшаяся, в том числе и немцами, истерия по поводу советской угрозы дошла до того, что в конце 1940 года британские власти начали эвакуацию из центра северо-западного района Британской Индии города Пешевара
Западный поход вермахта формально закончился победоносно — разгромом и капитуляцией Францией и позором Дюнкерка для Великобритании — тем не менее сопротивление Англии не было сломлено. Напротив, английский дух настолько бурно вскипел, что перед фюрером встал крайне нелегкий вопрос — как добиться перелома в войне против Англии.
Предполагалось нанести совместно с итальянцами удар по британским позициям в Средиземноморье как главной морской коммуникации, связывавшей метрополию с ее основными колониями, без помощи которых Англия физически не могла существовать. То есть речь шла о нанесении удара по Гибралтару, Мальте, Криту, Кипру и на Ближнем Востоке — в Египте, Ираке и Палестине. Проще говоря, по ключевым звеньям Британской колониальной империи.
В случае победы над Англией в Средиземноморье и на Ближнем Востоке для вермахта открывалась бы возможность пройти через Балканы, Ближний Восток, Турцию и Иран в Афганистан, чтобы затем, преодолев Гиндукуш, вторгнуться в Индию, где должно было бы произойти соединение наступающих частей вермахта с передовыми японскими частями на восточных границах Индии.
Однако Англия располагала немалыми возможностями для противодействия реализации подобных планов. Так, у Гитлера ничего не вышло с Гибралтаром. Англия сумела удержать франкистскую Испанию от активного содействия реализации гитлеровского плана весьма простым, но очень эффективным методом. Черчилль приказал поместить десять миллионов долларов в «Сюиз Бэнк Корпорэйшн» в Нью-Йорке на счета Франко и некоторых его наиболее влиятельных генералов, дабы «убедить их в прелестях нейтралитета».
К тому же немалую роль сыграл и добровольно исполнявший в интересах Великобритании функцию ее агента стратегического влияния глава абвера адмирал Канарис. «Хитроумный грек» не только скрывал часть получаемой информации от штаба верховного командования вермахта (ОКВ), но и даже ту часть, которую он все-таки передавал наверх, ловко препарировал.
Когда в Берлине стали осознавать, что «прищемить хвост британской лисе» не удастся, то немцы пошли на очередной раунд тайных переговоров с англичанами, которые происходили в Женеве в августе 1940 года (о переговорах Сталин благодаря советской разведке был в курсе). Они происходили между группой влиятельных британских политиков во главе с герцогом Бедфордским и уполномоченным Гесса Альбрехтом Хаусхофером (старшим сыном германского геополитика Карла Хаусхофера). С английской стороны тогда была изъявлена готовность начать мирные переговоры с Германией. Англичане выставили предварительное условие в адрес Берлина — расторгнуть советско-германский Договор о ненападении от 23 августа 1939 года. В принципе Гитлер и Гесс были согласны на это условие, но хотели отложить дальнейшие переговоры до занятия Балкан.
Германия решила пустить в ход самое страшное, как им казалось (в немалой степени объективно), оружие против Англии — попытаться создать хотя бы иллюзию трансконтинентального евразийского блока, даже призрачная тень намека на который издавна до смерти страшит Лондон. Так появились Тройственный пакт (Германия — Италия — Япония) и идея добиться хотя бы формального подключения к нему СССР.
Англичане тоже не отставали. Едва Черчилль был назначен премьер-министром Великобритании (май 1940 года), он тут же занялся разработкой плана по достижению соглашения с Германией. Условиями же компромисса, по мнению Черчилля, должны были стать, во-первых, согласие фюрера на независимое существование Великобритании и сохранение Британской империи, ее военно-морской и военно-воздушной мощи, во-вторых, удовлетворение претензий Германии в Средиземноморье, на обладание Мальтой, Гибралтаром, некоторыми африканскими колониями. Но самым главным, что и составляло суть «компромисса» Черчилля, — «свобода рук» для Германии в Восточной Европе. То есть нападай, Адольф, на СССР и воюй с ним, сколько хочешь, Альбион мешать тебе в этом не будет.
Выступая 27 мая 1940 года на заседании военного кабинета, Черчилль заявил, что «если
В июле 1940 года Москве стало известно, что 22 июля Черчилль дал поручение британской разведке «разжечь пожар в Европе». Разжигать далее пожар в Европе в тот период времени можно было только на восточном азимуте, то есть с тем, чтобы он перекинулся на СССР. Именно такая задача была поставлена перед руководителем нового Управления специальных операций.
Немцы, зная о настроениях в английском истеблишменте, использовали вопрос о возможности присоединения Советского Союза к Тройственному союзу как средство дополнительного давления на Лондон. Этой цели служило письмо главы внешнеполитического ведомства Германии лично Сталину.
Когда в рейхе получили его ответ; нацистское руководство явно впало в эйфорию переоценки позиции Сталина. Скорее даже, недооценки. В дипломатически учтивом — протокол обязывал — ответе Сталина говорилось:
«Многоуважаемый господин Риббентроп! Ваше письмо получил. Искренне благодарю Вас за доверие, так же как за поучительный анализ последних событий, данный в Вашем письме. Я согласен с Вами, что вполне возможно дальнейшее улучшение отношений между нашими государствами, опирающееся на прочную базу разграничения своих отношений на длительный срок В. М. Молотов считает, что он у Вас в долгу и обязан дать Вам ответный визит в Берлин. Стало быть, В. М. Молотов принимает Ваше приглашение. Остается только договориться о дне приезда в Берлин. В. М. Молотов считает наиболее удобным для него срокам 10–12 ноября. Если он устраивает также германское правительство, вопрос можно считать исчерпанным. Я приветствую выраженное Вами желание вновь посетить Москву, чтобы продолжить начатый в прошлом году обмен мнениями по вопросам, интересующим наши страны, и надеюсь, что это будет осуществлено после поездки Молотова в Берлин. Что касается совместного обсуждения некоторых вопросов с участием представителей Японии и Италии, то, не возражая в принципе против такой идеи, мне кажется, что этот вопрос следовало бы подвергнуть предварительному обсуждению. С глубоким уважением готовый к услугам
Трудно сказать, осознали ли главари нацистской дипломатии то обстоятельство, что, в общем-то, Сталин, образно выражаясь, сразу их «кинул», так как с ходу перевел все дальнейшие события по затронутой проблематике на стезю всего лишь зондирования позиций сторон, что и зафиксировано в последнем абзаце его ответа.
Причем это зондирование превратилось в «палку о двух концах». С одной стороны, шло зондирование намерений гитлеровского руководства с попутным выжиманием любой приемлемой для СССР торгово-экономической выгоды и политических дивидендов. С другой же стороны, потихоньку вдалбливалось в сознание англичан, что с СССР надо вести себя, по меньшей мере, просто прилично. И этим же концом этой же палки и также потихоньку подталкивать тех же самых бриттов в будущую антигитлеровскую коалицию.
Последовавший затем визит Молотова, во время которого ему было строжайше запрещено затрагивать вопросы относительно Британской империи, убедил официальный Берлин, что Советский Союз вовсе не намерен потворствовать глобальным геополитическим амбициям нацистского руководства.
Молотов в разъясняющем итоги визита письме на имя полпреда СССР в Лондоне И. М. Майского указывал, что советское руководство расценило немецкие предложения как неприемлемые, потому как практически ни одного вопроса не удалось решить в пользу Советского Союза. В частности, не была решена проблема вывода германских войск из Финляндии. Молотов также писал, что он посчитал неуместными советы Германии «толкнуть» СССР в сторону Персидского залива и Индии.
25 ноября 1940 года Советский Союз официально передал германской стороне ногу с изложением советской позиции относительно заключения Пакта четырех держав (Германия — Италия — Япония — Россия), об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи. Документ являл собой акт очередного зондажа истинных намерений и планов Берлина. Как бы в продолжение зондажа Молотова в Берлине. В немецком руководстве, увы, поняли что к чему, и именно поэтому всякий интерес даже к разговорам на тему о Пакте четырех у германской дипломатии пропал начисто. В этот момент Гитлер и его генералы уже завершали разработку варианта агрессии против СССР.