Город без солнца
Шрифт:
Когда Эрик отстранился, возмущенно всхлипнула и открыла глаза. Он смотрел странно растерянным, но очень пристальным взглядом. Недоуменно хмурился, будто не знал, продолжить поцелуй или бежать от меня без оглядки. А я беспомощно цеплялась за его шею, страшась, что если отпущу сейчас, то еще одного шанса уже не будет.
Внезапно по телу мужчины прошла сильная судорога. Он согнулся, схватился побледневшими пальцами за виски и тихо застонал сквозь сжатые зубы.
— Эрик? — перепугалась я. — Что с тобой?
Но он не ответил. Только сжался ещё сильнее и медленно опустился прямо на землю.
Я схватила
— Иви… — вдруг прохрипел он и вцепился в мои предплечья.
— Что с тобой? — проскулила я, вглядываясь в его глаза. — Эрик, где болит?
Но он не ответил. Тяжело дыша, мужчина каким-то больным, даже безумным взглядом обшаривал мое лицо. Расширенные зрачки заполнили почти всю радужку, и он странно щурился, словно пытаясь прогнать что-то, что мешало видеть. Дрожащие пальцы судорожно касались моих плеч, шеи, губ. А я замерла, чувствуя, как внутри натянутой струной звенит надежда.
— Эрик…
— Вивиан Евангелина Вуд, — все ещё хрипло выдавил любимый, — я тебя помню.
— Помнишь? — неверяще прошептала я.
А он просто притянул меня к себе и стиснул в объятиях, так крепко, что стало больно. Но мне было все равно. Я цеплялась за сильные плечи, будто боялась, что Эрик сейчас исчезнет. Лихорадочно целовала волосы, чуть влажную кожу и не могла осознать, что все получилось. Он вспомнил меня, он действительно вспомнил!
— Иви, что со мной? — спросил Эрик, дыша так, словно пробежал десять миль. — Что вообще происходит? Почему я ничего не помнил?
Эйфория медленно схлынула, уступая место осторожности. Я выиграла эту битву, но война еще не окончена. Враг где-то рядом, и кто знает, не следит ли он сейчас за нами?
— Я расскажу все, что знаю, родной. Только не здесь, — пробормотала я и, оторвавшись от его плеча, быстро огляделась. — Нам нужно уходить отсюда. Пойдём.
Он неуверенно поднялся на ноги и сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя. А я взяла его за руку и потянула в сторону дома на Ивовой улице. По дороге почему-то дико боялась, что сейчас откуда-нибудь появится мэр, или туман наползёт со всех сторон, или случится какая-нибудь пакость и разлучит меня с любимым. На улицах в такую рань никого не было, но разыгравшаяся паранойя твердила, что за нами вполне могут следить, что Морт уже все знает и обязательно предпримет ответный шаг. И только тогда, когда мы крадучись вошли в мой дом, вздохнула с облегчением. Здесь я чувствовала себя в безопасности.
Эрик устало опустился на диван и попросил:
— Принеси воды, пожалуйста.
Метнувшись на кухню, принесла чашку и с умилением смотрела, как мужчина пьет. Он поставил чашку прямо на пол и откинулся на спинку.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила осторожно, присаживаясь рядом и сжимая пальцы жениха.
— Паршиво, — после продолжительного молчания тот криво усмехнулся и потёр переносицу, — такое ощущение, будто попал в какой-то дикий сон. Я ведь недавно действительно считал, что совсем тебя не знаю. Как я мог забыть все, Иви? Как мне так качественно помыли мозги?
— Что ты последнее помнишь? Из Лондона?
Эрик надолго задумался, а потом вздохнул раздосадованно:
— Ничего толкового. Я просто сидел в офисе, ждал очередного клиента, который должен был прийти к двум часам. А потом темнота. Очнулся где-то, ничего не зная о себе, растерянный и беспомощный. Помню непроглядный туман, как я куда-то шёл в нем, что-то искал, а потом снова потерял сознание. Очнулся уже в Гленмаре в больнице, где рядом со мной был Тобиас Морт. И уже тогда пришли воспоминания. Только совсем не мои. Я считал, что живу и работаю в Гленмаре всю жизнь, что собираюсь жениться… Боже, Иви…
Эрик застонал и зажмурился. А потом посмотрел на меня, и в его глазах было столько боли, будто он заживо горел.
— Иви, девочка моя, — прохрипел он. — Прости. Я и Аннабель… Я не помнил… Прости меня.
— Тише, родной, не надо, — прошептала я, прижимая его голову к груди и перебирая тёмные пряди волос. — Я ни в чем тебя не виню. Всё хорошо, Аннабель Морт не имеет никакого значения. Люблю тебя, несмотря ни на что.
Он обхватил мои бедра и привлёк к себе. А я действительно не чувствовала ни обиды, ни злости, ни ревности. Ничего. Главное, что теперь он со мной.
— Иви, — позвал он и, подняв голову, заглянул мне в глаза.
— Да?
— Я тоже очень тебя люблю.
— Я знаю, — улыбнулась я и просто поцеловала мужчину.
И больше никакие слова нам не были нужны. В этот сумасшедший поцелуй мы оба вложили все свои чувства и эмоции: острую, даже болезненную радость, щемящую нежность, всепоглощающую страсть. Эрик сжал меня так сильно, что заболели ребра. А я гладила его по лицу, сжимала мягкие волосы на затылке, тихо стонала от ответных прикосновений.
— Где? — выдохнул Эрик, подхватывая меня на руки
— Наверх… — было очевидно, о чем он спрашивает.
Не прерывая поцелуй, он занес меня в спальню и поставил у кровати. От страсти и желания срывалось дыхание, а сердце билось так сильно, будто занимало всю грудную клетку. Мы суматошно срывали друг с друга одежду, стремясь избавиться от тех преград, что были между нами. Торопливо ласкали друг друга, наплевав на нежности.
Когда, наконец, мы обнаженными оказались на тонких простынях, я чуть не расплакалась от облегчения. Ведь так хотелось ощутить любимого целиком как можно быстрее. Кожа к коже, сердце к сердцу. Идеально и единственно правильно.
Не было никаких долгих прелюдий. Одним плавным толчком любимый исполнил мое желание. Я выгнулась ему навстречу, обхватила ногами его бедра, вцепилась в сильные плечи. Весь мир оказался где-то далеко-далеко. А сейчас для меня существовал только этот мужчина, его резкие ритмичные движения, обжигающие поцелуи и нетерпеливые ласки.
Эрик обхватил мои запястья и прижал к подушке, погладив пальцами тонкую кожу.
— Смотри на меня, — хрипло попросил он, — не закрывай глаза.
Я распахнула веки. Сумасшедший ураган наших общих эмоций связал крепче якорных цепей. Эта была не просто близость. Это было нечто гораздо большее, нечто на уровне душ. Мы смотрели друг на друга, мы сливались в одно целое, прорастая неразрывными, вечными узами. И, когда эта связь натянулась до предела, мир взорвался. Осколками ослепительно яркого наслаждения, одного на двоих.