Город Черных Фантомов
Шрифт:
– И кто тебя так?
Мальчик огляделся и сказал чуть тише нехотя:
– Птица вчера вечером напала. Я не ожидал.
Брови Киры приподнялись:
– Это произошло до или после того, как ты подслушивал наш семейный разговор, который тебя не касается?
Ах, вот почему она проявила внимание! Мальчик покраснел до ушей.
– Поверь, я вовсе не хотел. Случайно вышло.
– Ну да, – девочка сложила руки перед собой, – пока мама отчитывала меня, ты просто сидел и слушал вместо того, чтобы сразу уйти. Тебе разве не говорили, что
– Извини, – процедил он. – Я читал на крыльце, а вы громко разговаривали.
– Скажите пожалуйста! – она закатила глаза, изображая возмущение. – Ты уж прости, что мы громко разговариваем в своем собственном доме. В следующий раз обязательно спрошу твоего позволения.
– Я извинился, – Макс вдруг почувствовал, что теряет терпение. Царапины на руке пульсировали с новой силой, и неожиданная ярость всколыхнулась в нем. Еще немного, и он выйдет из себя…
Мальчик зажмурился, тяжело дыша. До него отдаленно доносились язвительные слова, каждое из которых пробуждали в нем странную звериную сущность, которой он прежде никогда не чувствовал в себе.
Это было неожиданно страшно и одновременно волнующе.
– Слушай, когда я с тобой говорю! – Кира начала переходить на визг. Что-то темное и неукротимое взвилось в нем, словно изнутри вырвались терновые побеги, острые и ядовитые.
Макс медленно повернулся к ней и уставился таким взглядом, что она мгновенно замолчала и, кажется, даже побледнела.
– Не смей повышать на меня голос, – отчеканил он. – Я – не твоя собственность. В следующий раз, когда у тебя будет плохое настроение, просто пройди мимо меня. Не трать свое драгоценное время.
Он положил шланг на землю, повернулся и скорее зашагал прочь, оставив Киру стоять с полуоткрытым ртом.
Руку не просто жгло – она будто горела. Мальчик едва сдерживал стон. Такой боли он еще в жизни не испытывал. Макс едва добежал до ванной, схватил перекись и вылил часть пузырька на красные тонкие полосы.
Жжение казалось невыносимым. Хорошо, что дедушка был в саду и не слышал, как от боли скрипит зубами его внук.
«Проклятый ворон! Попадись ты мне еще».
Макс устало опустился на пол, упираясь спиной в стену, выложенную светлым кафелем.
Слишком много событий за эти два дня. Тень в доме – раз, огромный ворон – два, злобный старик из сна – три. Но самое главное, Кира снизошла до него и заговорила с ним первой. Хотя тон ее был не слишком дружелюбным (да и когда в принципе она бывала дружелюбной, если рассудить?), это можно считать некоторым успехом.
Несмотря на боль, Макс слабо улыбнулся. Выражение ее лица он запомнит надолго. Правда, теперь-то она точно больше к нему не приблизится. Наверное, его слова сильно задели ее. Что уж говорить – поразили не только Киру, да и его самого. Он даже не ожидал, на что способен.
И все-таки: нужно поискать какое-нибудь лекарство. Макс открыл маленький ноутбук, пытаясь найти нужную информацию о том, если на человека напала хищная птица и что
Сведения оказались противоречивыми. Кто-то советовал промывать водой с мылом, пользоваться антисептиками (что он и так уже сделал). Еще рекомендовали мази от воспалений и антибиотики на всякий случай.
Мазь он нашел, а вот антибиотиков не оказалось.
«Как-нибудь обойдется», – решил он, и щедро умастил противно пахнущей желтоватой мазью все порезы, перемотав руку чистым бинтом.
Спустя некоторое время ему даже показалось, что жжение уменьшилось. Это обрадовало мальчика.
Ему не хотелось связывать нападение агрессивной птицы с черным стариком из сна, хотя тот и угрожал всяческими бедами.
«Просто так работает наше подсознание, – убеждал себя мальчик. – Сны бывают глупыми, странными и нелепыми, но это всего лишь сложная мозговая деятельность. Разум лишь избавляется от того, что видел человек».
И все же, несмотря на это, целых три дня он избегал ходить или ездить мимо Унылого Дома. Каждый раз он находил для себя причину, почему выбирает другую дорогу. Достаточно убедительную, чтобы не выглядеть трусом в собственных глазах.
В конце концов, чего он испугался? Разыгравшегося воображения? Фантастического сна? Или ворона, чьи собратья, как ему известно, порой нападают на людей.
Чем больше проходило времени, тем больше казалось, что он отступает перед мнимой опасностью. Бежит от того, что не представляет угрозы. Он сам выдумал себе ее, а теперь и сам переживает из-за этого.
Думая так он заметил, что ранки стали заживать гораздо быстрее. Краснота заметно уменьшилась, как и само воспаление. Рука уже не была такой горячей, как раньше.
Конечно, сперва мальчик решил, что это происходит лишь благодаря той противно пахнущей, но столь чудодейственной мази. Но затем и другая мысль поселилась у него в голове. Она звенела, как маленький тревожащий звоночек.
А что, если царапины заживают еще и потому, что его страх отступает?
Он мысленно возвращался к подобной мысли раз за разом, пока помогал дедушке в саду, или пытался отвлечься за чтением книги, или сидел на одной из скамеек в глубине парка. Еще он немного переживал, что Кира пожалуется родителям из-за их маленькой ссоры, и тогда у него или дедушки будут неприятности, но, видимо, она промолчала по какой-то причине.
Завидев его издалека, девочка замедляла шаг и старалась избежать встречи. Из чего Макс делал выводы: либо она чувствует себя виноватой, что вряд ли, либо так оскорблена его последними словами, что не желает и приближаться к нему.
Зато каково было его изумление, когда он сидел в дальнем углу парка на траве, уткнувшись в книгу, а младшая сестренка Киры аккуратно тронула его за плечо со словами: «Смотри, какой хорошенький».
Обернувшись, он столкнулся с самым свирепым взглядом, какой только видывал: ярко-желтые глаза полыхнули злостью, а из открытой пасти показались острые длинные зубы.