Город чудес
Шрифт:
– Девочка, мне нужно поговорить с тобой, – сказал Сантьяго Бельталь.
– Сейчас уже поздно. Поговорим завтра, – ответила она.
– Вот завтра-то как раз и будет слишком поздно, – настаивал изобретатель.
Диалог прервал человек, только что вошедший в шатер. Это был мажордом Онофре Боувилы; по его приказу он пошел в охотничий домик и, найдя его пустым, понял, где надо искать хозяев.
– Сеньор ожидает вас в библиотеке, – сказал он.
Сантьяго Бельталь вздохнул.
– Пойду, негоже заставлять ждать нашего благодетеля, – сказал он дочери.
– Через минуту я присоединюсь к вам, – бросил он мажордому.
Мажордом покачал головой.
– Извините, но сеньор ожидает вовсе не вас, а сеньориту, – сухо заметил он.
Мария
– Иди, дочка, – сказал наконец Сантьяго Бельталь. – А я тем временем отправлюсь спать; не беспокойся, со мной ничего не случится.
«Надо бы зайти на минутку в охотничий домик и переодеться», – мелькнуло в голове у Марии Бельталь.
Когда мажордом доложил ему о приходе Марии Бельталь, он даже не оторвал взгляда от стола.
– Проведи ее ко мне, потом закрой дверь и можешь уходить, – сказал он тихо. – Сегодня ты мне больше не понадобишься.
Войдя в кабинет, Мария растерянно огляделась – она не понимала, зачем ее вызвали. Потом подошла к столу.
– Посмотри. Ты знаешь, что это такое?
Раньше он никогда ей не тыкал, и эта мелочь не ускользнула от ее внимания. За окном бушевал ветер, его порывы с глухим стоном обрушивались на стекла. «Завтра будет дождь», – подумала она. Онофре продолжил:
– Это Регент, самый совершенный бриллиант из всех существующих. И он мой; на него я мог бы купить целые страны. А он умещается на ладони, посмотри. – Он вложил бриллиант в руку Марии Бельталь и заставил ее сжать пальцы. Ее на мгновение ослепил блеск граней, будто внутри камня засела шаровая молния. – Все имеет свою цену, – сказал Онофре. Она разжала пальцы, и он забрал у нее бриллиант, аккуратно завернул его в белый носовой платок и положил сверток в карман халата. По его губам пробежала нервная судорога и тут же исчезла. – Я хочу знать, что ты ко мне испытываешь, – сказал он без всякого перехода. – Если я внушаю тебе только чувство благодарности или страха, тогда можешь не отвечать.
Мария закрыла глаза.
– Я ждала этого дня двадцать лет, – еле слышно прошептала она.
Он резко встал на ноги и сказал:
– Не бойся, все будет хорошо.
Сантьяго Бельталь проснулся мокрый от пота. Ему приснилось, будто дочь ушла от него навсегда и он больше ее не увидит. «Приснится же такая глупость! – подумал он и включил лампу на прикроватном столике. – Но что-то меня все-таки мучает». Он посмотрел на часы: было четыре утра. Ветер успокоился, и небо очистилось от туч. Было еще темно, но на горизонте появилась серая полоса; она постепенно разрасталась, и от ее света меркли и гасли звезды. «Слава богу! День обещает быть хорошим, – подумал он, но чувство тревоги червоточиной засело в его сердце. – Что-то тут не так». Он поднялся с постели и вышел из комнаты босой и в одной пижаме. В охотничьем домике царила тишина. Он увидел, что дверь в спальню дочери приоткрыта, и осторожно просунул голову в щель. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что постель не тронута, а Марии в комнате нет. «Как это? Неужели она еще не вернулась от Онофре Боувилы? О чем они могут столько говорить? – Он подошел к окну и бросил взгляд на господский дом: тот был погружен в темноту. – Что они там делают?» – опять спросил он себя с тревогой. Чтобы не терять времени, он, как был в пижаме и босой, быстро вышел из дома. В саду ему преградили путь трое мужчин: один был тот самый охранник, с которым он разговаривал перед сном, второй – силач, доставшийся Онофре Боувиле как бесплатное приложение к цирковому шатру, а третьего он не знал. Им оказался старик с красным лицом и голубыми глазами, у его ног стояла маленькая неуклюжая собачка. Похоже, в этом трио старик играл роль первой скрипки.
– Будьте любезны следовать за нами, сеньор Бельталь, – сказал он, – и не вздумайте поднимать шум. Надо сделать все тихо и быстро.
– Что? – не понял изобретатель. – Какого черта? Кто вы такой, чтобы мне приказывать? Это что – похищение?
– Не кипятитесь, сеньор Бельталь, – спокойно ответил старик с собачкой. – Мы только выполняем распоряжение сеньора Боувилы. Он просил передать, что с вашей дочерью все в порядке.
– Моя дочь! – простонал изобретатель. Он заскрежетал зубами и угрожающе выставил вперед сжатые кулаки. – Что вы такое говорите? На что ты намекаешь, старая сволочь? – Произнося эти слова, он пытался достать старика кулаком, но тут вмешался силач: он предусмотрительно занял выгодную позицию за спиной у изобретателя и теперь крепко схватил его за руки. Изобретатель закричал что есть мочи: – Спасите! Полиция, меня похищают!
– Здесь вас никто не услышит, – сказал старик с собачкой. – Но не вздумайте кричать в доме, не то всех переполошите и вынудите нас прибегнуть к хлороформу.
Предупреждение вернуло изобретателю способность соображать, и он решил не поднимать шума. «Неужели все это лишь обман? – спрашивал он себя. – Неужели я и моя дочь стали пешками в чьей-то чужой игре без правил?» В голове теснились ответы, смысл которых казался ему гораздо страшнее поставленных вопросов, но душа отказывалась их принимать. Он гнал их от себя с отчаянием человека, только что очнувшегося от волшебного сна и не желавшего возвращаться в жестокую действительность. «Нет, нет, – пытался убедить он себя, – какой смысл в этом безжалостном коварном обмане?» Меж тем на небе появились радужные полоски, и над городом заполыхала алая заря. «Что это? Будто Барселону подожгли сразу с четырех концов», – подумал изобретатель. Мария Бельталь тоже наблюдала за этим красочным величественным рассветом.
– Можно подумать, горизонт лижут языки пламени, – прошептала она. – Как в аду.
Она стояла у окна библиотеки нагая, прикрывшись бархатной занавеской гранатового цвета. Оглянувшись, она увидела разбросанную по ковру одежду, потом опять устремила взор на кровавый рассвет и почувствовала озноб. «Что теперь со мной будет?» – подумала она. В этот момент в саду раздался чей-то крик, и она вздрогнула от неожиданности.
– Что это? – спросила она.
Онофре Боувила уже оделся и теперь с напускным спокойствием раскуривал сигару. Прежде чем ответить, он задул спичку, положил ее в пепельницу и несколько раз затянулся.
– Не знаю, – ответил он. – Может, слуга или погонщик мулов – какая разница?
Крик повторился, Мария опять вздрогнула.
– Это отец, – сказала она тихо.
– Ты о чем? Тебе показалось – просто ты нервничаешь.
Она его не слушала.
– Передай мне, пожалуйста, одежду: я должна посмотреть, что там происходит, – попросила она умоляющим тоном.
Он не двинулся с места. Сквозь сигарный дым она увидела его полуприкрытые глаза; он смотрел на ее оголенные плечи и шею, беззащитно выступавшие из-под гранатовой занавески, на густые спутанные волосы, хрупкую фигурку, грудь, вздымавшуюся от волнения под тяжелыми складками бархата, и умирал от нахлынувшей нежности.
– Я не пущу тебя, – проговорил он, а про себя подумал: «Никогда и ни при каких обстоятельствах я не позволю тебе уйти, потому что люблю тебя, Мария; люблю безумно с той самой минуты, когда впервые увидел тебя двадцать лет назад. Все эти годы я невыносимо страдал, не понимая, что мучаюсь от любви».
– А отец? – услышал он ее голос. – Что ты с ним сделаешь?
– С ним не произойдет ничего плохого, – ответил он.
– Где он сейчас? Что с ним делают твои костоломы? – настаивала Мария Бельталь.
– Его увезут в надежное место, не волнуйся. Разве я способен на действия, которые могут огорчить тебя? – сказал он, натянуто улыбаясь. В этот момент послышался тихий стук в дверь. – Прикройся, – попросил он, – не хочу, чтобы тебя видели, – и громким голосом приказал: – Войдите. – В щель просунулась голова старика. – Все в порядке? – спросил Боувила. Старик молча кивнул. – Хорошо, – сказал Онофре. – Мы скоро выйдем.
Когда старик исчез и закрыл за собой дверь, Онофре Боувила торопливо подошел к столу.