Город Дождя
Шрифт:
Он не знал, любил ли он этот город... Или ненавидел. Слишком сложные у него были с ним отношения.
Ему казалось, что никогда, с самых времён его основания, вплоть до современности, середины двадцать второго века, здесь не шёл дождь. Всегда раскалённые, громадные и совершенно жуткие строения упирались в пустое небо, похожее на театральную декорацию.
Он покинул станцию метро, миновал Садовую и вышел на большую площадь, прежде чем свернуть в свой, Газетный, переулок.
А вот и ростовская Пирамида на площади. Украшенная надписью: "Эхнатону - благодарные ростовчане". А вокруг - конечно же, тусовочные девицы, из числа тех, кто согласен рекламировать всё. Даже памперсы гипертрофированного размера с такой же гипертрофированной соской во рту. Это и есть скандально знаменитые "памперсные
"Пирамида слоится, как ростовские пиплы, - сравнил мысленно Иоганн.
– Она отображает всю общественную жизнь Ростова. Во время демонстраций, наверху, на верхней платформе, пристроенной к срезанному верху Пирамиды, народу представали офисные матёрые чинуши. Как обычно, на громадных "котурновых" задвигающихся шпильках ультрасовременных туфель и в металлоцеллофановых анкюлотах. Блистая своей дорогой одеждой... Потом шли средние ярусы и пристройки к ним; там устанавливались рекламы. Чем выше - тем более крупные, и тем дороже платил заказчик за их размещение. Ну, а в самом низу, почти всегда, кроме демонстраций и разгонов - присутствовали так называемые "памперсные дивы": чаще всего, это были девушки, вошедшие в город, обнесенный ростовской стеной в три метра толщиной, с пизанс-территорий. Они действительно попадали сюда через "Полночные" врата, про которые и пела Линда. Врата с самым дешевым нелегальным пропуском, потому и самые доступные. Они открывались только ночью и только для девушек-селянок". Иоганн знал, зачем и почему: селянки считались сексуальнее постоянных жительниц города.
Пирамида издавна была главным местом встреч, знакомств и тайной торговли.
Маршрут Иоганна, когда он шел на работу, всегда проходил, минуя Садовую, через площадь, мимо Пирамиды. С этой площади он сворачивал в свой "Пергазетный"... Слова "Переулок газетный" писались здесь на табличках домов именно в таком сокращении. Говорили, что так повелось с очень давних времен.
А ещё, иногда он любил гулять здесь, в самом центре, в пешеходной зоне города. И ему нравилось, что по всему центру почти весь транспорт пустили по второму и третьему ярусу. Он любил рекламы "Маслосыра" (это слово писалось сверху вниз без всякого пробела, на одном из самых знаменитых Ростовских магазинов), прожекторы универшопов, шоры мюзикпопсов, тротуарные бриннинги и брэнчдогкиоски, - и прочую эту граундфлошную, людную толчею.
Первое время Ростов его шокировал и выталкивал. И вытолкнул бы, как нечто инородное, из своих недр. Если бы он тщательно, с трудом, не скрывал своё "пейзанское грэндфазёрство", как он выражался среди друзей, имея в виду своё сельское происхождение. Особенно тщательно его надо было скрывать от потенциальных работодателей. А так же, если бы он не был предприимчив и не смог бы с легкостью заводить друзей среди "тусовки" и перекантовываться порой у них, не имея средств на съем жилья, а иногда - и на пищу. Постепенно, он привык к этому городу. И, в конце концов, выбился "в люди", то есть, нашел постоянную работу с возможностью оплачивать жильё и еду.
Впрочем, если задуматься, Линда и тут сыграла немалую роль в его жизни. Он с первых же своих случайных заданий в газете, куда отважился податься, пробуя себя в роли журналиста, вышел на хорошую тему, ещё с того самого "Пупси-Бест". Газете нужны были слегка скандальные материалы, освещавшие культурную жизнь города. И то, что он стал посвящать свои газетные статьи Линде Аувербах, неожиданно понравилось редактору. А это сыграло в его судьбе решающую роль.
"Если б не она, я до сих пор был бы типичным газетным ритзибоем, пристающим к прохожим с наивными пергазетными квестпейпами", - подумал Иоганн, проходя мимо Пирамиды. Памперсные дивы картинно напомнили ему о его собственном сельском происхождении. Таком же, как у них. Да, он прорвался, занял определённую, и неплохую, нишу в жизни этого странного города...
"В общем, я и до сих пор не знаю, люблю ли я Ростов. Впрочем, это только Отцы Города его перманентно любят, клянясь ему в верности, когда выходят на трибуну, венчающую Пирамиду, во время демонстраций. В своих белых тогах, украшенных шитьём и бисером. Или, в праздничных анкюлотах. Им очень легко его любить", - подумал Иоганн.
Для него же это был город бесконечной жары, несгибаемого зноя... Он с трудом переносил такую "жесть". И, наверное, иногда всё же ненавидел город. Хотя и жил в нём, и вынужден был признать его существование космически неизбежным фактом.
Ну, а сейчас у него оказалось в запасе минут двадцать. Он слишком быстро домчался до центра, так как собирался ехать на бусе третьего яруса, что гораздо дешевле, а не "в тьюбе", выражаясь на сленге. И потому, Иоганн решил завернуть на граундфлошный запретный рынок за Пирамидой. Давно собирался... Ну, пока просто прицениться к продаваемой там живности.
Здесь "фасовали", говоря словами одной модной песенки, "всё, что нельзя". От генномутантных животных - результатов "закрытых экспериментов", до некоторых форм запретных бластеров. Ну, и что-нибудь и вовсе экзотическое и нелепое... Например, так называемые "фольксвагенвестерны": машины, легко трансформирующиеся просто в стационарник с сенсорным стереопроектором. То есть, в симулятор, имитирующий различные устройства, не только машину изнутри. С ощущением настоящей езды или полёта. Ну, и, кроме того, такой симулятор ещё и мультики крутил, и фильмы. Что угодно. Большинство из имеющих такое устройство людей любило смотреть вестерны. В отличной, объёмной графике. Фольксвагенвестерны были под официальным запретом. Потому, что не раз люди путали кнопки и вместо настоящей езды по городу вдруг зависали на симуляторе. Или, и вовсе сидели на трассе и смотрели фильмы. Перекрывая своей "тачкой" проезд...
Ну, и однажды Иоганн даже видел продающийся здесь, за Пирамидой, собранный каким-то умельцем, новенький блестящий нестандартный комп. Он чуть не закричал с испуга, когда это увидел, потому что в случае, если кто-либо обнаруживал такое устройство, ему следовало тут же донести об этом в полицию. Такие, старые, компы попадали под запрет, они были под высшей степенью секретности. Иоганн тогда бочком, бочком - и ретировался. В случае, если кто видел комп, но не донес, могли "пришить" соучастие... Потому, он поспешил смыться. В случае чего, скажет, что и не заметил...
Такой вот весёлый был за Пирамидой толчок.
Сейчас он, вдобавок, пошел за Пирамиду не просто из любопытства, а с конкретным намерением. Ему, не так давно, захотелось присмотреть какое-нибудь животное. Достаточно умное. Умней обычных. То есть, запретное для вольной продажи: "мутагенное" как стали говорить, продукт генной инженерии. Потому что в том месте, в которое он хотел его отнести и там подарить, запрещали держать животных.
"Мне нужно подобрать такое животное, которое умеет прятаться и дурить среднестатистического хомо. Впрочем, "среднестатистический" - это означает почти что полный дебил... Животное, которое ничем бы не выказывало своего присутствия, если его попросят скрыться с глаз, - размышлял Иоганн.
– Самые умные животные - это, пожалуй, лисокоты с пушистым, ярким мехом. А ещё, собакообезьяны. Последние, впрочем, вредные и противные, и отнюдь не преданы хозяину. Они жутко воняют и лают преотвратительно. Среди рынка фасуют иногда и что-нибудь доисторическое: саблезубых тигров миниатюрного размера (со средних параметров кошку), маленьких динозавриков и шерстистых носорогов. Но это мне явно не подходит".
Поразмышляв таким образом, он решил, в конце концов, поискать какого-нибудь лисокотенка. Их можно было уже купить относительно дешево, потому что недавно обнаружились мутагенэкземпляры, способные скрещиваться с обыкновенными котами (между собой они никогда не скрещивались, эти "лиски"). Хотя для Иоганна, скорее всего, такая покупка всё равно будет пока не по карману. Нужно будет поднакопить средств.
Проходя вдоль вытянувшихся рядов стоящих шеренгой торговцев с предлагаемым товаром, Иоганн засмотрелся на маленьких, размером примерно с большую, толстую гусеницу, крокодильчиков. Из числа тех, что богатые школьники любят подбрасывать в сумки своим товарищам, прямо на уроке. И на больших жаб размером с человеческую голову. Следом шли двухголовые питоны, ракопауки и фантастической окраски змеи.