Город, где живёт магия. Трилогия
Шрифт:
– Я не думаю, что...
– А это уж предоставь мне решать, - не дослушав конец его фразы, произнёс Фогль и встал с места.
– В конце концов, я пока ещё твой начальник, даже сейчас, когда ты протираешь штаны за решёткой. Кстати, жениха Солнцевой зовут Марк Теодор Тревельян.
С этими словами Аркадий покинул комнату. Охранник подошёл к столу, напоминая о том, что заключённому магу пора возвращаться в камеру. Дарий встал, выпрямился и пошёл вперёд, не обращая ни на кого и ни на что внимания.
Последнюю фразу Фогль произнёс, чтобы посильнее достать его, побольнее задеть, напомнить о том, что начальник располагает информацией, которая самому Княжевичу пока не известна. Вот только на кой пень ему сдалось знать о том, как именно зовут человека, с которым у Вероники состоялась помолвка? Что ему это даст? Был бы хоть местный маг, а то англичанин. Да и имечко ему досталось, надо сказать, чересчур сложное.
Дарий злился. Как бы он ни старался скрывать собственные чувства и от Фогля, и от самого себя, те не желали его покидать. Предательская фантазия заставляла представлять в красках описанную Аркадием помолвку и злиться.
Он не хотел к ней привязываться. Не хотел чувствовать что-то большее, чем покровительственно-дружеское расположение. Хотел, чтобы ему стало безразлично, что с ней будет. Но всё происходило совсем иначе, и в ту ночь перед первым днём занятий в Университете Магии он не смог её оттолкнуть. А теперь - не мог этого забыть.
Неловкая и неопытная, трогательная и смешная ведьмочка, перепуганная всеми происходящими с нею событиями, неожиданно начала значить для него куда больше, чем кто-либо другой. То, что тогда произошло между ними, казалось естественным, как дыхание, и по-настоящему нужным им обоим в ту ночь. Вот только это ещё больше запутало отношения между ними, и на следующее утро у него не хватило духа сказать ей, что она не должна придавать случившемуся большого значения, потому что он ничего не может ей обещать - во всяком случае, пока.
Дарий вспоминал, как щекотали ему лицо её мягкие волосы, как приоткрывались нежные губы от его поцелуев. Не мог забыть, как вздрагивали длинные ресницы, какими тёплыми были руки девушки. Всё это осталось в памяти и сейчас мучило и дразнило.
Несколько дней, которые они провели вместе, из вынужденной необходимости каким-то образом превратились в напряжённое, но на удивление счастливое время. Дарий помнил вечера, когда они обсуждали прочитанные ею книги, и вопросы, которые Вероника ему задавала. С улыбкой оживлял в памяти то, как они вместе готовили ужины и смеялись. Вспоминал, как злился и переживал за неё, когда она без предупреждения ушла из квартиры. И как она пыталась вывернуться из его рук, когда ему вдруг вздумалось её за это наказать...
Неужели она могла так просто всё это забыть, оставить в прошлом и, не оглядываясь, пойти дальше? Что заставило её сделать этот шаг? Что мог предложить ей этот парень с трёхэтажным именем?
Княжевич всё-таки не удержался и с размаху саданул кулаком по стене, мимо которой они проходили.
Глава 36
Вероника
Я впервые в жизни летела на самолёте и впервые отправлялась в другую страну, где должна была не просто провести несколько дней, а поселиться надолго. Всё это, а также то, что случилось в городе перед моим отъездом, включая арест Дария, заставляло нервничать. Я старалась настроить себя на решение первоочередных задач, необходимых для достижения намеченных мною целей, пыталась быть более хладнокровной, но это удавалось не слишком хорошо - руки дрожали, а внутри всё замирало от волнения и страха.
Сидя в самолёте, уносящем меня в другую страну, я была очень благодарна Тео за то, что он находился рядом. Заснуть так и не получилось, и всю дорогу мой так называемый жених отвлекал меня от страха перед полётом, рассказывая различные истории из своей жизни, а также анекдоты, правда, из-за своеобразия британского юмора смешными я находила далеко не все. Кроме того, он продолжал держать меня за руку и, как я ни старалась убедить его, что справлюсь и сама, не соглашался разжать пальцы и отпустить мою ладонь.
Тео рассказал, что его бабушка была русской. Когда-то она вышла замуж за английского мага и так оказалась в Лондоне. Несмотря на договорную помолвку, им удалось полюбить друг друга, счастливо прожить вместе всю жизнь и воспитать единственного сына. Увы, его собственной семье не удалось повторить родительский опыт. Впрочем, второй брак отца Тео, судя по всему, оказался несколько удачнее первого.
Я поведала ему о том, как росла в самой обычной семье, постоянно чувствуя себя чужой в ней, хотя нельзя сказать, что приёмные родители меня обижали. Рассказала, как не желала быть ведьмой, поскольку это означало, что я ещё больше отличаюсь от других, а ведь мои отношения с ровесниками в школе и так складывались не очень хорошо. Призналась даже, что постоянно старалась сдерживать себя, чтобы не выпустить наружу собственную магию с целью, к примеру, отомстить какому-нибудь однокласснику за грубое выражение в мой адрес.
Тео ответил, что ему это знакомо. Тоже нередко хотелось быть просто самым обычным человеком, жить без возложенных на него семьёй ожиданий и страха однажды их не оправдать. К тому же, на нём не лучшим образом отразился развод родителей - им стало не до него, и они отправили сына к родственникам в Россию, а те, в свою очередь, отвезли Тео в детский лагерь. Там мы с ним и познакомились. Родители Тео даже не стали возражать против того, что Воронич по собственной инициативе устроил помолвку их сына со мной.
– То есть, ты уже давно об этом знал?
– спросила я, чувствуя некоторую неловкость.
– Мне рассказали, когда я вернулся домой из лагеря. Состоялся торжественный ужин, который устроил дедушка, но присутствовали там только члены семьи. По правде говоря, узнав об этом, я очень обрадовался, - произнёс Тео, и на его губах появилась улыбка, напомнившая мне мальчика из детского лагеря. Мне всё ещё сложно было поверить в то, что тот мальчишка и Тео - один и тот же человек. Но, должно быть, именно нашей детской дружбой, этими смутными тёплыми воспоминаниями можно было объяснить то, что я с первой встречи начала чувствовать по отношению к нему какое-то неосознанное доверие.
– Почему?
– ещё сильнее смущаясь, поинтересовалась я.
– Мне сказали, что это ты, - просто ответил он.
– Но они тут же огорчили меня, сообщив, что мы ещё очень долго с тобой не увидимся. В детстве каждый год воспринимается вечностью.
Зато меня никто даже в известность об этом поставить не удосужился. С моими настоящими родителями Александр Владимирович поговорить не мог. Это означало, что он попросту со свойственной ему непреклонностью решил всё за нас - и за Тео, отец и мать которого были заняты тогда исключительно собственными дрязгами из-за развода, и за меня.