Город и город
Шрифт:
— Мы все опустошены, — сказал он нам. — Я не знал этой девушки, понимаете? Только видел в общей комнате. Знал по репутации.
Его офис был переносным домиком, на временных полках стояли папки и книги, фотографии его самого на разных площадках раскопок. Мы слышали, как снаружи ходят и переговариваются молодые люди.
— Разумеется, мы окажем вам любую посильную помощь. Сам я многих аспирантов не знаю, не очень хорошо. У меня сейчас трое аспирантов. Один находится в Канаде, двое других, я думаю, вон там. — Он указал в направлении
— А как насчёт Родригез?
Он посмотрел на меня, давая понять, что сбит с толку.
— Иоланды? Одной из аспиранток? Её вы видели?
— Она не входит в мою тройку, инспектор. Боюсь, что я не так уж много могу вам сказать. Есть ли у нас… Она что, пропала?
— Да. Что вы о ней знаете?
— О боже мой. Пропала? Я ничего о ней не знаю. Махалию Джири я, конечно, знал по репутации, но мы с ней буквально словом не перекинулись, разве что когда я приветствовал новую группу аспирантов несколько месяцев назад.
— Гораздо раньше, — сказал Дхатт.
Рошамбо уставился на него.
— Вы правы — за временем не уследишь. В самом деле? Я могу вам сказать о ней только то, что вы уже знаете. Её руководительница, вот кто может реально вам помочь. Вы встречались с Изабель?
Он велел секретарше распечатать список сотрудников и аспирантов. Я не сказал ему, что такой список у нас уже есть. Когда Дхатт не предложил его мне, я взял сам. Судя по именам и в соответствии с законом, двое из археологов, перечисленных там, были улькомане.
— У него есть алиби в отношении Джири, — сказал Дхатт, когда мы вышли. — Он один из очень немногих, у кого оно есть. За большинство, знаете ли, никто не может поручиться: это было поздно ночью, так что, по крайней мере, насчёт алиби все они пролетают. Он говорил по телефону с коллегой из другого часового пояса примерно в то время, когда её убили. Мы это проверили.
Мы искали офис Изабель Нэнси, когда кто-то окликнул меня по имени. Опрятный человек слегка за шестьдесят, с седой бородой и в очках, торопился к нам между временными домиками.
— Инспектор Борлу? — Он посмотрел на Дхатта, но, увидев уль-комские знаки отличия, снова обернулся ко мне. — Я слышал, вы можете приехать. Рад, что мы с вами пересеклись. Меня зовут Дэвид Боуден.
— Здравствуйте, профессор Боуден. — Я пожал ему руку. — Как раз с удовольствием читаю вашу книгу.
Он был ошарашен. Помотал головой.
— Я так понимаю, вы имеете в виду мою первую книгу. Никто никогда не говорит о второй. — Он отпустил мою руку. — За это вас арестуют, инспектор.
Дхатт смотрел на меня с удивлением.
— Где ваш офис, профессор? Я старший детектив Дхатт. Хотел бы поговорить с вами.
— У меня его нет, старший детектив Дхатт. Я бываю здесь только раз в неделю. И я не профессор. Обычный доктор. Можно просто Дэвид.
— Как долго вы пробудете здесь сегодня утром, доктор? — спросил я. — Мы сможем перемолвиться с вами
— Я… конечно, если вы хотите, инспектор, но, как я уже сказал, у меня нет офиса. Обычно я встречаюсь с аспирантами у себя на квартире.
Он дал мне карточку, а когда Дхатт задрал бровь, вручил такую же и ему.
— Там мой номер. Я подожду, если хотите, мы, вероятно, сможем найти место, чтобы поговорить.
— Значит, вы приехали не для того, чтобы с нами встретиться? — спросил я.
— Нет, это случайность. При обычных обстоятельствах я бы сегодня вообще не приехал, но вчера не явилась моя аспирантка, и я подумал, что найду её здесь.
— Ваша аспирантка? — спросил Дхатт.
— Да, мне доверили только одну. — Он улыбнулся. — Вот потому и офиса нет.
— И кого же вы ищете?
— Её зовут Иоланда, старший детектив. Иоланда Родригез.
Он пришёл в ужас, когда мы сказали ему, что она недоступна. Попытался что-то сказать:
— Она пропала? После того, что случилось с Махалией, теперь Иоланда? Боже мой, офицеры, вы…
— Мы с этим разбираемся, — сказал Дхатт. — Не делайте поспешных выводов.
Боуден выглядел потрясённым. Схожие реакции мы наблюдали и у его коллег. Мы поочерёдно обошли четырёх учёных, которых смогли найти на месте, в том числе Тау’ти, старшего из двух улькоман, молчаливого молодого человека. Только Изабель Нэнси, высокая, хорошо одетая женщина с двумя парами очков разных диоптрий на цепочке на шее, знала, что Иоланда исчезла.
— Рада познакомиться с вами, инспектор, старший детектив.
Она пожала нам руки. Я читал её заявление. Она утверждала, что была дома, когда убили Махалию, но не могла этого доказать.
— Всё, чем смогу помочь, — всё время повторяла она.
— Расскажите нам о Махалии. Как я понимаю, её хорошо здесь знали, пускай и не ваш шеф.
— Теперь уже не так хорошо, — сказала Нэнси. — Может, когда-то. Так Рошамбо говорит, что не знал её? Это немного… неискренне. Она взъерошила кое-кому перья.
— На конференции, — сказал я. — Там, в Бещеле.
— Верно. На юге. И он там был. Большинство из нас были. Я, Дэвид, Марк, Азина. Во всяком случае, она вызывала удивление не на одном заседании, задавая вопросы о диссенсусах, о Бреши, о такого рода вещах. Ничего явно незаконного, но звучало это несколько вульгарно, можно сказать, подобное можно ожидать от Голливуда или чего-то такого, а не от частично закрытых слушаний уль-комских материалов, исследований эры до Кливажа или даже бещельских исследований. Видно было, что воротилы, которые приехали, чтобы открыть слушания, провести соответствующие церемонии и ещё много чего сделать, немного настораживаются. Потом наконец она начала нести этот бред об Оркини. И вот итог: Дэвид, конечно, обижен; университет смущён; её саму чуть не выгоняют — там было несколько бещельских представителей, которые подняли из-за этого большой шум.