Город моей любви
Шрифт:
Скорчив рожицу на мое явное предвкушение любовной истории, Ханна покачала головой:
— Нельзя сказать, что я с кем-то встречаюсь.
— Тогда как это выглядит? — улыбнулась я.
Она неуверенно пожала плечами, и внезапно ее глаза погрустнели.
— Я ему совсем не так нравлюсь.
— Кому не нравишься? Откуда ты знаешь?
— Он старше.
Тревога кольнула меня в живот.
— Старше?
Ханна, должно быть, услышала нотку осуждения в моем голосе, потому что поспешила отмести мои опасения:
— Ему всего восемнадцать.
— И как вы познакомились?
Желая быть Ханне подругой, я тем не менее жаждала подробностей, чтобы понять, есть ли повод для беспокойства. В конце концов, ей всего пятнадцать, и мне очень не хотелось, чтобы кто-то воспользовался ее неопытностью.
Ханна повернулась, расслабившись и почувствовав некоторое облегчение оттого, что доверила мне свою любовную историю.
— В прошлом году одни мальчишки начали подшучивать надо мной и моими подругами. Когда мы были вместе, нас это не особенно беспокоило. Всего лишь обзывалки от кучки придурков-прогульщиков, которые задирают всех, кому в школе нравится. — Она подняла глаза к потолку от глупости юных представителей мужской половины человечества. — В общем, как-то раз в прошлом году я опоздала на автобус и пошла домой пешком. А они за мной.
Я ухватилась за покрывало ее кровати, широко распахнув глаза:
— Они…
— Да все в порядке, — перебила она. — Марко их остановил.
Я еле удержалась от улыбки — так мечтательно Ханна произнесла это имя.
— Марко?
Она смущенно кивнула:
— Его папа — афроамериканец, но семья матери итало-американская, а корни у них в Шотландии. Сам он из Чикаго, но в прошлом году переехал сюда, к дяде и тете. И вот он шел с парой друзей и увидел, что меня дразнят мальчишки. Он их прогнал, представился и проводил меня домой, хотя ему надо было совсем в другую сторону.
«Чем дальше, тем лучше».
Я кивнула, побуждая Ханну продолжать.
— Марко сказал, что всякий раз, как я пропущу автобус, будет меня провожать. И вместе с друзьями стал после уроков тусоваться перед школой, чтобы проследить, успела ли я. Пару раз я опаздывала, и он держал слово и провожал меня до дома.
Чего хотел этот парень?
— Он приглашал тебя на свидания?
Ханна театрально вздохнула:
— В этом-то все и дело. Ведь он просто присматривает за мной, как за младшей сестренкой или кем-то вроде того.
Ну что ж, возможно, он и вправду просто хороший мальчик.
— Может, дело в твоей застенчивости? Ты с ним не разговариваешь?
Ханна рассмеялась — так по-взрослому саркастично, что мне пришлось целую секунду вспоминать, что я говорю с подростком.
— В том-то и штука. С другими мальчиками я сразу замыкаюсь, и ты, конечно, подумала, что, раз он такой классный и симпатичный, я с ним даже заговорить не смогу. Но с ним почему-то легко. Он совсем простой и очень трезво мыслит.
— А откуда ты знаешь, что не очень ему нравишься?
Щеки Ханны покраснели еще сильнее,
— Ханна?
— Ну, потому что я его мммммала, — пробормотала она.
Я наклонилась ближе, подозревая, что уже знаю ответ на свой следующий вопрос.
— Что ты сказала?
— Ну, потому что я его поцеловала, — неохотно повторила она.
Я улыбнулась чуть насмешливо. Маленькая Ханна отличалась такой же порывистостью, как и ее старшая сестра. Элли рассказала мне в подробностях о том вечере, когда сама бросилась в объятия Адама, лучшего друга Брэдена. Из уважения к другу тот долго и старательно держал Элли на расстоянии. Ей пришлось с ним нелегко.
— И что было дальше?
Ханна нахмурилась и уставилась в пол:
— Он поцеловал меня в ответ.
— Вау! — Я ткнула кулаком в воздух, как жизнерадостная идиотка.
— Нет, — покачала головой Ханна. — Потом он оттолкнул меня, не сказав ни слова, и избегает меня уже месяц.
У меня заболело в груди оттого, насколько удрученной выглядела девочка. Я обняла ее за плечи и притянула к себе:
— Ханна, ты такая красивая, славная и умная. Будет еще куча мальчиков, которые тебя не оттолкнут.
Я прекрасно понимала, насколько пусты мои слова. Да и никакие слова не могли бы облегчить боль подростковой безответной любви, но Ханна обняла меня в ответ, все же оценив мои усилия.
— Что тут происходит?
Встревоженный голос Элли заставил нас поднять голову. Она стояла в дверях, скрестив тонкие руки на груди и участливо щурясь. Ее светлые волосы были гораздо короче, чем когда-то. Несколько недель после операции она носила на голове шарфы, прикрывая выбритые места. Когда они заросли, Элли сделала весьма сексапильную короткую стрижечку с прядями, которую ненавидела всей душой. Теперь ее волосы отросли почти до линии подбородка и стали такими же шикарными, как у Ханны.
Я почувствовала, как Ханна напряглась, явно боясь, что я выболтаю новости о ее тайной страсти к неприступному Марко. Я ее понимала: по рассказам, он действительно выходил интересным и необычным парнем. Тосковать по загадочному афроамериканскому, итало-американскому, шотландско-итальянскому красавчику было не слишком приятно и без того, чтобы надоедливая семья все об этом знала.
— Я просто рассказывала Ханне о своей первой любви, Джоне, и о том, как он разбил мне сердце. Она меня обнимала, чтобы показать, как ей жаль.
Пальцы Ханны благодарно сжались, а глаза Элли стали совсем круглыми.
— Ты никогда не рассказывала мне о Джоне.
Не желая особенно углубляться в эту тему, я села на кровати, потянув за собой и Ханну.
— В другой раз. Запах еды уж ползет вверх по лестнице, а это значит, что она почти готова.
Элли выглядела немного разочарованной, когда мы вышли из комнаты вслед за ней.
— Я знаю! Надо устроить девичник, и мы сможем поговорить о своей первой любви.
— Разве вы с Джосс не встречаетесь с ними сейчас?