Город моей любви
Шрифт:
Кэм запустил пальцы в волосы, и раскаяние на его лице сменилось раздражением.
— Ну, он именно такой тупой хрен, на которого ты клюнула бы.
Я покачала головой, не веря своим ушам:
— Ты действительно думаешь, что после всего, что было между нами, я клюнула бы на такого, как он?
— Ты действительно думаешь, что после всего я стал бы изменять тебе с Блэр?
— Ты же изменял Бекке со мной.
Я содрогнулась, когда эти слова сорвались с моих губ. Это был удар ниже пояса.
Кэм
— А ты изменяла Малкольму со мной.
— Ты действительно так думаешь? — повторила я его слова, чувствуя, как на моих ресницах собираются новые слезы, и ненавидела его за то, что он довел меня до такого жалкого состояния. — Что я придерживала Малкольма на случай, если это закончится?
Он пожал плечами с каменным лицом:
— Ты действительно думаешь, что я все время ждал, пока не подвернется кто-нибудь получше? Что я тебя использую?
Я вытерла нос тыльной стороной ладони и отвернулась, не в состоянии взглянуть ему в глаза, и сипло ответила:
— Думаю, ты никогда не переставал считать меня такой девицей. Такой, которую не можешь особенно уважать.
— Тогда, может быть, ты и правда не так уж умна.
Его кошмарный тон резанул меня по живому.
Кажется, никто никогда не ранил меня словами так глубоко, как он. И я ненавидела его и власть, которую он забрал надо мной.
Кэм вздохнул, и я наконец-то посмотрела на него. Он с силой провел рукой по лицу и, отвернувшись от меня, устало произнес:
— Пожалуй, тебе лучше уйти, пока мы не наговорили еще больше мерзостей, которых не имеем в виду.
Я не стала ему отвечать.
Просто ушла.
Глава 27
Заснуть той ночью оказалось нелегко. В конце концов я впала в забытье за час до рассвета и проснулась в половине одиннадцатого от громкого трезвона моего телефона.
Эсэмэска от дяди Мика напоминала, что я обещала пойти с ним смотреть квартиры. Это было замечательно. Наверное, лучший способ удержать мой ум от мыслей о ссоре с Кэмом.
В течение ночи меня мотало от одного полюса к другому. Часть меня полагала, что наша ссора была смехотворна, что нелепо ощущать такую боль из-за каких-то недопониманий. И я гадала, все ли эти недопонимания созданы мной самой. Три раза я почти бралась за телефон, чтобы позвонить Кэму, все обсудить, попытаться внести в эту трагедию хоть небольшую толику здравого смысла. Я видела подобную чушь по телевизору, читала о ней в книжках, и хотя наслаждалась буйством эмоций, но закатывала глаза и думала, что такого никогда не случается в реальной жизни. Люди не настолько глупы.
Ну что ж, оказалось — настолько.
Я настолько глупа.
В результате я так ему и не позвонила — решила, что мои раны пока чересчур свежи, чтобы говорить
Кэм был иным с самого начала, но я все же решилась на отношения с ним. Я начала ему доверять. Более того, я начала полагаться на его мнение обо мне, потому что он помогал мне больше себя принимать, лучше о себе думать. Меня невыносимо мучила мысль, что я лишилась этого хорошего мнения. И даже хуже — что его никогда и не было.
Я потрясла головой, изгоняя эту мысль. Пусть даже из-за Кэмерона у меня все перепуталось в мозгах, но я не могла заставить себя поверить, что он никогда не видел во мне большего. Все, что он для меня сделал, все эти взгляды, вся ласка и нежность, которые он дарил мне, — они не могли быть фальшивыми. Я твердо знала: это не могло быть ложью.
Возможно, провести день отдельно друг от друга, чтобы успокоиться, было наилучшим решением.
Мы можем все обсудить завтра.
Я кивнула себе, борясь с болью в груди. Это было похоже на план.
Когда я встала, чтобы проводить Коула в школу, он только взглянул на меня — и сразу все понял:
— Вы с Кэмом поссорились?
— Чертов ясновидящий, — буркнула я чуть слышно, проходя мимо него, чтобы приготовить чай.
— Я так понимаю, это «да».
Я фыркнула.
— Это плохо? — внезапно встревожился он, как маленький мальчик.
Я оглянулась на брата через плечо. Коул пытался вести себя как крутой, будто наша ссора не значит ничего особенного, но я понимала, что он будет беспокоиться, как это отразится на его дружбе с Кэмом, и покачала головой:
— Все у нас будет хорошо. Не случилось ничего, что нельзя решить.
Облегчение засветилось в глазах братишки, когда он сочувственно улыбнулся мне.
«Сочувственная улыбка от Коула. Похоже, я и правда дерьмово выгляжу».
Я закрыла глаза. Боже, надеюсь, мы с Кэмом сможем все уладить. Я люблю его.
Испустив прочувствованный вздох, я открыла глаза и взвизгнула.
Паук.
На моей кружке.
— Коул! — заорала я, застыв на месте.
— Паук? — небрежно поинтересовался он, подходя.
Мой особый визг он знал отлично.
— Кружка.
Я не могла пошевелиться, пока Коул спокойно вытряхивал кружку за окно, выпуская паука на подоконник. Очень похоже на то, как поступил Кэм с огромным пауком, который обнаружился на его кухне. Меня накрыло волной тоски при воспоминании о том дне, и я постаралась подавить ее как можно быстрее.