Город может спать спокойно (сборник)
Шрифт:
— Как там с ногой Каширина, Вачнадзе? — повышая голос, спрашивает он старшего сержанта.
— Все в порядке, товарищ полковник, — отзывается Вачнадзе. — Удалось освободить его ногу. Он говорит, что ему почти не больно, а я думаю, что она серьезно повреждена…
— Пусть еще немного потерпит. Мы сейчас начнем разбирать завал. А теперь расскажите поподробнее о замыкателе, который нашли. Он что, небольшой?
— Миллиметров тридцать в диаметре. Вверху, над крышкой, у него контактный зажим.
— А внизу?
— Штырь, тоже похожий на контактный зажим.
— Ну так это шариковый замыкатель! — уверенно заключает полковник Азаров. — Чертовски коварная штука! Вся надежда теперь только на то, что его батарейка уже разрядилась. В наставлении она называлась сухим элементом, напряжением в полтора вольта. Но все равно нужно быть с этим замыкателем очень осторожным — чем, как говорится, черт не шутит! Вы не трогайте там больше ничего, мы уже начали разбирать завал.
Пока саперы растаскивают ящики завалившегося штабеля, полковник Азаров продолжает рассуждать о найденном Вачнадзе замыкателе:
«Случайно ли он там оказался?… Его ведь устанавливали иногда вместе с минами в качестве элемента неизвлекаемости. Весьма возможно, что в том отсеке, в котором обнаружил его Вачнадзе, есть запасной вход в подземелье и немцы тоже его заминировали, опасаясь, что он будет откопан раньше, чем главный… Тогда шариковые замыкатели, наверное, продублированы там еще и взрывателями натяжного и нажимного действий. Нужно иметь это в виду и поговорить с Огинским и Бурсовым».
Они все еще не уехали, хотя Азаров не нуждается больше в их помощи. Он и сам знает теперь, что нужно делать. Даже когда обезвреживал мину-сюрприз у главного входа в подземелье, сообщил им об этом только за ужином. Бурсов даже разозлился на него за это:
— Ну знаешь ли! А если бы что-нибудь серьезное?…
— Если б серьезное, тогда бы я непременно к вам за советом, — усмехнулся в ответ Азаров.
ЗАСЛУЖЕННАЯ НАГРАДА
Бурсову и Огинскому очень не хочется уезжать, оставить тут Азарова наедине с заминированным подземельем. Но ведь у них дела в Москве. Да и Азаров хоть и в шутку, но жалуется:
— Не доверяете, значит? Не надеетесь, что я и без вас…
— Но мало ли что…
— А что же теперь-то? Мины у главного и запасного входов обезврежены…
— А какой-нибудь еще сюрприз?
— Самое опасное все-таки позади, — с деланной беспечностью улыбается Азаров. — Заболоченный угол подземелья, таивший в себе главную опасность, очищен наконец. Остальные боеприпасы в сухом месте и почти все в упаковке.
— А таинственный незнакомец?
— Он теперь тоже не страшен. Его ведь обнаружили и в любую минуту могут задержать. Капитан Лагутин лишь ждет на сей счет указаний своего начальства.
— В том, что он уже ничего, пожалуй, не сможет сделать, у нас тоже нет сомнений, — соглашается с ним Огинский. — Но раз он все еще торчит здесь, то надеется, значит, на что-то…
— А это потому, что ему неведомо, в каком положении разминирование. Не знает, что мы обнаружили наконец все их сюрпризы…
— Скажи лучше, что мы тебе надоели, — обиженно говорит Бурсов, но, увидев выражение лица Азарова, тотчас же восклицает: — Прости, пожалуйста! Пошутил, и притом глупо. Ничего, видно, не поделаешь с этим упрямцем, Евгений, — поворачивается он к Огинскому. — Привык он один на один… Я хоть и генерал, но не твой непосредственный начальник, Василий Петрович, а то запретил бы тебе это единоборство.
— Шутишь ты или серьезно? — спрашивает Азаров.
— Такими вещами не шутят. И будь бы на твоем месте кто-нибудь другой, даже помоложе тебя, я бы непременно настоял на запрещении. А с тобой сложнее… И не потому, что ты мой старый фронтовой друг…
— Для него ведь, как я понимаю, — это всё! — горячо произносит Огинский. — Все, чем он жил все годы войны, чем живет сейчас. Тут и чувство долга, и лозунг его — быть всегда впереди, и вера в себя, и, самое главное, пожалуй, быть примером для других, для своих солдат. Не забывай, что он командир полка…
— И все-таки этого было бы недостаточно, если бы…
— Если бы у нас с тобой не было уверенности, что он сделает это лучше, чем кто-либо иной, — заключает за Бурсова Огинский.
— Да я просто не знаю, кто бы из известных мне инженерных офицеров сделал бы это лучше, чем он! — снова восклицает Бурсов.
— Ну знаете ли!.. — только и может вымолвить растроганный Азаров.
Задержать Волкова решено утром, в восемь часов, когда саперы полковника Азарова начнут работу по разминированию склада боеприпасов. Капитан Лагутин предварительно договорился с Азаровым о способе привлечь внимание Волкова. Полковник посоветовался об этом со своим пиротехником, и тот предложил зажечь над перекрытием склада имитационный состав дыма.
В пять минут девятого, когда перекрытие над складом окутывается сплошной пеленой цветного дыма, хорошо видного даже сквозь завесу дождя, начавшегося еще на рассвете, капитан Лагутин со своим помощником и администратором гостиницы энергично стучит в дверь тысяча первого номера гостиницы «Добро пожаловать». Ему известно, что Волков уже позавтракал в буфете и минут пятнадцать назад вернулся к себе.
На стук никто не отвечает. Он стучит сильнее, но с тем же успехом.
— У вас есть запасной ключ? — обращается он к администратору.
— Есть, товарищ капитан.
— Открывайте тогда!
Администратор заглядывает в замочную скважину и, не обнаружив в ней ключа, вставляет свой. Повернув его дважды, он распахивает дверь.
Лагутин с пистолетом в руках первым входит в комнату, но в ней никого нет. Помощники капитана заглядывают в шкаф и под кровать. Там тоже пусто. Тогда взоры всех обращаются к открытому окну. На его подоконнике лужа дождевой воды и грязные пятна от подошв ботинок.
Офицеры госбезопасности тревожно переглядываются. Капитан поспешно шагнул к окну и, перегнувшись через подоконник, посмотрел вниз, на бетонированный двор гостиницы. Там уже собралось несколько человек у распростертого тела.