Город пяти удач

Петрова Светлана

Так много было видено городов, и так много было любимых, что Пынтю пришлось завести альбом, куда он заносил их. Сегодня Пынть представил свой альбом ярким, благоухающим букетом. Можно любоваться любым цветком, на который взглянешь!

Это – Мокрая роза! Я появился в нём в шумный вечерний пятничный час. На мокром тротуаре – радуги огней. Гибкие арки домов. И улицы изящные, тонкие, как узкие спины кошек. Каждую улицу бережёт свой запах. Одна – пахнет корицей, какао и слегка ликёром. Из кафе журчит музыка. Я приглашаю её на вальс. Кружась, вылетаю на другую, пахнущую фуксией с тонкой

ноткой лимона. Там, где –то на втором этаже, за колыхнувшейся шторкой веселится праздник.

Я так заигрался, падая в объятия улиц этого города, что не заметил, как вымок насквозь. Отворилась стеклянная дверь кафе, и вот я уже в тепле; в камине потрескивает огонь, передо мной вечерняя газета, и в руках большая чашка горячего чая….

Незабудки. Вот этот город Паузы они открыли вместе с Цуцем. Затерянный – затерянный и далёкий от звуков, он был сам о себе очень скромного мнения, и будто переминался с ноги на ногу, робко поглядывая вокруг – «извините, что такой не видный». Был он цвета пастели и весь полушёпотом. Невысокие ровные домики парят в тумане. Может, в нём часто гостит осень, и долги сумерки. Там живут Воспоминания. Такие же, как и прежде, до того как попали сюда. В городе можно встретить воспоминания разных сезонов и возрастов.

«Наши?? Или других чьи – то воспоминания, похожие?» – вздрогнул Пынть.

Родители, держась за перила, медленно спускались со ступенек. Пара старых былинок, прибиваемых к земле. Они поддерживали друг друга, и, улыбаясь, шли мимо лощёных витрин, чужие всем, единственные друг для друга. Припорошенный тусклым светом фонаря на земле безучастно лежал скомканный платок…

Пынть отражался в городах мимолётно. И города отражались в нём, как в лужах окна и птицы. А вот тот город – тёмно – матовый пион – как в нём отразился?

Поначалу Пынть решил, что забрёл не туда, куда шёл. Объёмная луна еле держалась на бугристом фиолетовом небе, пока её не заложило облаками. Никого. Вокруг. Кроме сна. Пынть настороженно шагал по улицам, где окна безотрывно глядели на него. А вдруг он заступится за них, и в их жилищах не будет дурманить обречённая пустота и страх. Тоска, не стесняясь, глотками пила душу, стараясь скорее занять её место. Вдруг Пынть спиной почувствовал : кто – то идёт по пятам. Решив не заводить с этим кем-то знакомство, Пынть припустился. Глаза привыкли к темноте и различали силуэты сидящих, стоящих жителей! Все они СПАЛИ! Некоторые с открытыми глазами! «Вот неудача какая приключилась с ними!» – думал Пынть, перепрыгивая через спящих.

Высокий прыжок. Толчок ногой – ещё выше. Взмах крыльев – вверх, вверх! Пора лететь!

Пынть дрожал. Он нырнул в плотную прохладу воздуха и был всё дальше от земли и сонного города. Скоро тело привыкло к водам неба, и, прежде чем повернуться на спинку и блаженно дрейфовать, Пынть заметил внизу серебряную цепочку реки на чёрном бархате ландшафта.

***

Двуликий город наш. Перевёртыш. По верхней фасадной части зовётся – Пять удач, а в перевёрнутом виде – Пять неудач!

Про город дубль жители не знают, конечно. У везунчиков одна излюбленная забота – наблюдать за погодой. Какая она стоит месяцами в Пяти удачах! Щедрая, сочная! Как зарядит – так уж месяца на два. А потом листопад приходит. Шуршит под ногами, шуршит – и тихо вокруг, и не резко. И паутинкой задёрнуты заботы.

Ещё везунчики обожают свой город за крутые склоны холмов. С них так весело скатываться на санках зимой или кубарем летом! Ночью при полной луне можно, замерев, слушать, как пухлощёкие облака перешёптываются с холмами. А утром крикнуть «Эге – геее…!» ярким лучам или просто так.

Всем хочется дружить с везунчиками. Даже печали. Ведь сначала она робко ходит по пятам и бывает вежлива. Но стоит только завести знакомство, как она сразу подкарауливает, неведомо откуда узнавая про то, где ты. И становится закадычной. Вы знаете, какого она цвета? Везунчики знают. Возвращаясь домой всё равно откуда, её легко узнать по нежному цвету осенних листьев и протянуть навстречу руку, верной.

Только Никто не отвечал ей взаимностью. Он не озадачивался, как все. Поэтому всем и было не до него. Однако, он похож на везунчиков тем, что также сутулится при ходьбе и втягивает голову в плечи. Когда приближаются мутные часы, и воздух заворачивается войлочным туманом, он также хватает ноги в руки и даёт дёру…. – Доктор вздохнул, глянув на собеседников, и подошёл к невидимому окну.

– Вот он какой, наш город, – кивнул Цуц, ковыряя бинт на ноге, – Ведь город – это что?

– Город – значит городить, огораживать, огород, загород…

– Ещё в нём есть потаённый зов! Города всегда такие разные.

– Но все похожи общим строем, обустроем, настроем, постройками, помойками…

– Зато в городах чего только нет! Мосты, линии передач, дороги –магниты притягивают страждущих всё больше и больше!

Ушан тряхнул головой. В комнате оказывалось тесно из – за приглашаемых Доктором слов.

Цуц вдохновенно перешёл к великим площадям городов: « Прорывами городов являются площади!»

– Голубчик, сегодня попристальнее последите за буквами «П», «Р», – попросил Доктор, – Какой фарой мигнёт машина при повороте на площадь?

– Правой фарой! – быстро ответил Цуц.

– Теперь к вам спешит и буква «Ф»!

Ура Трафальгарской площади!Прости! Ты так далека, ноФиолетовый призрак фантазииСоединяет нас.Трогательная колонна Нельсона,Прими мои искренние фейерверкидружелюбия!

Буквы так и тянулись к Цуцу. Ушан и не знал никогда, что они могут быть столь захватывающими. Они толпились, обступая Цуца, наступали друг другу на ноги и ссорились с соседями за место поближе к кумиру.

– А какого цвета ваше настроение? – спросил Доктор вздрогнувшего Ушана, скользнув взглядом в невидимое окошко в стене.

Ушан, тоже взглянув туда, ответил:

– Серо-буро-малиновое с проседью.

– Какое – какое? – оживился Доктор, – С проседью? И что вас привлекает в этом вашем цвете?