Город семи королей
Шрифт:
— Ну, хорошо, — сказала я, — не буду записывать ваш рассказ. Но вы уверены, что огласка вам повредит?
— Да, да, именно нам. Только нам. Сейчас вы сами все поймете. Когда арестовали моего мужа, — начала свой рассказ Мария Ивановна, — я даже не могу описать вам, что со мной происходило. Обвинить в преднамеренном убийстве! Человека, который и мухи не обидит! Я была в шоке. Кроме несправедливости этого обвинения, нужно было учитывать еще и то, что муж — единственный, кто зарабатывал деньги в нашей семье и с его исчезновением мы — я и сын — практически остались без средств к существованию. Конечно, что-то у нас было… какие-то накопления. Но ведь его обвиняли в убийстве! Это длительный тюремный срок. А может
Она даже не приняла меня. Я приходила к ней домой и попросила прислугу передать ей, в чем заключается моя просьба, просила сказать, что она может спасти жизнь человека… Но я была слишком наивной. Да она просто не приняла меня. Ей не было никакого дела до чужой жизни.
В полном отчаянии я решила использовать последний шанс и обратиться к Яковлеву. Я понимала, что шансы мои ничтожно малы, но я не считала бы свой долг выполненным, если бы не попыталась использовать любую, даже маленькую возможность. Я отправилась на работу к Яковлеву, и тут добрые люди (сами понимаете, что я не могу назвать вам их) подсказали мне, что у Яковлева есть любовница, которая имеет очень сильное влияние на него. Мне посоветовали обратиться к ней.
На следующий день я отправилась к ней, взяв с собой сына. Наивная, я надеялась ее разжалобить. Разжалобить этих людей… да скорее камни заговорят! Когда мы пришли, она вначале тоже отнеслась к нам равнодушно и все говорила, что она здесь ни при чем и не понимает, почему я обратилась к ней. Но потом я заметила, что она с большим интересом смотрит на моего сына… Ах, если бы вы знали, что мне пришлось пережить. Я очень быстро догадалась, чего она хочет… если бы вы видели эту женщину… это просто какое-то… воплощение порока. Дама не первой молодости, она, кажется, не брезговала ничем. А мой сын… он ведь совсем еще мальчик… только поступил в институт…
Моя собеседница сделала длинную паузу, пытаясь побороть эмоции, но ей это не удалось, и слезы ручьем потекли из глаз.
— А что мне оставалось делать? Сама я не работаю по состоянию здоровья, да и у мужа оно не слишком-то… богатырское. В тюрьме он и года не выдержал бы… В общем, когда эта женщина начала говорить о том, что делу уже дали ход и что она не может знать всех тонкостей и повлиять на процесс, я потеряла всякую надежду. Но она посоветовала мне сходить к юристу и проконсультироваться по этому вопросу. Она сказала, что ей нужно знать, о чем именно просить Яковлева, — когда она говорила все это, я уже понимала, к чему она клонит. Она сказала, что, пока я буду ходить, узнавать все это, мой сын может погостить у нее. Да, она так и сказала: «Погостить».
Мария Ивановна снова сделала небольшую паузу.
— Конечно, не я одна догадалась о скрытых намерениях этой отвратительной женщины. Мой сын… знаете… конечно, дети сейчас развиваются быстро… мы в их возрасте… В общем, Николенька тоже догадался о том, чего она хочет, и знаками дал мне понять, что… ну, в общем, что я могу уйти.
И я ушла оттуда. Да, ушла… А ведь этой женщине…
Я до сих пор не могу определить, правильно ли я поступила тогда… Бедный мальчик! Конечно, ему довелось насмотреться всякого за то время, пока мы с ним обивали пороги… Думаю, он не хуже меня понимал, как безнадежно наше положение, и хотел хоть чем-то помочь…Вот и помог…
Но мой муж на свободе. Да, он на свободе, и его больше не обвиняют в убийстве, и мы снова все вместе. Но заклинаю вас, ни в коем случае не говорить никому, особенно моему мужу, какой ценой досталась эта свобода. Если он узнает… Он не переживет этого. Ему я сказала, что мне удалось уговорить самого Яковлева и, хотя это стоило мне унижений, я не жалею, так как свобода мужа для меня важнее…
Ах, что нам пришлось пережить! Мой бедный мальчик… Вечером, когда я пришла забирать его, я обнаружила, что он совершенно пьян и даже как будто не в себе. А что тут удивительного? Конечно, сейчас дети развиваются быстро, но… все-таки… взрослая женщина… Она даже не вышла ко мне.
Какое-то время я думала, что она просто использовала нас, меня и моего сына, ведь от этих людей можно ожидать чего угодно. Через некоторое время наказание для мужа было значительно смягчено. Его выпустили из тюрьмы — это было самое главное. Правда, ему дали небольшой срок условно, но что это значит в сравнении с тем, что нам грозило…
Информация, полученная мною, была настолько неожиданной, что сейчас, вот так вот, с ходу, я не могла даже определить, то ли она расставляет все по полочкам, то ли еще больше все запутывает. Необходимо было обдумать все это в спокойной обстановке.
Я попрощалась с Марией Ивановной, которая напоследок еще раз очень настойчиво просила меня никому не рассказывать обо всем, и спустилась к своей машине.
Устроившись на сиденье, я закурила сигарету и попыталась свести воедино все данные, полученные за последнее время. Теперь история с поваром была ясна мне от начала до конца. Вадик Яковлев, сынок своего папочки, имеет обыкновение заказывать оригинальные блюда. Он постоянный клиент дорогого ресторана, где эти самые блюда готовит для него, так сказать, «прикрепленный» повар. В один прекрасный день этот повар несколько перебрал с оригинальностью, в результате чего Вадик оказался в больнице.
Разумеется, папочку очень расстроил этот вопиющий случай, и он решил наказать повара. Ведь для него однозначно виноват только он. Повар же говорит, что выполнял желание клиента. Вполне возможно, что коллеги повара не встали на его защиту, и Яковлев решил этим воспользоваться. Свидетелей нет. Работники ресторана готовы упечь коллегу в тюрьму. Да и адвокат готов посодействовать.
Показания лжесвидетелей приняты, начинается процесс, и повару грозит серьезное наказание. Но тут на сцену выступает жена повара, которая переживает за мужа и пытается вызволить его из тюрьмы. Все ее действия не приводят к желаемому результату. Жена Яковлева даже не стала ее слушать, а любовница…
Та развлекается с сыном повара, и в результате повар выходит из тюрьмы, получив условное наказание.
Мне даже не нужно было перечитывать статью, чтобы понять, что прелюбодеяние и гордыня — это грехи, взятые из все той же истории про повара.
Итак, обжорство, гнев, алчность, гордыня и прелюбодеяние. Целых пять смертных грехов ловкая журналистка смогла выудить из одного, довольно заурядного случая с поваром. Несправедливое обвинение. Скажите пожалуйста! Да таких случаев на каждом шагу пруд пруди. Впрочем, наверное, это только мне такой случай кажется заурядным, поскольку за свою практику расследований я повидала такое, что этот случай покажется невинной детской сказкой про Карабаса-Барабаса. А для самих участников истории, для повара и его жены, все это, конечно, ужасно и трагично.