Город шаманов
Шрифт:
– Извини, – пробормотал я, стушевавшись. – Шутить я не умел никогда. Сейчас явный пример.
– Извиняю тебя. Ты же не знал. Выпей, – она протянула мне чашу.
– Что это? – я смотрел в миску, где плескалась темное густое вещество. В нос ударил запах крови. Скверно, неужели придется пить?
– Ты знаешь.
– Обязательно надо выпить? – я всё еще надеялся на другой исход.
– Да.
– Понятно, – дикие традиции гостеприимства. Не стану пить – обижу хозяев, которые меня спасли, отогрели своим красивым телом и накормили самым вкусным кушаньем – свежью кровью. – А можно я лучше горохового супа поем? Две тарелки, вместо
– Услышали, – уклончиво сказала девушка, тупя глаза. Я благосклонно улыбнулся. Люблю скромниц. Что поделать. Опыт подсказывал, что все они сущие дьяволицы.
Я не торопился пить кровь, старался не смотреть в миску с чудным орнаментом по краям и не нюхать. Воротило душу. Кривило. Уже хотелось вывернуться наизнанку. Тянул, как мог, время. Глушил беспокойство в себе. Боролся с резкими спазмами в животе. Миска крови. Боже мой! Подумать только.
Вдруг как раз сейчас подмога нагрянет. Тогда пить ее совсем не придется. Где же вы, солдатушки мои, когда так нужны?
– Имя у тебя есть? Меня Иван зовут, – я чуть не добавил Матвеевич, но вовремя остановился. – А тебя как?
– Ты знаешь как. Ты ведь меня уже называл, – девушка слегка побледнела и погладила у себя на груди деревянную фигурку, закрывая ее от моих глаз.
– Тотем? – я кивнул головой, понимая. Догадливый, но не быстрый. Жаль, что не успел разглядеть фигурку.
– Да.
– Хорошее имя. Тотем. Ничем не хуже Ивана.
– Пей.
– Может быть всё-таки суп?
– Пей!
Я вздохнул и поднес миску к губам.
Бубен коротко стукнул и замолчал.
А потом отстукивал, кажется, каждый мой глоток. Точно и правильно. Будто слился со мной. Я выпил всё и протянул миску девушке со странным именем Тотем. Теперь никого не обидел? Только свой желудок? Интересно, я уже считаюсь каннибалом и принят в семью? Если плясать надо, то я пока не смогу. Никак не готов. Хоть вешайте. Откинулся в шкуры. Мягкие и теплые. Пахнут по-другому. Приятно и как-то по-домашнему. Странные ощущения. Незнакомые.
– Спасибо, – пробормотал я, глядя в дыру в веже. Луна мне подмигнула. Звезды закружили хоровод.
– Не благодари, – сказала девушка и отодвинулась в темноту.
Глава 6
Веки не хотели раскрываться. Испытывали препятствие. Волоски ресниц срослись и теперь противно гнулись, желая преодолеть барьер. Зрачки хаотично бегали под тонкой кожей, мечтая о свете и о картинке виденья. Терпенье на исходе. Кромсает-то как душу! Нет мочи справляться от эмоций и хочется закричать от тоски. Я сделал усилие над собой и напряг веки, пытаясь их распахнуть. Наконец-то, прорыв!
Ресницы в тонком льду открылись в узкую щель, давая минимум искаженного обзора. Зрачки засуетились, живя своей жизнью: выхватывая из мрака предметы, давая мозгу, как можно больше информации. Темно и очень холодно, но очнулся я явно не от этого. Рядом скрипел снег под осторожными шагами. Невидимый зверь или человек ходил крадучись кругами вокруг моего убежища. Замирал, прислушивался, всячески давая понять, что чувствует меня.
Я затрясся. Проклятый холод выворачивал меня. Тело изгибалось. Позвоночник хрустел столбами. Где я? Что со мной? Образы в голове не задерживались, проносясь в хаотичном порядке: вальсирующие пары, пышные платья, качающаяся кровать с початой бутылкой на столе; опрокинутый стакан, катающийся на гладкой поверхности гранями мутного стекла; беспокойный старик в сюртуке, но больше похожий на лешего; лыжи, смеющаяся счастливая красивая женщина; орден на ленте, сжатый кулаком в белой перчатке; вежа, олень, теплая кровь в деревянной миске, шкуры оленей. Все вокруг закрутилось, набирая скорость, готовое лопнуть и прорваться. Поющий старик и девушка-дикарка у очага. Стоп! Они последние. Но куда делись? Как посмели меня бросить? Я же замерзаю. Коченею!
За стеной вежи зверь шумно вздохнул, принимая решение. Прохрипел что-то невнятное.
Я попытался проморгать веки. Ресницы с треском отрывались, оставаясь в корке льда. Видеть стал лучше. Да, я в веже: дыра в потолке, но от холодного очага дым костра вверх не поднимается. Никого нет.
Зверь слегка надавил на стену и шкуры опасно провисли под тяжестью.
Сейчас пойдет на прорыв.
Я внутренне сжался и машинально поднял правую руку. Почерневшие пальцы сжимали револьвер. Не знаю, чему больше удивился: оружию, кускам плоти на пальцах или покрытому коркой льда лыжному костюму. Шесты с треском начали ломаться, шкуры разлетелись, и в шаткое жилище ввалились несколько заснеженных людей.
– Кажись нашли, – сказал первый, скручивая с лица края башлыка [9] , чуть приоткрывая мохнатую шапку. – Я же говорил – был след.
– Вот ведь Егорка, молодец, знатный следопыт. Опять получит премиальную чарку от благородия. А то и часы!
– Да куда ему часы! Мал еще больно! Он же во времени не разбирается!
– Мне бы часы очень пригодились! Я бы в деревне с часами погулял по центральной! – стал мечтать Егорка. – Я бы их и не заводил. Берег бы!
9
Башлык (тур. Baslik – наголовник) – суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх какого-либо головного убора для предохранения «от холода, дождя и солнечного зноя». Имеет длинные концы-лопасти для обматывания вокруг шеи.
Я опустил руку с револьвером, устал.
– Живой что ли? – протянул удивленно голос. – Чудеса. Мотай, Егорка, за урядником и скажи каюру, чтобы нарты подогнал.
Я прикрыл глаза. Солдаты, не дожидаясь старшего, расстелили тулуп, уложили и закутали тело.
– Что тут у вас? – урядник начал с того, что кого-то толкнул и на лыжах въехал в развороченную вежу. – Нашли тело бергмейстера? Молодцы! А вежу-то зачем так разворотили, креста на вас нет что ли? Мы же не басурмане. Закоченел? Отмучился, бедолага. Давайте вытаскивайте! Пока не стемнело, надо в город успеть! Заметет же! Живо стараться! Что еще?
– Так ведь, Захарыч, живой он.
– Как живой? – урядник наклонился. Снял варежку и теплой рукой стал щупать пульс на шее, пристально заглядывая в глаза.
– Я и говорю живой, а вы не слышите, – отозвался бойкий солдат Егорка.
– Да ты, Захарыч, револьвер попробуй у него отними! Мне не дал.
– И мне не дает. Ваше высокоблагородие, слышите меня? Сейчас мы вас погрузим. Олешки быстрые! Домчат и глазом не моргнете!
Я моргать не мог, но шутку оценил.
– Плохо будет, если мы его сейчас потеряем. Возьмем грех на душу. Егорка! Где каюр?