Город собак
Шрифт:
Электричка несла меня домой. Куда я еду? Зачем? Сердце плакало: ты не сможешь без него.
Душа опустела. Хотелось просто смотреть в одну точку и ехать, ехать, ехать…
Вокруг люди: одинаково хмурые, одинаково безразличные к моему горю. Им не было до меня дела. Казалось, никому во всем мире нет до меня дела. Одиночество распирало изнутри, точно большой кусок ваты распирает тряпичную куклу.
Он бросил меня, и жизнь кончилась.
— Опять попрошайки! — издалека услышала ворчливый голос.
С трудом оторвала взгляд от пола: в вагон вошли двое. Старик и собака. Старик не был похож на обычного бездомного — ветхая одежда опрятна, лицо незлое. На верёвке он вёл такую же потрёпанную жизнью, как и сам, чёрную собаку, с проплешинами на боках и грустным непереносимым взглядом. В трясущейся руке старик держал жестянку, которая скудно позвякивала. Было заметно: старик стыдится просить. Он не подходил к пассажирам, не заглядывал в глаза и не взывал к милосердию. Он молча брёл вдоль вагона, опустив голову и следя за тем, чтобы собака никого не побеспокоила.
Никто не обращал на них внимания так же, как на меня. Пройдя через вагон, старик подошёл ко мне и в нерешительности остановился. Я поймала смущённый вопросительный взгляд и кивнула. В глазах старика мелькнула благодарность.
Он засуетился, притягивая собаку, и неловко уселся напротив.
Я незаметно наблюдала за ними, и отчего-то становилось легче. Старик вытащил из-за пазухи бумажный свёрток, раскрыл его, и на подрагивающей ладони протянул собаке кусочек белого хлеба.
— Поешь, Волчок, — шёпотом сказал старик и улыбнулся одними глазами.
Пёс взял хлеб губами и со вкусом принялся жевать. Старик ел тоже.
Окончив скудную трапезу, пёс покрутил хвостом-закорючкой и умильно заглянул хозяину в глаза.
— Ну всё, Волчок, хорошего помаленьку, — старик ласково погладил собачью морду. Пёс понимающе принюхался и с усердием принялся лизать руку хозяина.
А я всё смотрела на них. Они не замечали никого вокруг. Им попросту никто больше не был нужен. Казалось, старик и собака понимали друг друга с полуслова. Пёс ловил каждое движение старика, смотрел с обожанием. Глядя на них, не было грустно, их не хотелось жалеть. Наоборот, внутри я почувствовала что-то похожее на зависть. Да, я завидовала им. Они счастливы вдвоём. А я несчастна. И одинока.
Старик тихонько бормотал что-то, а пёс положил голову ему на колени, прикрыл глаза и дремал.
Они вышли на той же станции, что и я. Шаркающей походкой старик спускался в подземку, а собака прыгала и юлила у его ног. И лаяла от счастья и оттого, что хозяин развязал наконец верёвку.
Я зашла во двор. Подниматься в квартиру не хотелось — давила мысль о пустоте. Хотелось быть на людях, видеть их, слышать чужие голоса. Только бы не думать о нём.
В подъезде, как всегда, не горел свет — опять украли лампочку. Что-то мелькнуло у ног и вжалось в стену. Сердце застучало: крыса! Пересилив страх, я сделала шаг и увидела щенка. Худой и жалкий, он трясся в испуге не меньше, чем я.
— Ты как сюда попал, малыш?
Услышав ласковый голос, щенок потянул носом, но от стены не отошёл.
— Иди ко мне, — позвала я. Трусишка лишь съёжился.
Я поставила сумку на пол и устроилась рядом. Щенок не отодвинулся.
В темноте подъезда сидели два одиночества.
Нет, теперь в его жизни появился кто-то настоящий; наверное, впервые. И в моей.
Мы сидели, и я думала, что отныне у меня есть смысл возвращаться домой. Ведь там меня будут ждать. И любить.
Муха
Увидев джип, Муха не медлила — рванулась на дорогу, бросилась под колёса. Навалилась на мальчика, отпихнула в сторону (откуда только силы взялись?), но сама угодила под машину. Визг тормозов, скрежет железа…
Собака лежала на тротуаре, злую брань водителя еле слышала. Открыла глаза и поискала взглядом мальчика: бледный, как полотно. Зато живой! Рядом красивая женщина с искажённым от гнева лицом… И боль… Муха потеряла сознание.
В глаза ударил свет, и она очнулась. Сквозь пелену разглядела улыбающееся лицо в очках. Муха лежала на столе, операция закончилась.
— Всё в порядке. Кости срастутся, и будет как новенькая. Ваша собака — молодчина.
— Это не наша собака, — сказала красивая женщина.
— Мамочка, давай возьмём её к себе!
— Нет. Собака бездомная и заразная.
— Но я хочу!
— У собаки переломаны ребра, но она не заразна.
— Мы купим тебе другую — щенка, — проигнорировала ветеринара женщина.
— Не хочу другую!
— Собака спасла вашего сына. Необходимо лечение, если оставить её на улице — погибнет.
— Мне надо посоветоваться с мужем.
Так Муха оказалась в доме у мальчика. В большом загородном доме. Отец мальчика не был против её неожиданного появления, но в комнаты Муху не пускали. Не просто не пускали — запрещали подниматься даже на крыльцо. Она поселилась в будке и этому была счастлива. Впервые у бездомной Мухи была крыша над головой, еда и маленький хозяин.
Она сразу привязалась к мальчику. Иногда он кормил Муху с руки, и она принимала еду, не боясь. За свою непростую жизнь на улице собака усвоила: людям доверять нельзя. Но отныне всё будет по-другому.
Главной чертой её характера была деликатная, почти застенчивая вежливость. Муха не ползала на животе и не переворачивалась на спину, когда к ней обращались хозяева. К мальчику подходила со смелой доверчивостью, опиралась на колено передними лапами и нежно протягивала мордочку, прося ласки. Никогда не попрошайничала, наоборот, приходилось упрашивать, чтобы она взяла косточку. Когда же во время еды к ней подходили люди, Муха отступала в сторону, точно говоря: «Кушайте, я уже абсолютно сыта».