Город сожженных кораблей
Шрифт:
– С кем он живет?
– В сексуальном смысле не знаю. Семьи нет.
– Адрес.
Лидия назвала московский адрес, потом добавила:
– У него есть загородный дом.
– Адрес?
– В том поселке, где живет Игорь Сечкин. Через два дома.
– Вы знакомы с Сечкиным?
– Н-н-нет. Просто Лера говорила, что это мужчина Элизы и что они с Петром у него бывали.
– С какой целью?
– Моя дочь дружила с Элизой. Это ее сестра. Как я вам уже говорила, дочь не посвящала меня в подробности. Но Петр – фотограф. Он всегда снимает. Полагаю, Элиза была для него подходящей моделью, он мог искать разные интерьеры.
– Спасибо. Вы подарили мне рабочий
– Я же извинилась.
– Да нет, я серьезно поблагодарил. Просто у меня такой юмор.
Сергей разъединился и задумался о том, является ли откровенной ложью Сечкина то, что он не знает соседа по поселку. Не факт. С этим Сечкиным все не факт. Он ведет замкнутый образ жизни. В таких пафосных поселках все построено таким образом, чтобы люди друг другу не мешали. А достаточно известный бизнесмен и талантливый, по словам Лидии, но не слишком известный фотограф могли не встречаться в другой ситуации, кроме той, о которой известно: Валерия привозила Петра к Сечкину и Элизе поздно вечером или ночью. Сечкин мог не знать, где он вообще живет. Но почему все-таки на видео Голикова нет в анфас? Ладно. Начинаем работать. Вот и ниточка. Сергей позвонил своим ребятам, пообещал на неделе каждому по очереди свободный день и… «По коням».
Сергей вошел в спальню, там уже розовая и безумно красивая Настя сладко потягивалась и улыбалась ему. Сейчас она ужасно расстроится, как переживает всякий раз, когда ему нужно внезапно уехать. Он сел рядом, обнял ее страстно и тоскливо. «Чертова работа. Чертова жизнь. Я бросаю такую женщину в свободный день».
– Мне нужно уехать, милая. Есть информация по поводу Элизы и Валерии. О человеке, который с ними был. Более того, есть адреса. Я уже поднял ребят. Но торт не отменяется. Оставьте мне кусочек. Где твоя бумажка? Я успею в магазин.
Настины глаза стали, как обычно перед самой маленькой разлукой, глубокими и несчастными. Если в них появятся сейчас слезы, он все отменит. У него может быть своя жизнь? Но она сдержалась, понимающе кивнула, сказала:
– Что ты. Надо спешить. Я выспалась, сейчас все сама схожу куплю.
– Нет уж. Я свои обещания выполняю. Это полезно и как пример для сына. Он у нас несерьезный. Мягко говоря.
– Ну, разве что в этом смысле… Для воспитания. Сходи.
…Они приехали на двух машинах. В подъезд, где была московская квартира Голикова, их пыталась не пустить консьержка: «Его нет. Если бы был, я должна ему позвонить». Но Сергей все равно заставил ее пропустить их, показав удостоверения. Они поднялись на пятый этаж, долго звонили.
– Слушай, Серега, – сказал Вася, в котором пропал домушник. – Давай я открою. А то колотимся тут, как «чайники».
– Успокойся. В этом деле найдется применение твоим талантам. Его действительно может не быть дома. Есть еще один адрес – загородный дом.
– Но там будем вскрывать, если что, – мечтательно-маниакально произнес Вася.
– Посмотрим. Человек может быть вообще ни при чем. Он всего лишь с одной девушкой зашел к соседу, где была другая девушка. Так получилось, что одна убита, другая не выходит на связь и нигде не светится. Нам не дадут ордер.
– Если мы будем просить его, – философски заметил Вася. – А получилось странно, тебе не кажется?
Глава 10
Элиза изо всех сил старалась не проявить страха. Она даже улыбнулась Петру.
– Вообще-то в постель к тебе я не собиралась. Просто гуляла по этажу, делать нечего, ты, скажем так, занят. Дверь была приоткрыта, и я увидела этот портрет. Засмотрелась. Такая работа отличная, а ты никогда мне не показывал.
Элиза
– Это просто удивительно, как тебе удалось поймать солнечный луч в этом топазе. Я глаз не могу оторвать.
– Да что ты говоришь! – проговорил он, и она содрогнулась от того, что язык его больше не заплетался, а глаза смотрели пристально и недобро.
На Петра перестал действовать алкоголь! Он пьет и трезвеет. Вот теперь это действительно ловушка. Она провела здесь столько дней фактически добровольно. Ей просто говорили, что убьют Валерию, если она уедет. И у этого было на самом деле логичное объяснение. Она – свидетель того, что Валерия в ее одежде отсюда куда-то уехала. Они могли не знать, сказала она что-то сестре или нет. Элиза считала, что Леру обманули какие-то насильники, потом выпустят и скроются. Теперь ей понятно другое: этим людям нужно было время для того, чтобы убить Валерию и потом замести следы. Или… Валерия с ними, и преступление совершено против их общего отца. Элиза вспомнила бесконечные истории о разного рода вымогателях. Она подумала и о том впервые, что Валерия – незаконная и брошенная папой дочь. Она – алчная. Ее мать, судя по твердому и недоброму взгляду на этом портрете, может быть мстительной. А если они похитили не Валерию, а как раз папу, пытали, заставили написать завещание на одну дочь, а потом… Дальше развивать эту версию Элиза не могла. Теперь ей не просто выбраться из дома человека, который перестал быть пьяным, но, похоже, озверел. Возможно, он считает, что ее выпускать опасно. Возможно, он вообще свихнулся. Их силы, мягко говоря, неравны.
– А что я не так говорю? – заговорила она обычным тоном, как будто всё, как раньше, когда она могла общаться с ним, как с другом. – Кстати, почему ты никогда не показывал мне этот портрет? Это лучшее из того, что я у тебя видела. И кто эта красивая женщина?
– Это дорогая б… Которая мне всю жизнь не по карману. Но она так любит это дело, что дает мне иногда совершенно бесплатно. Из-за нее я и не женился. А вдруг она захочет меня, а дома жена… Такой у нас сюжетец. А ты решила в дурочку поиграть?
– Не поняла.
– Да поняла. Я хорошо тебя знаю. После Лиды ты вторая женщина в моей жизни, которую я так хочу. Но в отличие от нее ты плевать на меня хотела. Я для тебя – прошлогоднее дерьмо.
– Какой бред! Мы – друзья. Ты сделал столько моих отличных снимков, мы хорошо общались, ты никогда ничего такого не предлагал. Я понятия не имела, есть у тебя кто-то или нет. Я думала, у нас отличные, человеческие отношения. Но ты не сказал, почему я решила в дурочку поиграть, как тебе кажется?
– Потому что я тебя знаю и сказал уже об этом. Потому что ты не могла не понять, что на портрете мать твоей сестры. Они очень похожи, многие путают.
– Я тоже сначала подумала, что это Валерия.
– А потом поняла, что нет. Потому что у дорогой проститутки родилась дешевая прошмандовка. И никаких ее портретов я не делал. Скажу тебе как фотограф. Из дешевой женщины сделать дорогую никакой фотомастер не сможет. Вот ты – дорогая женщина, еще более дорогая, чем Лидия. Вот я тебя и снимаю. Так ты не сказала, почему соврала?