Город страшных снов
Шрифт:
— У него тоже есть, — усмехнулся Егор. — Его в школе то Обрезком, то Огрызком звали.
— Все, кто так звал, — насупился Макс, — давно уже морде получили. Некоторые не по одному разу. А особо непонятливые — до полного просветления.
Егор с веселым удивлением уставился на друга. Ему и в голову не приходило, что приятель может до сих пор комплексовать из-за дурацкого школьного прозвища.
— Молодец, — неожиданно похвалила Макса Люська. — Обрезок, кстати, не обязательно обидное имя. Обрезок может быть разный. Например, обрезок ружья — это обрез. И ничего смешного
Теперь с удивлением все смотрели уже на Люську. Чем она немедленно и возгордилась:
— Так и говори теперь всем, кто обзываться будет: «Эй, придурок, не обрезок, а Обрез». И сразу — бац по морде!
— Люська, — строго сказал Егор, — это что за дела? Нельзя так грубо говорить, ты же маленькая леди. Придумай лучше крутое имя для дяди Вити.
— Дяде Вите бесполезно имя придумывать, — надула губы Люська. — Все равно никто не поверит, что он крутой.
Егор с Максом почти синхронно посмотрели на Виктора и заржали. Врача действительно было сложно представить грозой Дикого Ёбурга.
— Сейчас возьму ремень, — обиженно пообещал Виктор Люське, — и выпорю. Сразу поймешь, что по заднице можно получить и от самого нестрашного дяди.
Заявление вызвало новую волну смеха. Теперь уже громче всех заливалась сама Люська, и даже сам доктор через несколько секунд сдался — расправил брови и улыбнулся…
А через час, провожая Егора и Макса, Люська крепко вцепилась Виктору в руку, словно боялась, что и он сейчас развернется, помашет ей на прощание и тоже скроется в заброшенных городских кварталах.
19
Шагая вслед за Максом по заросшим, похожим на горные ущелья, улочкам, щедро обваленным осколками битого кирпича и грудами штукатурки, Егор вдруг понял, что не может вспомнить, как эти места выглядели раньше. Целые кварталы выглядели музейными экспонатами, сохранившимися намного хуже, чем бетонные высотки на ВИЗе. И без того далеко не новые дома за годы без человеческой заботы пришли в окончательный упадок и больше походили на скелеты доисторических животных, чем на жилища людей. Заросшие травой, а кое-где даже мхом, развалины выглядели так, словно существовали в таком виде от начала времен.
Вскоре, правда, очередное «ущелье» стало расширяться, и совсем недалеко заблестели купола Храма-на-Крови. С близкой уже реки потянуло сыростью. Сквозь молодую березовую рощицу проглядывало открытое пространство, и Егор невольно ускорил шаг, рассчитывая побыстрее выйти к берегу: хотелось не только набрать воды для питья, но и как следует умыться.
— Далеко ли путь держите, братья мои? — Низкий, хорошо поставленный мужской голос донесся откуда-то справа.
Макс мгновенно развернулся, присел и прицелился в ближайший куст. Егор поискал глазами обладателя голоса, но никого не увидел и беспомощно посмотрел на Макса. Тот, в свою очередь, короткими, рыскающими движениями переводил свое оружие с темного провала окна в доме, рядом с которым они остановились, на большую кучу штукатурки. И снова на куст.
— Опусти смешное орудие свое, — с насмешкой в голосе сказал
Металлический лязг произвел на Макса впечатление: он перестал целиться куда попало, выпрямился и с независимым видом повесил карабин на плечо.
— Так-то лучше, — одобрительно сказал мужчина, появляясь из-за угла дома с помповым ружьем наперевес.
Был он не стар и дороден телом, хотя и выглядел уставшим. Самое удивительное заключалось в том, что мужчина был облачен в рясу, грязную и сплошь покрытую мелкими дырами. Непокрытая голова с аккуратной короткой стрижкой оттенялась пышной бородой. Впрочем, для полноты образа священнику не хватало креста на груди.
— Красиво ты нас обманул, святой отец, — бодро сказал Макс, стараясь не делать резких движений. — Кричал через окна угловой квартиры, да?
— Это православный поп, — шепнул Егор Максу, но так, чтобы их слышал и священник. — Его святым отцом звать не положено. Не католик. Скажи ему «батюшка» — глядишь, сменит гнев на милость.
— А что, батюшка, разве бог велит направлять на людей пушку такого калибра? — послушно переключился Макс.
— На людей — нет. На врагов и нелюдей — можно, — рассудительно ответил священник.
— Так мы не враги, батюшка, — подмигнул Макс, — а самые что ни на есть пострадавшие от зеленых чертей с Марса. Опусти пушку, давай поговорим!
— Вижу, что не враги, — кивнул священник, отступая обратно за угол. — Потому и говорю вам: бегите отсюда скорее. Прислужники антихристовы скоро появятся. Молитесь и бегите.
— Погоди, отец! — крикнул Макс, но священник больше не отзывался.
Постояв немного в растерянности, друзья обошли здание вокруг, но никого не обнаружили.
— Вот шизанутый поп, — с раздражением сказал Макс.
— Думаю, на психов мы еще насмотримся, — вздохнул Егор. — Пошли. Сейчас к воде, потом вдоль набережной до Плотинки. Надеюсь, не опасно там — тогда попробуем по мосту пройти к площади. Если нет никого — сразу обратно.
— Знаешь что, — предложил Макс, — давай-ка сделаем всё по науке. Я останусь в зарослях, а ты осторожно выйдешь к воде. Если что подозрительное — сразу рвешь когти обратно. Я прикрою.
— Хорошо, — согласился Егор, — только не пали без крайней необходимости.
Через несколько минут Егор, с пустой бутылкой в одной руке и копьем в другой, тихонько выбрался на более-менее свободную от растительности набережную. Несмотря на близость воды, камень, бетон и асфальт достойно держали оборону, хотя трава уже вовсю вела диверсионную работу, прорастая сквозь малейшие трещины и швы.
Вид разлива реки перед плотиной ошеломил Егора. Даже окончательно оцивилизованное в последние годы побережье центрального городского пруда, окруженное красивыми современными зданиями и старинной, бережно отреставрированной архитектурой, никогда особо не трогало вечно спешащего по своим делам программиста. Но теперь, когда особо спешить было некуда и незачем, пришедший в запустение и медленно деградирующий пруд под пламенеющим всеми оттенками красного небом поразил Егора.