Город туманов – 2
Шрифт:
– Долго ты будешь мне это припоминать? – как бы, между прочим, поинтересовалась Гера, присаживаясь на стул и по-хозяйски закидывая ноги прямо на стол.
– Сколько памяти хватит, – ответил Литвинов и грубо сбросил ее конечности со стола.
– А откуда такое богатство? – спросила чародейка.
– Нам выдали, когда ты нас покинула, – ответил Усов.
– А мы просто забыли вернуть его обратно, – закончил за него Литвинов.
Гера приподняла брови, оценив степень возбуждения в аурах своих коллег, но не стала ничего говорить. Если мальчишкам захотелось пострелять, то кто
Телепортировавшись в квартале от заброшенной станции метро, чародейка еще раз проверила защитные метки майора и старшего лейтенанта. В больнице она повидала не мало травм и ранений различного характера и пришла к выводу, что вопреки собственному мнению, в первый раз учла далеко не все, и теперь, вернувшись на службу, напхала в метки все, что только можно было, не поскупившись на силы.
В четыре часа утра в городе туманов можно было смело утверждать, что была еще ночь. Даже уличным фонарям, зажигавшимся около пяти, можно было еще спокойно спать, не говоря уже о том, что те самые фонари на окраинах города практически отсутствовали. Сверхъестественным существам, живущим там, свет вообще был не нужен. Ну, а людям, рискнувшим пойти туда, в случае чего не помог бы даже солнечный свет.
Чародейка поправила шляпу и немного отпустила силу. Ее не беспокоило, что так ее вернее и быстрее могли засечь местные обитатели. Главное для нее было, во-первых, вовремя отреагировать, чего она не сделала в первый раз, а во-вторых, увидеть то, чего не увидел дважды шарившийся там спецназ.
Чутье и опыт подсказывали ей, что ее личная "удача" подкинула ей не простое дело, а значит, и подходить к нему следовало несколько иначе, чем обычно.
Откровенно говоря, она не думала, что мертвая девушка, насквозь пропитанная чарами преображения, была чародейкой. Скорее всего, она была самой обычной отчаявшейся душой, так и не приблизившейся к идеалу, созданному не идеальными людьми, и выбравшей путь наименьшего сопротивление, то есть обратиться к чародею, который специализировался на подобных случаях.
Однако тогда возникал вопрос: откуда у среднестатистической девушки с Урала, состоявшей в браке со среднестатистическим страховым агентом, во-первых, были деньги на подобные услуги, во-вторых, откуда у нее был сосуд с парадемоном, и в-третьих, что она собиралась с ним делать.
Парадемонические чары, набиравшие популярность на "черном" рынке, стоили наверняка не дешево. Один только отлов этих существ мог стоить жизни даже тертому чародею, не говоря уже о самом процессе извлечения из него чар, хотя Гера и не знала точно, как это вообще можно было сделать.
Чародейка придержала майора и старшего лейтенанта, и пробежала глазами вход на станцию. Он едва был заметен в темноте, но его угрюмые очертания таили в себе тоже излучение, что она почувствовала и в первый раз.
– Стойте здесь, – сказала она и направилась к ступенькам.
В этот раз она знала точно, чего ожидать, и легко перехватила дротик, не дав ему упасть на первую ступеньку. Чуть дальше с обеих сторон лестницы сидели еще дротики. Гера заблокировала их, а свою добычу спрятала в карман, предусмотрительно воткнув его острый конец в пробку от вина, которую нашла у Литвинова на кухне.
Поманив за собой майора и старшего лейтенанта, Гера спустилась вниз и включила фонарик, который тоже нашла у Литвинова, только, как ни странно, в шкафу. Он был без батареек, но в ее руках выдавал чистейший луч света, подзаряженный ее силой.
Несмотря на мороз, по вестибюлю ползали островки тумана, остаточного следа от того, что в учебниках истории называли переворотом.
Во время бомбежек своей же собственной авиации люди прятались в метро, и по стенам и высокому потолку крались трещины, а среди островков тумана повсеместно валялись остатки давно упавших люстр, и мусор, среди которого Гера обнаружила несколько смятых упаковок из-под шоколадных батончиков, пластиковые бутылки и прочий мелкий шлам, занесенный на платформу ветром и теми смельчаками, искателями острых ощущений, что побывали здесь задолго до них.
Одна только скульптура Пушкина стояла в торце подземного зала не тронутая ни переворот, ни бомбежками, ни даже временем.
Примечательным было еще то, что Гера обнаружила тоны следов чародейского спецназа, в принципе никогда не мелочившегося на подобную осторожность и метившую своим излучением все подряд, не боясь даже тумана, падкого на чародейскую силу и вполне способного отреагировать на чары самым членовредительским образом, но все же, если было судить по их количеству они как минимум должны были затоптать там десяток парадемонов.
Литвинов с Усовым выглядели спокойными, но оба поглаживали курки своих игрушек с электромагнитными пулями.
Гера подошла к краю платформы. Как и спецназ, она не преуспела во взятии следа парадемона, но отступать не собиралась. Что-то такое было в том тоннеле, что манило ее своей неизвестностью.
– Антон…
– Уже смотрю.
Усов будто прочитал ее мысли и, достав телефон, загружал схему подземки. – На удивление хороший прием, – заметил он.
– По идеи его вообще здесь не должно быть, – сказал Литвинов. – Ближайшая отсюда вышка за рекой. Дальше все отключено.
– Накаркал! – Усов поднял руку с телефоном вверх, чтобы вернуть пропавший сигнал.
– Не старайся, я тебе и так скажу, где мы…
– "Черная речка", – закончила за Литвинова Гера. – На входе было написано, – пояснила она. – Куда она ведет?
– Туда, – майор кивнул в правую сторону, – на "Петроградскую", а туда, – она кивнул влево, – на "Пионерскую", "Удельную", дальше не помню.
– Кунцевский сказал, что на "Петроградской" завал, – сказал Усов, пряча телефон обратно в карман.
– Для парадемона это не проблема, – заметил Литвинов. – Как и для спецназа.
– Тем не менее, дальше они не пошли. Кунцевский сказал, что если бы наш дружок прошел через завал, след бы точно остался.
– Учитывая, что они вообще не нашли никаких следов, то я бы с этим поспорила, – сказала чародейка и, спрыгнув на пути, пошла в обратную сторону.
Поспорить бы она поспорила, но тем не менее не видела смысла ни ломиться через завал, ни даже идти к нему. Подобное всегда тянулось к подобному, и туман, ползавший по рельсам, едва заметно полз как раз в обратную сторону.