Город. Сборник рассказов и повестей

Саймак Клиффорд Дональд

– Вы хотите устроиться на работу?

– Да, – подтвердил Вебстер, – но я…

– Да вы садитесь, – продолжал Тайлер. – Если вас смутила надпись на двери, забудьте о ней. Мы отнюдь не собираемся вас перестраивать.

– Я никак не могу найти себе место, – объяснил Вебстер. – Которую неделю хожу – и всюду отказ. Вот и пришел сюда к вам.

– Не хотелось к нам обращаться?

– Откровенно говоря, не хотелось. Бюро найма… В этом есть что-то… В общем, что-то неприятное.

Тайлер улыбнулся:

– Возможно, название не совсем удачное. Вы думали, это нечто вроде бывшей биржи труда, куда обращались отчаявшиеся люди. Государственное учреждение, которое старается определить людей на работу,

чтобы они не были в тягость обществу…

– Ну что ж, я тоже отчаялся, – признался Вебстер. – Но гордость еще сохранил, оттого и трудно было заставить себя прийти к вам. Но что поделаешь, другого выхода нет. Понимаете, я оказался изменником…

– Другими словами, – перебил его Тайлер, – вы предпочитали говорить правду. Хотя бы это стоило вам места. Деловые круги, и не только здесь, во всем мире, еще не доросли до вашей правды. Бизнесмен еще цепляется за миф о городе, миф о коммерческой хватке. Придет время – и он поймет, что можно обойтись без города, что честное служение обществу даст ему куда больше, чем всякие коммерческие штучки. А скажите, Вебстер, что вас все-таки заставило поступить так, как вы поступили?

– Мне стало тошно, – ответил Вебстер. – Тошно глядеть, как люди тычутся туда-сюда с зажмуренными глазами. Тошно глядеть, как лелеют старую традицию, которой давно место на свалке. Мне опротивел Кинг с его пустопорожним энтузиазмом.

Тайлер кивнул:

– А как вы думаете, не смогли бы вы помочь нам с перестройкой людей?

Вебстер вытаращил глаза.

– Нет, я серьезно, – продолжал Тайлер. – Всемирный комитет уже который год этим занимается – ненавязчиво, незаметно. Многие из тех, кто прошел перестройку, даже сами об этом не подозревают. С того времени как на смену Объединенным нациям пришел Всемирный комитет, на свете многое изменилось, и далеко не все сумели приспособиться к этим изменениям. Когда начали широко применять атомную энергию, сотни тысяч остались без места. Их надо было переучивать и направлять на другую работу. Одних на атомные предприятия, других куда-нибудь еще. Гидропоника ударила по фермерам. Пожалуй, с ними нам пришлось особенно трудно, ведь они ничего не умели, только выращивать хлеб и смотреть за скотом. И большинство из них вовсе не стремились ни к чему другому. Они возмущались, что их лишили источника существования, унаследованного от предков. Индивидуалисты по самой своей природе, они оказались для нас, так сказать, самым твердым психологическим орешком.

– Многие из них, – перебил его Вебстер, – до сих пор не устроены. Больше сотни вселились без разрешения в заброшенные дома, живут впроголодь, там кролика подстрелят, там белку, рыбу ловят, растят овощи, собирают дикие плоды. Иногда приворовывают, иногда собирают подаяние в жилых кварталах…

– Вы знаете этих людей? – спросил Тайлер.

– Знаю кое-кого. Один из них, случается, приносит мне белок или кроликов. Когда ему нужны деньги на патроны.

– По-вашему, они будут противиться перестройке?

– Еще как, – ответил Вебстер.

– Вам не знаком фермер по имени Уле Джонсон? Который все держится за свою ферму и ничего менять не хочет?

Вебстер кивнул.

– Если бы вы занялись им?

– Он меня тут же выставит за дверь.

– Такие люди, как Уле и эти скваттеры, – объяснил Тайлер, – нас сейчас особенно заботят. Большинство благополучно приспособились к новым условиям, вошли, так сказать, в современную колею. Правда, кое-кто еще оплакивает старину, но это больше для вида. Их теперь силой не заставишь жить по-старому. Когда много лет назад всерьез начали развивать атомную энергетику, Всемирный комитет столкнулся с нелегкой проблемой. Перемены, прогресс нужны, но как их вводить – постепенно, чтобы люди исподволь приноравливались, или полным ходом и принять все меры, чтобы люди

перестраивались поскорее? И решили – может быть, верно, может быть, нет – дать полный ход, а люди пусть поспевают как могут. В общем, это решение оправдалось. Конечно, мы понимали, что не всегда можно будет проводить перестройку в открытую. В некоторых случаях затруднений не было – скажем, когда какие-то категории промышленных рабочих целиком переводили на новое производство. Но в некоторых случаях, как, например, с нашим другом Уле, нужен особый подход. Этим людям надо помочь найти свое место в новом мире, но так, чтобы они не чувствовали, что им помогают. Иначе можно подорвать их веру в свои силы, чувство человеческого достоинства, а ведь это чувство – краеугольный камень всякой цивилизации.

– Насчет перестройки в промышленности я, конечно, знал, – сказал Вебстер. – А вот про индивидуальные случаи впервые слышу.

– Мы не можем трубить об этом, – ответил Тайлер. – Дело, можно сказать, секретное.

– Зачем же вы тогда мне рассказали?

– Потому что мы хотим, чтобы вы у нас работали. Помогите для начала Уле. А потом подумайте, что можно сделать для скваттеров.

– Не знаю даже… – начал Вебстер.

– Мы ведь ждали вас, – продолжал Тайлер. – Знали, что в конце концов вы придете к нам. Кинг позаботился о том, чтобы вас нигде не приняли. Всюду дал знать, так что теперь все Торговые палаты, все муниципальные органы занесли вас в черный список.

– Судя по всему, у меня нет выбора.

– Не хотелось бы, чтобы вы так это воспринимали, – сказал Тайлер. – Лучше не спешите, обдумайте все и приходите еще раз. Не согласитесь на мое предложение – найдем вам другую работу наперекор Кингу.

Выйдя из бюро, Вебстер увидел знакомого оборванца с ружьем под мышкой. Но сегодня Леви Льюис не улыбался.

– Ребята сказали мне, что вы сюда зашли, – объяснил он. – Вот я и жду.

– Беда какая-нибудь? – спросил Вебстер, глядя на озабоченное лицо Леви.

– Да полиция… – ответил Леви и презрительно сплюнул в сторону.

– Полиция… – У Вебстера замерло сердце, он сразу понял, какая беда стряслась.

– Ага. Хотят нас выкурить.

– Так, значит, муниципалитет все-таки поддался.

– Я сейчас был в полицейском управлении, – продолжал Леви. – Сказал им, чтобы не очень-то петушились. Предупредил, что мы им кишки выпустим, если сунутся. Я расставил своих ребят и велел стрелять только наверняка.

– Но ведь так же нельзя, Леви, – строго произнес Вебстер.

– Нельзя?! – воскликнул Леви. – Можно, и уже сделано. Нас согнали с земли, заставили продать ее, потому что она нас уже не кормит. Но больше мы не отступим, хватит. Будем насмерть стоять, до последнего, но выкурить себя не дадим.

Леви поддернул брюки и снова сплюнул.

– И не только мы, скваттеры, так думаем, – добавил он, – Грэмп с нами заодно.

– Грэмп?

– Он самый. Ваш старик. Он у нас как бы за генерала. Говорит, еще не совсем забыл военное дело, полиция только ахнет. Послал ребят, и они увели пушечку из мемориала. Говорит, в музее для нее и снаряды найдутся. Оборудуем, говорит, огневую точку, а потом объявим: мол, если полиция сунется, мы откроем огонь по деловому центру.

– Послушай, Леви, ты можешь сделать для меня одну вещь?

– Натурально могу, мистер Вебстер.

– Зайди в эту контору и спроси там мистера Тайлера, хорошо? Добейся, чтобы он тебя принял, и скажи ему, что я уже приступил к работе.

– Натурально, а вы сейчас куда?

– Я пойду в ратушу.

– Не хотите, чтоб я с вами пошел?

– Нет, – ответил Вебстер. – Я один справлюсь. И еще, Леви…

– Да?

– Попроси Грэмпа, чтобы попридержал свою артиллерию. Пусть не стреляет без крайней надобности. Ну а уж если придется стрелять, так чтобы не мазал.