Город
Шрифт:
– Она всегда волнуется, Кето, ты же знаешь! А получается каждый раз с запасом. Помнишь, как с её предыдущим романом – закончили за месяц до срока, который ей в издательстве назначили, так мы ещё успели рассказик доработать. Иллюстрации, кстати, получились – закачаешься!
– Ну да, если сам себя не похвалишь… – подружка рассмеялась. – Шучу, Идка, я же знаю, что круче иллюстратора, чем ты, в Москве не сыщешь! А может, и не только в Москве! Татьяне твоей несказанно повезло, что ты согласилась с ней работать.
– Это мне повезло, Кето! У Танюши чудесные книги, такие же, как и она сама!
– Да, она хорошая девочка. Ида, раз у тебя всё в порядке, я могу теперь лечь спать. Бабуля совсем раскапризничалась, пришлось весь день возле
– Кето, улучшений совсем нет?
– Нет, даико… – голос Кетеван погрустнел. – Ты там береги себя, ладно?
– Обещаю! И ты, подружка! Обнимаю тебя…
После разговора с Кетеван на душе стало светло, как будто зажёгся внутри маленький, но очень стойкий и горячий огонёк. Даже при нынешних бедах, навалившихся на мою подругу, общение с ней греет душу и веселит сердце. Жаль, видеться нам удаётся уже не так часто, как раньше – и у меня забот полон рот, и у Кето – бабушка, прикованная к постели, от которой нельзя отойти больше чем на час. Иногда я думаю: почему таким чистым людям, как моя Кетеван, приходится проходить через столько испытаний? Справедливо ли это? Она рано потеряла родителей, воспитывалась бабулей, замуж выскочила весьма неудачно, и в браке пробыла ровно год. К тому времени молодая мама трёхмесячного крепыша Ираклия чётко для себя уяснила, что жить с домашним тираном в одной квартире – всё равно, что входить в клетку со спящим львом, в какой момент проснётся дикое животное – неизвестно. На сына отец права не предъявлял, и это, кажется, было единственной хорошей новостью для Кето после развода. Из совместной квартиры подруга уходила с одним чемоданом в руке, парой сотенных бумажек в кошельке, но гордая и свободная. Бабуля приняла внучку обратно со слезами счастья, правнука полюбила ещё горячее, чем его маму, но семь лет назад возраст старушки взял своё. После празднования восьмидесятого дня рождения с Нино случился инсульт, бедняжку парализовало, и врачи предрекали скорое окончание жизненного пути. Нино рассудила иначе, и вот уже восьмой год она улыбается одной стороной лица и, кажется, даже начала узнавать внучку в лицо. Радость Кетеван черпает в сыне – Ираклий из крепкого бутуза вырос в долговязого подростка двенадцати лет, вспыльчивого, но с добрейшим сердцем, души не чающего в матери и прабабке. Все домашние заботы, которые в обычной семье обычно исполняет мужчина, мальчишка взял на себя. Он даже мою Элли умудряется опекать, чему я, признаться, весьма рада.
Работает Кетеван дома, пришлось срочно осваивать новую профессию, в чём она преуспела значительно – теперь шьют у ловкой соседки одежду не только сердобольные жители собственного подъезда… А Таню, талантливую молодую писательницу, нашла тоже она, моя Кетено, и быстро сосватала её мне. Так что все остались довольны: Таня – моими иллюстрациями, я – захватывающим чтивом, а Кето – нашими счастливыми лицами.
Антону я перезвонила, уже выйдя на освещенный переулок с чудным названием «Последний». Исходя из этой логики, рядом наверняка притаился Предпоследний, а где-то, возможно, и Первый радует глаз…
– Антон…
– Ну наконец-то! – в его голосе слышалось недовольство. – Сколько можно тебе звонить?
– А разве ты много раз набирал? – удивилась я. – Ну прости, я не слышала.
– Она не слышала, а я тут волнуйся! Тысячу раз говорил: носи телефон ближе к телу или сделай звонок громче! А лучше и то, и другое сразу!
– У меня и так на полную громкость стоит, а держала я его, кстати, в кармане, куда уж ближе? А ты зачем звонил, Антон?
– Как – зачем? – возмутился он. – Чтобы поинтересоваться у своей любимой женщины, как она провела первый день в незнакомом городе! Ты думаешь, это недостаточный повод для звонка??
– Я думаю, что тебе просто что-то от меня понадобилось, вот ты и вспомнил обо мне…
– Ну зачем ты так, Изольда? Всего один единственный раз я совершил ошибку, и ты теперь всю жизнь мне об этом напоминать будешь?
Всего один раз… Невольно перед глазами появилась та девушка, из автобуса, и её беспомощные глаза, и подумалось – а ведь Вася, пожалуй, был прав. Если кто-нибудь сейчас на той стороне провода слышит слова моего собеседника, то что он может подумать обо мне?
– Значит, сейчас ты просто беспокоился обо мне, да, Антоша?
– Конечно! Ты ведь не последний для меня человек, как никак!
– Не последний человек в Последнем переулке…
– Не расслышал, что ты сказала, Изольда?
– Да так, ерунда… Ладно, Антош, мне ещё дорогу искать, завтра созвонимся, ладно?
– Какую дорогу?
– Домой. Ну то есть в тот дом, где я остановилась. Я тут забрела в какое-то место, никак не пойму, как выбраться. Пойду искать людей!
– Будь осторожна, любимая! Помни, что ты мне очень нужна! А, кстати, Изочка, я тебе свой старый планшет не отдавал случайно? Что-то найти не могу, весь дом уже перерыл…
– Планшет? – я усмехнулась. – А в тумбочке около дивана смотрел? Кажется, я там его последний раз видела.
– Точно! Вот я шляпа! Зайка моя, что бы я без тебя делал, а?
– Даже не представляю… О, на горизонте появился какой-то дядечка! Всё, Антоша, созвонимся завтра! Или в другой какой-нибудь день, когда ты ещё что-нибудь потеряешь…
Последнее предложение я произнесла уже, отключив телефон. Зачем обижать мужчину, искренне уверенного в своей бескорыстной ко мне любви? Хотя и я до недавнего времени в этом не сомневалась, но лгать самому себе человеку удаётся гораздо убедительнее, чем обманывать другого…
В своём отношении к Антону я прошла множество стадий – от страсти до раздражённого презрения, и сейчас во мне жило ощущение, что та стадия, в которой я пребывала сейчас – абсолютное непоколебимое равнодушие – окажется последней. Мне оставалось только дождаться небольшого толчка, маленького камушка под колёсами, чтобы решительно и жёстко поставить окончательную точку в этой бессмысленной связи. Моё семейство об Антоне не знало, хотя бабушка Тоня, кажется, о чём-то догадывалась. Но, впрочем, тактично молчала, удивляя меня несвойственной ей сдержанностью и невозмутимостью. Правда, узнай она о том, что Антон в некотором роде женат, её реакция могла оказаться совсем иной. А у Антона действительно имелась законная супруга, с которой он то сходился, то вновь разбегался, но подавать на развод почему-то не спешил. В начале наших отношений я свято верила, что эстафета статуса официальной жены перейдёт ко мне, но вот уже прошло три года, а воз и ныне там. И если ещё какое-то время назад меня это обстоятельство вгоняло в тоску, то сейчас мне было совершенно на это наплевать. И даже трёх лет, потраченных на бесперспективного мужчину, нисколько не было жаль – зато я приобрела опыт, а опыт, как известно, отец мудрости.
Так что с полученными знаниями я вполне могла пускаться в очередное путешествие на поиски идеального спутника жизни. Да-да, идеального, другие меня теперь не интересовали. К тридцати трём годам я поняла, что полюбить способна только совершенного мужчину, кто бы что на это ни говорил…
Перезвонить Василию я не успела, боясь упустить возникшего неизвестно откуда на дорожке человека. Личный контакт с местным жителем, способным вывести меня из этого глухого района, гораздо лучше объяснений по телефону, пусть и со знакомым человеком.
Тёмная фигура прохожего удалялась от меня со всё возрастающей скоростью. Я убыстрила шаг, потом побежала, неловко скользя по занесённой снегом тропинке, и в тот момент, когда до цели оставалось всего пару метров, человек вдруг резко оборвал своё движение, развернулся, а меня – должно быть, от неожиданности – закружило, как заносит автомобиль на льду, и со всего размаху кинуло прямо в его объятия.
– Чёрт!
– Вот так подарочек с неба свалился! – рассмеялся путник совсем не зло и весело посмотрел мне в лицо тёмными, словно отлитыми из шоколада, глазами.