Города под парусами. Берег отчаянья
Шрифт:
– Что – некрасиво? – спросил Энгель-Рок.
– Некрасиво бить оппонента сзади кружкой по голове, – сказал Джерри.
– Что он от тебя хотел?
– Чтобы я купил ему пива.
– И почему ты этого не сделал?
Если бросить в большую железную бочку десятка полтора угловатых камней размером с два кулака каждый и начать как следует ее трясти, то из бочки раздадутся звуки, которые запросто можно спутать с голосом Энгель-Рока. Однако голос Энгель-Рока почти всегда звучал на удивление спокойно и ровно. У камней в бочке так не получается.
– Почему я должен был покупать ему пиво, если он сам его
И снова схватился за голову, рында в которой загудела с таким отчаянием, будто тот, кто колотил в нее, начал понимать, что в призывах его не было и нет никакого смысла.
– Купив пива, ты смог бы избежать драки, – объяснил Энгель-Рок. – И, может быть, вы даже стали бы друзьями.
– На фиг мне такой друг, – зло процедил сквозь зубы Джерри. – Мабарах!
Энгель-Рок не стал ему ничего доказывать, будучи прекрасно осведомлен о глубочайшей бессмысленности сей затеи. Он осторожно поднялся на ноги, пригнул плечи, чтобы не проломить затылком потолок, и направился к выходу.
Приоткрыв дверь, он выглянул в зал.
Драка почти закончилась. Да и не бывало такого, чтобы драка, начавшаяся сама собой, без серьезного на то повода, продолжалась более получаса. Только троица особо раззадорившихся парней все еще продолжала дубасить друг друга возле составленных в дальнем углу пустых бочек. Да и то делали они это уже без задора, без огонька, просто в силу привычки. Даже кто с кем дрался, было не понять. Кулаки то и дело пролетали мимо цели и врезались в пустые бочки, издававшие в ответ гулкое «б-у-ууу».
Перевернутые столы уже поставили на ножки, сломанные табуреты заменили на более или менее целые. Дочь и жена Старого Эрла сметали осколки разбитой посуды. А парни как ни в чем не бывало сидели на своих обычных местах и, как всегда, требовали пива, рома, соленых свиных ушей и жареной трески с луком.
Энгель-Рок подошел к свободному столу, надавил всей пятерней на сиденье стоящего рядом с ним табурета и, оставшись недоволен, взял другой. Второй табурет показался ему более прочным, и Энгель-Рок осторожно присел. Табурет предательски скрипнул, но все же выдержал немалый вес здоровяка.
Шмыгнув носом, Энгель-Рок с жалостью посмотрел на усевшегося напротив Джерри.
Что уж тут скрывать, все посетители кабака Старого Эрла выглядели не лучшим образом. Но одни из них еще пытались сохранить видимость благополучия, другие же давно махнули на это дело рукой. Джерри Гарсия находился ровно посередине между этими двумя категориями. Сделав всего лишь одно небольшое усилие, он мог либо вновь обрести что-то похожее на респектабельность, чтобы продолжать бороться за свое светлое будущее, либо окончательно скатиться вниз, дабы примкнуть к низшим слоям общества Зей-Зоны.
Где его, между прочим, никто не ждал.
Те, кто еще держался на плаву, даже представить не могли, какая отчаянная борьба за существование шла на дне отстойной ямы, именуемой Зей-Зоной. Все дело в том, что там имелась только одна экологическая ниша, именуемая «Полное отребье», и забита она была под самую завязочку. Чтобы втолкнуться туда, следовало сначала кого-то оттуда выпереть. Наверху было не многим лучше, но все же там имелся некоторый выбор и оставалось пространство для маневров.
На Джерри Гарсии были весьма неплохие черные штаны из мягкой, выделанной буйволовой кожи. Вот только красивый, весь в клепках ремень с широкими кожаными ножнами он продал две декады тому назад. Сразу после того, как продал нож. Резонно рассудив, что ножны ему на фиг не нужны, если нет ножа. Поэтому штаны на худых бедрах Джерри поддерживал обрывок бельевой веревки. Которую, впрочем, не было видно, поскольку Джерри носил навыпуск красную майку с короткими рукавами и со вписанной в круг черной пентаграммой на груди. Майка была неплохая, но давно не стиранная. Но поверх нее была надета синяя спортивная куртка с глубокими карманами по бокам и капюшоном. На ногах у Джерри были весьма неплохие сапоги с пятью ремешками-застежками на каждом. Можно было сказать, что в целом одет он был вполне прилично. То, что Джерри находился на грани, выдавали давно не мытые волосы, сальными сосульками свисающие до плеч, недельная щетина на лице и безнадежно-отчаянный взгляд выгнанной из дома собаки. Джерри было двадцать пять, но на вид ему запросто можно было дать и тридцать, и сорок пять. В зависимости от того, насколько глубоко он был погружен в депрессию.
Сам Энгель-Рок одет был куда как проще. Некогда имевшие белый цвет, а ныне предсказуемо посеревшие холщовые штаны до колен, рубашка, украшенная алыми маками, с широким воротником и обрезанными у локтей рукавами и шлепанцы с двумя ремешками на босу ногу. Но тут все было понятно – одежду подходящего для Энгель-Рока размера найти было не так-то просто. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. С обувью дело обстояло и того хуже. Зато вид у Энгель-Рока был уверенный, как у слона, пришедшего на водопой, – он даже мысли не допускал, что кто-то тут, на берегу, может занять его место.
Что тут скажешь, Энгель-Рок был прирожденным победителем. И даже странно было, с чего вдруг он проникся искренним, дружеским сочувствием к такому записному неудачнику, как Джерри Гарсия. Но если бы не эта дружба, Джерри давно бы уже слетел в пропасть, на краю которой он все еще держался.
– Как голова? – спросил Энгель-Рок.
– Цела, – ответил Джерри.
И болезненно поморщился от очередного удара по рынде.
– Понятно.
Энгель-Рок рукой подозвал хозяйку.
Жена Старого Эрла была женщина строгих правил. Она неизменно носила черное длинное, абсолютно бесформенное платье, скрывающее всю ее фигуру, если она у нее, конечно, была, и белый накрахмаленный чепец с кружевными оборками. Никаких украшений, даже брошки какой или заколки, на ней не было. Голову она всегда держала низко опущенной. Однако если б кто удосуживался наклониться еще ниже и заглянуть ей в лицо, то, к удивлению своему, смог бы удостовериться, что жена Старого Эрла хотя уже не молода, но все еще очень даже недурна собой.
– Ему, – указал Энгель-Рок на Джерри, – полстакана бренди. Только хорошего. Неразбавленного.
– А мы другого и не держим, – сварливо отозвалась хозяйка.
– Ну все равно, милочка, постарайся выбрать для него что-нибудь особенное, – обворожительно, как мог только он один, улыбнулся Энгель-Рок. – И большую порцию почек с луком и перцем.
– Почки? – едва ли не с возмущением воскликнула хозяйка. – Где я вам возьму почки?
– Ну, не знаю, – пожал широкими плечами Энгель-Рок. – Но ты уж поищи.