Городской охотник
Шрифт:
Нескончаемый пыльный коридор убегал куда-то вперед и вперед, и, как показалось Алексею, уже должен был несколько раз обогнуть дом по периметру. Но конца ему пока видно не было. Впереди по-прежнему маячила лестница, словно линия горизонта: сколько ни топай - не дойдешь. По сторонам зато стали появляться двери. Самые разные. От простых межкомнатных, забранных матовыми стеклами, до шикарных резных арочных портиков. Навряд ли строители задумывали в этом особняке такое количество разнокалиберных дверей. Скорее уж они служили для отвлечения внимания. „Либо для того, чтобы из-за них кто-либо выпрыгнул нам на спину“, - невесело резюмировал Алексей, между делом подергав ручку двери, мимо которой проходил. Старая бронза, покрытая патиной, даже не повернулась под рукой, не то чтобы открылся замок. Однако Алексея это не успокоило.
Алексей пошел дальше, пытаясь догнать неутомимого волка. Он стал прикасаться рукой к каждой двери, мимо которой проходил. И за каждой звучал ровный вибрирующий гул.
„Да что же это такое?
– подумал Алексей.
– Тут все как червями источено.
Сплошной портал. Интересно, куда?“
– Эй!
– громким шепотом окликнул он волколака.
– Олег! Подожди… Зверь остановился и вопросительно глянул на Алексея через плечо.
– Тут кругом порталы за дверями!
– громко прошептал Алексей.
– И что?
– равнодушно спросил Олег.
– Тебя это смущает?
– Эээ… - у Алексея отвисла челюсть от такой реакции друга.
– Не то чтобы очень, но… - Вот и молчи в тряпочку! Иди и не отвлекай.
– Человеческая сущность вновь взяла верх над зверем, и Олег снова стал говорить легко, без надрыва и надсадного сипения.
– От чего не отвлекать? Куда идти?
– Ты что, не понял, где мы?
– Волколак неуловимым движением развернулся к Алексею мордой.
– Тут кругом сплошной портал. Тут все место, к твоему сведению, переход из мира в мир. Как тамбур. Как со станции на станцию в метро… - И ты молчал?
– попробовал возмутиться Алексей.
– Я думал, ты в курсе, - ответил зверь.
– Индюк тоже думал… - огрызнулся Алексей.
– Сам такой, - совершенно по-детски отреагировал Олег. И улыбнулся во всю пасть, полную великолепных белоснежных зубов.
– Так, а идти-то нам куда?
– чуть было не заорал Алексей.
– За мной иди, - коротко посоветовал Олег и двинул вперед к недосягаемой лестнице.
– Я чую… - Кого?
– Того. Его чую. Боровицкого. Я ж говорил тебе вроде… Я чую движение магических потоков. Это природа волколаков. Тебе смотреть и искать надо, а я и так вижу… И чую. Нам всего-то делов по той лестнице наверх подняться. Там, наверху, комната. Кабинет, по-моему, где нас уже ждут. Твой этот чокнутый ученый. Но есть одна проблема. До лестницы еще дойти надо. Ты сам уже понял, что придется помотаться… Тут и мое чутье бессильно. Может, с первого раза попадем, куда надо, а может, со сто первого. Точки привязки там больно нестабильны… И еще, нас наверняка запутать попытаются… Так что держись, Леха… Как там говорили: „Сече быть“? Будет нам, Леха, сеча.
– Тоже чувствуешь?
– Да, - коротко ответил волколак и резюмировал после небольшого раздумья: -
Лучше бы не чувствовал.
– Может, ты еще в курсе, что нам делать?
– поинтересовался Алексей.
– Кто тут у нас ведун-охотник? Я или ты?
– серьезно спросил Олег.
– Вот ты и ведай. А мне велено тебя, дурака, защитить по мере возможности.
– Ясно. С больной на здоровую? Ладно, топаем. Каждую дверь проверять будем или как?
– Можно каждую. Можно через одну. Можно через десять. Результат будет один. Как в рулетке. Повезет - не повезет.
– Ясно, - повторил Алексей и почувствовал, что ему охота поправить очки на переносице, которые он потерял еще, кажется, в начале дня, там, в старой гостинице в небольшом подмосковном городке… Но, как ни парадоксально, и без очков он сейчас видел лучше не придумаешь. То ли остаточный эффект заклятья „Прозрение“, использованного им в странной сумеречной реальности, то ли некое „напряжение эфирных полей“ вмешалось в его биополе, подправив там и подлатав тут.
Сам он этого не делал, хотя и мог выправить дефект зрения легче, чем иной офтальмолог
– Посторонись-ка, - попросил он Олега. И, едва тот неуклюже, что было неудивительно при его габаритах, развернулся в тесном коридоре и попятился, смешно по-собачьи поджав хвост, как Алексей метнул кристалл в дверь, перед которой они стояли. Тот как будто нехотя оторвался от ладони своего создателя, вытягивая за собой тонкий шлейф алых капель, бравший начало в ладони Охотника, и, внезапно ускорившись так, что даже звериные глаза волколака разглядели только размытый силуэт, шарахнул в дверь.
Едва кристалл соприкоснулся с тонкой фанерой, которая, как подозревал Алексей, неприступна так же, как сейф-хранилище в банке, по двери побежали тонкие трещины. Потом брызнула кровь, которая шлейфом вытягивалась из сосудов Алексея, и преграда разлетелась вдребезги, осыпав стоящих людей острыми щепками. Щепки, не долетев до Алексея пары сантиметров, вспыхнули и истаяли в воздухе. У правого бедра Охотника что-то шевельнулось, тот пошарил рукой и понял, что резная палочка, которую любезно выдал ему Антиквар, начала работать, окутывая своего носителя невидимым, но от этого не мене мощным, чем стена огня, защитным барьером. Олега, стоявшего на пару шагов в стороне, и вовсе не задело. Алексей удовлетворенно хмыкнул, раскрытой ладонью похлопал по палочке и переложил ее в карман, застегнув молнию. Не потерять бы, пригодится.
– Силен, - констатировал из безопасного отдаления волколак.
– И защиту ставит, и двери, как тараном, крушит. Только объясни, зачем так шумно? Может, она бы и так открылась?
– Пусть знают, - в пространство проронил Алексей, - что я очень зол.
И шагнул за дверь.
Волколак неодобрительно покачал лобастой башкой, вздохнул.
– Пижон. Но силен, чертяка.
И тоже шагнул в распахнутую дверь.
В одних помещениях пахнет вкусно и по-домашнему. В других неистребим канцелярский запах. А в некоторых стоит затхлая вонь, будто там отродясь не проветривали. Нужно ли объяснять, что к чему?
Конечно же, в первом случае это дом, милый сердцу дом, куда торопишься с работы и с аппетитом съедаешь огромную тарелку вкусного борща с чесноком и сметаной, приготовленного любящей женой. Как приятно махнуть тридцать граммов доброй водочки из запотевшего графина и, сказав „спасибо“, не дежурное, нет, а с искренней благодарностью, улыбающейся тебе женщине, усесться в уютное кресло с интересной книжкой, вполуха слушая воркотню супруги и возню детей.
Второе - это место, где большинство из нас обречены проводить огромную часть жизни, добывая хлеб насущный себе, чадам и домочадцам. Некоторые стремятся придать уют и ему, хотя подсознание реагирует на такие потуги, как на глупую пародию на уют домашний, нещадно напоминая, что дом есть дом, а работа - это работа, как ни пыжься, пытаясь обустроиться с удобствами на казенном месте.
В третьем случае, наверное, самом распространенном в нашем мире - это затхлая вонь подъезда, где пьяные гопники справляют нужду. Застарелая вонь подвала, откуда нерадивые хозяева по весне забыли вынести начавшую прорастать и гнить картошку. Или затхлый смрад, по-другому не назовешь, помещения, где живет одинокая, полубезумная старая карга, в молодости из-за сугубой склочности нрава обделенная вниманием мужчин, в старости же, то ли за бессвязные речи, то ли за безумный вид, а может, и за стойкую кошачью вонь в квартире, игнорируемая соседями. Вот именно такая вонь - подъезда, облюбованного наркоманами, гнилых корнеплодов и неистребимого мускусного кошачьего запаха - ударила в нос Алексею, переступившему порог комнаты. Как будто шибануло деревянным молотком между глаз. Так, что в первые секунды он зажмурился и ошалело замотал головой. Тут же его чувствительно толкнуло в поясницу что-то большое и лохматое.